От остроты ощущений вскрикнула, снова заелозив по кровати. Шувалов стремительно переместился, подмял под себя, лег сверху моего подрагивающего чуть в испарине тела. Низом живота почувствовала его полную боевую готовность. Хочу боя, жаркой постельной битвы на износ, до закушенных от удовольствия губ и сведенных судорогой экстаза мышц.
— Саш, пожалуйста… — задыхаясь от возбуждения, просила я, приглашающе раздвигая ноги и толкаясь лобком вперед, навстречу его вставшему органу.
— Сейчас, сейчас, Таня, — напряженно шептал Сашка.
Его приятно-дерущуюся ладонь сменил твердый напряженный член, который сначала неторопливо заелозил по влажным складкам моей промежности, вдоволь обмазываясь липкой смазкой любовного сока, затем одним ударом внутрь… Стоны, шумные выдохи, которые я не смогла сдержать, которые он не смог подавить, пошли гулять симфонией настоящей взаимной страсти по роскошному бакинскому номеру. Мужское тело приятно придавило меня своей тяжестью и мощью, серые глаза, распаляя жидкой сталью застывшего в них желания, внимательно посмотрели в мои глаза, мужские губы со стоном впились мне в рот, а я в ответ протяжно подвывала каждому сильному удару члена в глубине моего лона. Губы переплетаются, всасываются друг в друга. Движения между ног с каждым разом интенсивней, мощнее, бешеный ритм настоящей любовной схватки. Падишах Александрин, ты самый лучший любовник, самый-самый страстныйю.
Вдруг Шувалов резко вышел из меня, более того, слез с моего тела. Захотелось плакать, захотелось беситься, протестуя против такой несправедливости. Разве можно останавливаться в шаге от оргазма?
— Саш, я тебя придушу… — недовольно прошептала я, приподнимаясь с поверхности кровати.
А он лишь смеялся довольным мартовским котом. Ненавижу шаха Александрина!
— Не переживай, Таня, сейчас продолжим, хочу тебя в другой позиции.
Мои запястья освободили от пут вишневой ткани, тело бесцеремонно стали крутить, вертеть, ставя на четвереньки, руки завели назад, и, лишенная их поддержки, я была вынуждена головой и грудью уткнуться в белоснежное белье кровати. А Шувалов, этот изверг падишах Александрин опять связал мои запястья пижамной рубашкой. Скажите, пожалуйста, зачем я все это терплю?! «Затем, что ты бесправная наложница, которая должна подчиняться своему шаху», — тут же подсказала ответ развратница. «Бред! — фыркнула феминистка. — Таня — свободная личность, живущая в свободной стране». «Затем, что скучный секс у тебя уже неоднократно был. Вся твоя интимная жизнь с Геной Калюжным — это одно большое унылое серое пятно», — сказала развратница. И это утверждение никто из девочек не стал оспаривать. Только с неправильным принцем Шуваловым я поняла, ощутила всю яркость секса и познала множество граней удовольствия, о которых раньше даже не догадывалась.
Сашка по-хозяйски чуть приподнял мою попку, сильнее развел ноги, как бы раскрывая и делая более доступной для дальнейших эротических манипуляций. Потом снова принялся оглаживать скользкие лепестки лона своим стоящим палицей членом, растирая влагу по напряженному бутончику в середине. Очень чувственно, от каждого прикосновения меня трясет и бьет новыми зарядами возбуждения.
— Таня, ты такая влажна. Блин, я просто дурею, понимая, что ты течешь из-за меня, или правильнее сказать, для меня?
— Шувалов, — возмутилась я, — что за мания разговаривать во время секса… болтуту-у-ун.
— Разве тебя это не возбуждает, Танюша?
Алекс одним мощным рывком снова вклинился внутрь моей истекающей промежности.
— О-о-очччень во-о-озбуждает!
По правде сказать, каждое его жаркое, иногда даже похабное слово всегда отзывалось горячим толчком внизу моего живота, словно внутри меня есть мячик, реагирующий на звук его голоса.
— Отлично, Таня, — эротично шептал Шувалов, — меня тоже заводит, когда наложницы заходятся в экстазе, благодаря и восхваляя своего падишаха…
Сильные руки легли на мои бедра, стали толкать навстречу к себе, глубоко и интенсивно насаживая на свой член. В самой глубине словно что-то вспыхивало и с каждым новым движением разгоралось сильнее и сильнее.
— П-поражаюсь твоей самоуверенности… — воинственно начала я, а потом шумно выдохнула, ведь удары внутри лона активизировались. Ритм просто сумасшедший, мячик удовольствия заскакал внутри маленьким взбесившимся зверьком.
— Саш, ты, правда, самый лучший в постели… Самый великолепный любовник, — нелогично вдруг начала признаваться я.
К черту логику! Боже, как сексуально он смеётся. Пусть падишах Александрин потешит свое самолюбие. Но продолжающийся бешеный темп не позволил мне рассыпаться в восхвалениях его мужской силы, а ему смеяться. По коже пошли мурашки, внутри — предоргазменные волны… Еще, ещё совсем немного, и меня закружит настоящий ураган наслаждения. Я снова в шаге, секунде от оргазма. Шувалов потянул за ткань, оплетающую мои руки, вынуждая приподняться над поверхностью кровати. Его руки переместились, охватив мои предплечья, теперь он берет меня стоящей на коленях, находясь в почти такой же позе сзади меня. Умелые вездесущие пальцы добрались до клитора… И всё… я стала распадаться маленькими квадратиками наслаждения, истекать влажной рекой по все еще орудующему внутри, продлевающему мое удовольствие мужскому члену, гореть бенгальским огнем, разбрасывая вместо искр оргазменные стоны и поскуливания.
Обессиленно упала на кровать. Вдох-выдох, вдох-выдох… Странно, почему в глазах темнота? Мы же сейчас в Баку занимались с Сашкой любовью?! А Шувалов визуалист, он любит видеть процесс, ему нравится наблюдать за мной в страсти, и тут смущайся, не смущайся, не уступит. Ему нравится брать женщин не только своим членом, но и глазами, губами, дыханием, всеми доступными органами чувств. Видимо, внезапно выключили свет. Но холодок дурного предчувствия, точнее возвращающейся памяти, уже бежал по коже. «Спешу тебя обрадовать, Танечка, тебе нет необходимости смотреть сейчас в лицо неправильного принца. Это был сон, сновидение, и по факту на данный момент ты не в столице Азербайджана, а одна в своей, точнее в Юлиной кровати, на улице Троицой, дом десять», — сказала девочка-отличница. Тело моментально затопило разочарование. Сон?! Зажмурила глаза. Как мне вернуться назад в сновидение? Хочу снова очутиться в другой реальности, где между скучной бухгалтершей Татьяной Лазаревой и богатым Буратино Шуваловым Александром Ивановичем есть только любовь, страсть, нежность, и не существует непробиваемой стены предательства. А внизу моего живота продолжали гореть всполохи испытанного удовольствия. «Это ты … ты подстроила?! — накинулись на развратницу другие девочки. — Воспользовалась моментом, когда мы все уснули, и вытащила из ее подсознания те ужасные воспоминания?» Развратница стервозно улыбнулась: «Да что такого?! Что вы всполошились? Танюше нужно было немного расслабиться, а то из-за накопившегося сексуального неудовлетворения она то и дело людей ударяет». «При чем тут люди, — недовольно ворчала девочка-отличница, — она только Шувалова пару раз стукнула». «А он что, не человек, по-вашему?» — возмутилась мечтательница. «Кобель», — вынесла вердикт феминистка. «А вообще удивительно, — предпочла не заметить такое категоричное определение развратница, — я думала, поллюции только у мужиков бывают». «Все так, поллюция — это непроизвольное семяизвержение, которое чаще всего происходит во сне и наблюдается у
