— Хлоя!
Услышав знакомый голос с чувственными нотками, так хорошо ей знакомыми, Хлоя обернулась. Томас грелся на неярком полуденном солнышке, присев на поребрик тротуара.
— Что ты тут делаешь?
— Ты забрала мой автомобиль, забыла? — отозвался Томас, кивнув в сторону «ягуара».
Обнаружив, что крошечная автостоянка пуста, Хлоя удивленно осведомилась:
— Как же ты сюда добрался?
Томас встал и шагнул ближе. Солнечные лучи заиграли в его темных очках.
— На такси.
Ветер развевал длинное пальто, ерошил его темные густые волосы. Когда Томас снял очки, выяснилось, что, хотя взгляд его и оставался серьезным, он не был ни озабоченным, ни настороженным. Значит, вовсе не зол, как Хлое показалось вначале.
— А откуда ты узнал, где я буду?
Он вдруг оказался так близко, что Хлое пришлось откинуть голову. Темно-синие глаза медленно скользили по ее лицу, телу — до самых носков домашних туфель и обратно. К тому времени, когда их взгляды снова встретились, напряжение между Хлоей и Томасом заметно возросло.
— Где ты раздобыла эти шлепанцы?
— В «Домашней выпечке». Они всегда стоят в моем кабинете. Было бы странно расхаживать в спортивном костюме и туфлях на высоких каблуках, не находишь?
При намеке на прошедшую ночь Томас заметно помрачнел. Внешнее спокойствие куда-то испарилось.
— Откуда ты узнал, где меня искать? — настойчиво переспросила она.
— Считай, что мне повезло.
— Вот как?
Он даже не побрился. Пробившаяся щетина придавала ему зловещий вид. Смертельно опасный человек… И такой неотразимый! Господи, почему при виде Томаса у нее душа в пятки уходит?
— Ну… я… — Он рывком притянул ее к себе. — Не могу ни о чем думать, пока не сделаю этого.
— О чем ты?
Но он уже впился в ее губы жгучим, пламенным, упоительным поцелуем, от которого земля под ногами покачнулась. Хлоя, почти теряя сознание, прижалась к нему, чувствуя, что тает, растворяется в этом пламени. Сердце выбивало бешеную дробь.
Но тут Томас внезапно отстранился. Хлоя, спотыкаясь, отступила и уставилась на него.
— Вот это да!
— Именно, — согласился он, однако выглядел при этом не таким потрясенным, как Хлоя. — Сильная, однако, штука. Крепче виски.
Сердце, казалось, вот-вот выскочит на волю, и, чтобы немного успокоиться, Хлоя прижала руки к груди.
— Что это на тебя нашло?
— Не знаю, — пробормотал Томас смущенно. В этот момент у него был настолько несчастный вид, что Хлоя немедленно прониклась к нему жалостью. Ей было легко понять и распознать, что происходит между ними, ведь сама она росла, окруженная любовью и добротой. В отличие от Томаса.
Она в который раз вспомнила то давнее прощание в роще и внутренне сжалась. Тогда лицо Томаса украшал багровый синяк, а в глазах был океан горечи — это чудовище, его отец, зверски избивал мальчика. Нет, он так и не узнал, как прекрасна может быть любовь.
Должно быть, ему очень трудно и страшно испытывать даже малую часть того, что чувствует она. Терпение, напомнила себе Хлоя. Терпение и нежность.
— Может, попробуем еще раз? — предложила она. — Всего один поцелуй, чтобы определить, куда он нас заведет. Хочешь?
— Только чтобы посмотреть, куда он нас заведет? — сухо осведомился Томас, хотя ей показалось, что глаза его смешливо блеснули.
— Угу. — Хлоя облизала губы и заметила, с какой жадностью Томас смотрит на ее рот. — Только чтобы посмотреть.
— Мы оба прекрасно знаем, что случается, стоит нам оказаться на расстоянии пятидесяти футов друг от друга.
Господи, что делает с ней этот глубокий бархатный голос! У Хлои мгновенно пересохло во рту.
— И что же случается?
Томас тихонько провел пальцем по ее щеке, и желудок Хлои свело от волнения.
— Мы жаждем друг друга, Худышка. Стоит мне увидеть тебя — и я весь в огне. И чем ближе ты ко мне, тем сильнее этот огонь. Потом мы целуемся, и…
Он стиснул зубы и покачал головой, не переставая, однако, бережно гладить ее лицо.
— А дальше?
— Я становлюсь похожим на наркомана, у которого началась ломка. Чувствую, что должен получить тебя, чего бы это ни стоило. Знаю, что умру, если не добьюсь этого. А когда заставляю себя оторваться от тебя, терплю муки ада… — Он отпрянул и, выругавшись, сунул руки в карманы. — Черт, стоит лишь заговорить об этом…
— Но это же прекрасно.
Томас пронзил ее настороженным взглядом.
— Мне пора.
— Значит, ничего не изменилось, — пробормотала Хлоя, отворачиваясь.
— Что? — нетерпеливо переспросил Томас, не давая ей уйти. — Я не расслышал, что ты сказала?
— Ничего… — Как может он после такого поцелуя отказываться от всего, что было между ними? — Почему ты пришел?
Томас вздохнул и, нахмурившись, оглядел убогий дом, где она жила.
— Я хочу подняться к тебе. Всего на минуту, — сухо сообщил он, видя, как встрепенулась Хлоя. — Мне просто нужно проверить, насколько холодно в комнатах.
— Очень мило, что ты обо мне беспокоишься, — спокойно ответила она, расправляя плечи знакомым горделивым жестом, неизменно трогавшим Томаса. — Но я могу затопить камин. — Она зябко обхватила себя руками, напоминая, что стоит на холоде в одном спортивном костюме. — Так что не стоит тревожиться.
— Черт возьми, как тут не тревожиться! — взорвался Томас. — Мне что, ждать, пока ты окоченеешь?
— Я же сказала, разведу огонь в камине.
— Ну а я хочу подняться наверх, — угрюмо настаивал Томас.
Он так и не смог найти мастера, который согласился бы починить отопление сегодня. А это означало, что не видать ему покоя целые сутки, а то и двое. Так что он не уйдет, пока не узнает, достаточно ли тепло в ее квартире. Если нет, предстоит еще одна бессонная ночь. Снова лежать в постели, представляя, как совсем близко, всего в нескольких ярдах вниз по коридору тревожно мечется во сне Хлоя. Прошлой ночью Томас не отрывал взгляда от циферблата часов, терзаясь воображаемыми восхитительными, бесстыдными, грешными видениями. Он представлял теплое и мягкое податливое тело, раскинувшееся на простынях, густые волосы, разметавшиеся по подушке. И аромат, чудесное легкое благоухание, наполняющее комнату…
Еще одна такая ночь прикончит его.
— Я поднимусь.
— Ясно, — кивнула Хлоя, вручая ему ключи от машины. — Прости, что не успела вернуть «ягуар» до того, как ты уехал из дома. Извини, не хотела тебя затруднять.
Так вежливо, так отчужденно… Что произошло с милой, доброй, веселой Хлоей? С той, которая, самозабвенно откинув голову, выкрикивала его имя и исступленно сжимала его ногами, чтобы поглубже вобрать в себя? Которая смотрела на него нежным любящим взглядом и заставляла его смеяться и грустить.
