вспомнить. Поначалу. – Он разбился. А ты почему здесь? Новый год ведь.
– Разбился?!
Не понимая, какого черта он так взбеленился, киваю на валяющуюся на полу покореженную груду металла.
– Именно.
– Ты издеваешься надо мной? Я ей звоню… Она не берет трубку! Еду через весь город, бросив свою женщину и полный дом гостей, думая, что ты уже, к херам, выпилилась, а он просто, на хуй, разбился?!
– Прости. Не думала, что ты будешь звонить. Не то бы заказала новый аппарат. Правда, не знаю, кто бы мне его привез в новогоднюю ночь, – не могу удержаться от легкого сарказма. А сама… сама, да, все еще не верю, что Мир примчался. Как он там сказал? Бросив свою женщину и полный дом гостей?
– Ты меня с ума сводишь. Просто сводишь с ума, – как-то даже недоверчиво протягивает Тарута, отходя к окну и поворачиваясь ко мне спиной. В этот момент небо со всех сторон расцветает всполохами салютов. Один залп следует за другим, сливаясь в бесконечную какофонию звуков и озаряя высокую фигуру Мира разноцветными бликами.
Закусываю губу. Наверное, он уже проклял тот день, когда со мной связался. Мне безумно жаль, что все у нас не по-людски. И пусть я ничего такого не планировала, даже мысли не допускала, что он вот так сорвется, мне, один черт, сложно отделаться от чувства вины.
– Мир, езжай. Праздник только начался.
– Правда думаешь, что меня еще кто-то ждет?
Пульс частит от того, как звучит его голос.
– Прости меня, – теряюсь. – Я же не специально… Я… Все наладится, Мир. Вот увидишь. Твоя Лена перебесится, и вы непременно помиритесь.
Господи, он ее правда любит так же сильно, как когда-то меня?
– Прямо сейчас Лена собирает вещи. – Мир устало проводит пятерней ото лба к затылку и, резко обернувшись, интересуется: – Выпить у тебя нечего?
– Здесь не наливают, – теряюсь от такой смены темы.
– Это можно доесть? Я не жрал весь день.
– Да. Только я бы на твоем месте лучше поспешила…
– Некуда мне спешить. Я сейчас.
Сунув в рот ложку салата, Мир выходит за дверь. Оглушенная нашей встречей, всем услышанным и сказанным, тупо гляжу ему вслед. В голове сумбур. В чувствах каша. Мне и стыдно, и неловко, но в то же время я не знаю, что сказать и как вернуть покой в жизнь Мира, в момент, когда мне самой так нужна поддержка.
Тарута возвращается с бутылкой коньяка и тарелкой с какой-то снедью. Наливает половину стакана и выпивает залпом, закусывая лимоном.
– Ты где это взял? - изумляюсь я.
– Брось, Вик, мы в больнице. У них здесь этого добра – выше крыши. Каждый счастливый отец прихватывает на выписку бутылку.
– Тебе-то откуда знать? – бормочу.
– Да так, по опыту друзей. Ну, с Новым годом, что ли? – добавляет, протягивая мне стакан сока.
– С новым счастьем.
Ничего умнее, конечно, я брякнуть не могла! Аж самой неловко. Тарута же и вовсе меняется в лице.
– Точно. Врач сказал, что тебя продержат здесь еще пару дней. И если все будет нормально – выпишут. Оставь ключи. Я соберу твои вещи. Поживешь у меня до родов.
– Брось. Это лишнее.
– Это, – Мир выделяет голосом сказанное, – не обсуждается. У меня серьезный бизнес, такие заказчики, что… – машет рукой, – я просто не могу себе позволить напортачить. А это неизбежно случится, если я не буду уверен, что с тобой все нормально.
– Мне будет сложно жить в доме, который ты строил для другой.
Тарута ловит мой взгляд. Приковывает к себе…
– Я строил этот дом для своей семьи. Проект утверждался еще тогда, когда у Лены не было права голоса. И с тех пор не менялся.
Мне хочется возразить. И в то же время есть стойкое ощущение, что сейчас лучше уступить. Ему просто не до моих истерик. Да и мне, если честно, тоже. Господи, я потеряла отца и сына. На этом фоне все другое – такая ерунда! Даже то, что я опять вроде как выкрутила Миру руки. Наверное, мне будет сложно жить, зная, как я добилась своего. Сложно смотреть в глаза соседям и близким… Да и вообще не факт, что у нас хоть что-то получится при таких дерьмовых вводных. Но я подумаю об этом потом. Когда отойду от потерь, а жизнь более-менее войдет в норму.
– Если для тебя так будет лучше.
Мир несколько резковато кивает. Проверяет телефон. И снова наливает себе выпить.
– Как ты? Как малая?
– Вроде бы ничего. Постоянно к себе прислушиваюсь, но от этого, кажется, только сильнее нервничаю. Может, поговорим о чем-то отвлеченном? Если ты не спешишь.
– О чем, например?
– О тебе. Расскажи, как ты жил все это время? Чем дышал, к чему стремился? Как так высоко взлетел?
– Я только прилягу, ладно? Не надо было бухать. Ноги совсем не держат.
– Конечно, ложись. Представим, что постельный режим прописали нам обоим.
Даже не знаю, рассчитывала ли я, что Мир ляжет со мной, но он укладывается на гостевой диванчик, пристроенный здесь наверняка для таких случаев.
– Твой уход здорово меня размотал, знаешь?
– Нет, – откашливаюсь.
– Так выбил, что я хватался за любую работу, лишь бы тебя забыть. Неудивительно, что дела моей маленькой фирмы очень быстро пошли в гору. Один успешный проект, другой, волка ведь как? Ноги кормят. Сначала мы специализировались на личной охране, а потом мне попался отличный программер, и все закрутилось… Лет через пять я только чуть выдохнул и осмотрелся. Понял, что все есть, а жизни как таковой нет. Стал вот участок присматривать, потом спроектировал дом. А дальше ты знаешь.
Ну, не этого я хотела. Не сухого обезличенного рассказа, выхолощенного отсутствием всяких подробностей. О том, как он строил карьеру, можно прочитать и в википедии. Мне же хотелось какой-то личной истории. Как он переживал свои неудачи и достижения. Чем гордился… Я беру паузу, чтобы точнее сформулировать свой запрос, но когда созреваю, обнаруживаю Мира спящим. Наверное, он и впрямь измучился, раз его в момент сморило.
Осторожно выбираюсь из кровати. Раз здесь предусмотрено дополнительное спальное место, то наверняка есть и постельное белье. Лезу в шкаф. Достаю подушку и одеяло. Подушку кладу на подлокотник рядом с головой Мира, а одеялом заботливо
