Как же по-детски это прозвучало, смущённо подумала я. Но Антон не улыбался.
— То есть будем общаться только по работе? — серьёзно уточнил он. — Или можно поздравлять тебя с праздниками и говорить о погоде?
Я вздохнула.
— Праздники и погода подходят.
— Между прочим, сегодня Международный день паникёров, — заметил Антон. — Так что ты вполне подходишь.
Я возмущённо посмотрела на него.
— А ты?
— Я… — Антон помедлил. — Я тоже. Как только определюсь, по какому поводу я паникую — что сейчас ты слишком близко, или что завтра будешь слишком далеко.
Слишком близко… Я нерешительно перевела взгляд на неразобранный диван, темнеющий в комнате — и вдруг вспомнила, что ничего, кроме платья, у меня не было. Гм. Не бежать же, в самом деле, домой за ночной рубашкой до пят: будет как-то глупо и неловко.
— У тебя есть что-нибудь закрытое? — осторожно спросила я. — Чтобы я легла в нём спать?
— Думаешь, у меня волшебным образом материализуется пижама твоего размера? — не без ехидства поинтересовался Антон. — Посмотри в пакете.
Я не стала заставлять себя упрашивать, и тут же засунула туда свой нос.
Зубная щётка. Пижама. Спортивный костюм. Бельё — ух! — всё-таки моего размера. Ватные кружки и тоник для снятия макияжа, и пара чуть более интимных предметов. И даже мочалка с расчёской.
— Всё, — твёрдо сказала я, выпрямляясь. — Ты официально лучший соавтор в мире.
— И весьма коварный, — согласился Антон. — Пойду приготовлю что-нибудь.
Чем-нибудь на неожиданно большой и уютной кухне оказалась горячая карбонара с поджаренной ветчиной, густо посыпанная пармезаном. К этому времени я успела умыться, распустить волосы, переодеться в тёплую уютную пижаму и задремать на кухонном диванчике.
— Рэйн, — как сквозь вату донёсся голос Антона. — Мне предложить ужин тебе или твоему тёзке?
Я моргнула, просыпаясь. За окном снова шёл дождь, барабаня по подоконнику.
— Нет уж, — решительно сказала я. — Водная стихия мою еду не получит. Давай сюда.
— Ну уж нет. Давай за стол.
— Может, ещё к тебе на коленки? — вздохнула я, но пересела.
Антон выключил верхний свет, и на окне горела лампа в витражном абажуре, бросая цветные тени по кухне. Вкупе с шумом дождя и соблазнительным запахом поджаренной ветчины они производили ужасно уютный эффект.
Не говоря уже об Антоне в белой футболке и простых штанах, сидящем наискось от меня.
Ужасно хотелось к нему прикоснуться. Я не выдержала и ткнулась носом в сгиб его локтя.
— Это ничего не значит, — сонно пробормотала я. — Просто хочу спать.
— Я, между прочим, совершал тут ради тебя кулинарные подвиги. — Он провёл свободной рукой по моим волосам. — Неужели не оценишь?
— Только ради тебя. — Я выпрямилась и потёрла глаза. — Как-то ты подозрительно хорошо готовишь для парня, который только вырвался из семейного гнезда.
— Могу даже рисовать акварели за ужином.
Взгляд Антона упал в угол кухни. Я проследила за ним и невольно улыбнулась: у самого окна в простой деревянной рамке стоял заштрихованный эскиз, который Антон рисовал в одесском кафе.
Он тоже скучал по мне, с нежностью поняла я. Это ведь так здорово.
… Ну, то есть не то, чтобы вот прямо-таки здорово: страдать вместе не очень-то радостно. Но мысль, что он тоже обо мне думал, согревала меня теплом.
— «Я тебя никогда не увижу, я тебя никогда не забуду?» — рискнула я.
— Хм. Пожалуй, слишком много пафоса.
Я прикрыла глаза, слушая дождь. Как же хорошо. И какой контраст с банкетным залом и натянутыми нервами.
Пусть даже всё между нами двумя пока было очень хрупко. Это было начало.
Я подцепила кусочек ветчины и принялась за пасту. Чёрт, и впрямь вкусно. Всё, я официально перестаю готовить.
— Под снег мы уже выходили, — сонно сказала я. — Пойдём под дождь в пижаме и с зонтиком?
— Есть мнение, что тогда ты заснёшь прямо на ступеньках.
Я вздохнула.
— Всегда так реагирую на стресс. Тут даже кофе не помогает.
— Кстати, сегодня ещё один международный праздник: День выметания скверных мыслей. И ночь выметания скверных мыслей, прошу заметить.
— Ммм.
Я подпёрла локтем голову, начиная дремать. Похоже, остатки пасты на тарелке мне всё-таки не осилить.
— Так. Всё. — Антон поднялся. — Кажется, сегодняшнюю ночь правильней окрестить ночью, когда все спят.
Я едва пошевелилась, когда он подхватил меня на руки.
— Зубы, — пробормотала я. — Паста…
— В другой раз.
Диван после матраса на моей кровати оказался чудовищно жёстким. Но момент, когда тебя укладывают в постель, и на твои плечи мягко падает одеяло, не сравнится ни с чем. Сколько лет никто не укрывал меня одеялом? Вот серьёзно?
— Эротическая фантазия, — зевнула я напоследок. — Укрывание одеялом на бис. Взбивание подушки по желанию.
— И отдельные бонусы: когда ты засыпаешь, твой соавтор моет всю посуду. — Антон присел рядом на корточки. — Тебе точно стоит уходить завтра утром?
Точно стоит, промелькнуло в голове. Потому что все эти эмоциональные прыжки туда-сюда до добра никогда не доводят. Только что мы были несчастны, теперь снова счастливы, до этого ещё раз… не-не-не, парень, оставь этот накал эмоций своей бывшей. А то я в следующий раз уеду уже не в Одессу, а в клинику, и то если повезёт.
Я уже хотела проговорить это вслух, но мозг наконец-то решился объявить мне бойкот, и я отключилась окончательно.
Первой жуткой мыслью, едва я проснулась и поняла, где нахожусь, было то, что Антон, не доверявший мне ещё сутки назад, сейчас удумает новую причину со мной расстаться, и сегодняшнее утро превратится в такой же кошмар, как то самое утро в Одессе.
Я потёрла лоб. Нет уж, пока меня преследуют такие мысли, точно нужно сделать шаг назад. Никаких совместных прогулок и ночей нежности не получится, когда в комнате присутствует неловкость.
С этой мыслью я медленно обернулась.
Антон спал. Примятые подушкой волосы, опущенные длинные ресницы, расслабленное и чертовски привлекательное выражение на лице. Ужасно хотелось его поцеловать. Но когда кто-то будит меня так рано утром, я обычно кусаюсь.
Поэтому я выскользнула из постели, почистила зубы и отправилась готовить французские тосты с горячим сыром. Как-то странно было бы тихонько сбегать из квартиры, даже не накормив Антона завтраком.
И что уж там, уходить мне не очень хотелось. Совсем не хотелось.
Но надо было. Потому что если бы не Ромкино своевременное признание, я бы сейчас лежала дома лицом в подушку совершенно одна, испытывая боль и грусть покинутой женщины. И забывать об этом тоже было нельзя.
Я поддевала лопаткой жареные яйца со сковородки для крок-мадам, стоя у плиты в спортивном костюме, когда телефон завибрировал. Кто это в такую рань?
«Доброе утро. Кажется, у меня дома гостья».
Ант. Забавный у него способ коммуникации. Впрочем, чего ещё ожидать от этого парня?
«Не может быть», — написала я в ответ. «И что ты чувствуешь по этому поводу?»
«Собираюсь заманить её в своё холостяцкое логово снова, разумеется. Кстати, сегодня День проводных телефонов. Никогда не занималась телефонным хулиганством?»
Я улыбнулась, доставая бутерброды из духовки.
«Конечно. Усаживалась с друзьями вокруг аппарата, когда я была в третьем классе, и обзванивала соседей по параллельным линиям, пока нам не отключили телефон. Было весело».
«Интересно, как бы агент Пирс отреагировал на телефонное хулиганство от Трикстер?» — задумчиво написал Ант. «Вставим побочный квест?»
«Только после завтрака. Приходи».
Антон появился на кухне через пять минут, уже чисто выбритый и куда менее растрёпанный. И, прежде чем я успела опомниться, поцеловал меня в висок.
— Спасибо тебе.
— За что?
— Что осталась.
Я кивнула на стол.
— Сбегу после завтрака. Нам и правда пора работать.
Мы ели в тишине: Антон был явно погружён в себя.
