— Может и так, может и так, — размышляет Лукас. — Не мое дело задавать вопросы пророкам и не твое тоже. Господь откроет нам все в свое время. — Он тяжело вздыхает, затем продолжает:
— Но говоря о строптивой невесте брата Иеремии, я бы лучше пошел проведать брата Джонатана. Уверен, что он хотел бы немного поспать с прошлой ночи? Мы не можем оставить блудницу без присмотра. Я до сих пор не понял, как ей удалось открыть дверь.
О неужели? Ты все еще борешься, Кортни! Остаешься сильной. Я люблю тебя и скоро буду на месте. Думаю, теперь мне не нужно проверять женское общежитие.
— Иди, муж. — Еще один звук поцелуя.
— Исполняй свой долг перед Господом и его пророками. А теперь я лягу спать.
— Спокойной ночи, любовь моя, — прощается Лукас, а затем его тяжелые шаги хрустят гравием, когда он уходит.
Мне нужно следовать за ним, но я не могу пошевелиться, пока Андреа не войдет внутрь. Скрип несмазанных петель почти оглушителен в безмолвной ночи, и я жду, пока отсчитаю десять ударов сердца после щелчка защелки, прежде чем пошевелиться.
— Дай мне направление, Энджи, — бормочу я в микрофон. Я знаю, где ящик покаяния, но все еще не знаю наверняка, где Кортни.
— Двадцать метров, с запада на северо-запад. Двигайся медленно, — отвечает он.
— Цель толстая, тупая и счастливая. Это будет точно так же, как с тем придурком в Дроше. — Я слышу усмешку в его голосе, и такая же ухмылка появляется на моем лице. Дрош был хорошей операцией.
— Не совсем, — поправляю я, вспоминая, как преследовал забывчивого местного политика по рынку, и выражение крайнего шока, когда черный капюшон накинулся на его лицо, прежде чем его бросили в заднюю часть фургона. Он переправлял деньги лидерам Талибана через практически бессмысленную границу в отдаленные районы, где Пакистан и Афганистан являются соседями.
— Этот парень был похитителем тел. Лукас? Он просто станет телом.
— Тебе на самом деле не нравится этот парень?
— Он мне понравится, как только он и его бейсбольная бита окажутся в земле, — отвечаю я, направляясь в ту сторону, где исчез Лукас. Там, где шаги Лукаса были шумными на каменистой тропинке, мои собственные шаги практически не слышны. Скрытность — это навык выживания, и я достаточно хорош в этом, чтобы выживать так долго. Мои ноги инстинктивно находят мягкие места, траву без сухих листьев или палок, которые могут сломаться, без гравия, который нужно растереть, и я с легкостью преодолеваю расстояние.
— Ах. Это многое объясняет, — с пониманием отзывается Энджи.
— Но все же не теряй голову. Будь начеку.
Моя цель, несомненно, направляется к ящику для покаяния. Даже с учетом того, что Лукас совершенно не подозревает обо мне, будет непросто приблизиться к единственной ярко освещенной части комплекса незамеченным, особенно если там двое мужчин.
Терпение. Лукас сказал, что собирается сменить этого парня Джонатана на вахте. А это значит, что через минуту там будет один парень, и он не сможет наблюдать за другой стороной ящика, даже если настороже и ожидает опасность.
Лукас некоторое время болтает с Джонатаном, смеясь над ним, когда он широко зевает, прикрывая рот предплечьем. Что, черт возьми, я должен делать с Джонатаном? Не хочу, чтобы даже слегка проснувшаяся угроза стояла у меня за спиной. Он подходит под правила применения оружия? Мои личные правила ведения боя в этой миссии являются гибкими, и я не теряю ни секунды ожидания из-за праведного убийства, но убийство не всегда лучший вариант.
Ответ на вопрос дается мгновением позже, когда Джонатан отдаляется от ящика и подходит достаточно близко, чтобы разглядеть его черты в зеленом свете видеорегистраторов. Это тот ублюдок, который схватил Андреа за косу и держал ее неподвижно, для исправления ее Лукасом. Да, ты встретился с правилами, придурок. Убийство не всегда лучший вариант, но иногда это правильно.
Джонатан проходит мимо меня, не замечая, что я спрятался в тени за баллоном с пропаном.
— Брат Джонатан! — зову я театральным шепотом, настойчиво. — Брат Джонатан!
Он резко останавливается, в замешательстве оглядываясь по сторонам.
— Кто там? Где ты? — он тоже шепчет.
Я почти смеюсь. Отвечать на шёпот шепотом — это сильный инстинкт выживания у людей, но в этот раз это не так. Если бы он говорил достаточно громко, чтобы Лукас мог услышать, исход мог бы измениться, но Джонатану не повезло. Он почти молча умирает, с моим стилетом в шее, и я опускаю тело за баллон. Это грязный, кровавый способ убийства, но он тихий, и если ты хорош, ты можешь оставаться чистым во время этого. А я очень хорош.
Теперь твоя очередь, Лукас.
Здоровяк прислонился к двери ящика спиной, и я слышу глухой звук, когда он стучит бейсбольной битой по двери. Бедная Кортни. Там, должно быть, как внутри барабана. Он делает это нарочно, чтобы она вымоталась и не спала?
Глупый вопрос. Конечно, так оно и есть.
Стоя посреди прожекторов, Лукас не может разглядеть вокруг него что-либо за пределами круга освещения, и я начинаю терять терпение. Несколько осторожных мгновений почти бесшумного бега, и я оказываюсь на противоположной от него стороне ящика.
Оставайся глупым, ублюдок. Оставайся глупым.
За первым поворотом я прижимаюсь спиной к стене.
Очки адаптировались к доступному освещению, и мир виден в цвете, а не в оттенках зеленого. Они пригодны для использования при любом освещении, и я могу оставить их опущенными, но поднимаю их вверх от своего лица.
Я хочу, чтобы ты увидел меня, Лукас. Хочу, чтобы ты знал в конце.
В одно мгновение я оказываюсь за последним поворотом, и длинное лезвие по самую рукоять вонзается сбоку в шею Лукаса, и вот тогда все идет к чертям. Мне приятно видеть узнавание в его глазах, в то время как свет в них начинает меркнуть, но он сильнее , чем я ожидал. Его жизнь стремительно уходит, но у него все еще хватает сил, чтобы попытаться закричать, размахивая руками.
Пронзительный визг агонии и тревоги легко заглушить. Быстрый поворот и рывок, и звук сменяется дребезжащим бульканьем, когда лезвие разрезает хрящи и плоть, вскрывая ему остаток пути. Но я был бы счастлив позволить ему кричать часами, если бы это предотвратило тот громкий звук, который этот мудак издал, когда умирал. Лукас полумертвыми руками потянулся к дробовику, прислоненному к стене здания. Он не мог хорошо прицелиться и выстрелить в меня, но когда умер, сделал кое-что еще хуже. Он опрокинул его, и древнее оружие выстрелило из обоих стволов, когда с грохотом упало на землю.
Я не хотел, чтобы у меня за спиной был полусонный враг, но теперь у меня за спиной будут все враги, и все они проснутся.
— Думаешь, ты применил там достаточно динамита, мужик? — Голос Энджи звучит где-то между весельем и гневом.
— Это не входило в план, — резко возражаю я.
— Неверно рассчитал. Шевелись. Нам нужно свалить к чертям отсюда, дружище, сверкая пятками.
Комплекс вокруг меня быстро оживает. Я достаю мобильный телефон из кармана на груди, готовый отправить текстовое сообщение, которое активирует мои отвлекающие штучки.
Время уходит. Я чувствую зуд от наблюдающих за собой глаз, когда тянусь к защелке двери.
Глава 21
Кортни
Вечер пятницы, 19 Августа 2016 года.
Тук. Тук. Тук.
Сейчас там Лукас. Это должен быть он.
Тук. Тук. Тук.
Брат Джонатан не настолько жесток. Он позволил бы мне поспать.
Тук. Тук. Тук.
Это сводит меня с ума.
Тук. Тук. Тук.
Для чего мне отдыхать? Сегодня был мой последний шанс. Все, что я делаю, — это убеждаюсь, что буду здорова и готова к завтрашнему дню. На мою свадьбу. Для монстра.
Тук. Тук. Тук.
Я поклялась Иеремии, что умру, прежде чем позволю ему прикоснуться ко мне, и у меня быстро заканчивается время, чтобы выполнить свою клятву. Как только завтра взойдет солнце, женщины начнут готовить меня к тому, чтобы доставить к ожидающему демону, и у меня не будет ни минуты наедине с собой. Даже если бы я на мгновение осталась одна, нет таких глупцов, чтобы оставить острый предмет в пределах моей досягаемости, и у меня не будет времени ни на что более медленное, чем вскрытие вены.
