— Я не надел презерватив, — отвечает он, стиснув зубы.
— Боже, ты напугал меня! — Я расслабляюсь на матрасе, позволяя напряжению покинуть мое тело. — Перевернись.
Его взгляд затуманен, он растерянно моргает.
— Зачем?
— Хочешь кончить мне в рот или нет?
Он перестает дышать. Затем, в мгновение ока, оказывается на спине. Я усаживаюсь сверху и улыбаюсь над его свирепым, диким лицом.
— Так я и думала, гангстер, — шепчу я.
Я опускаю бедра, и Киллиан начинает стонать. Затем вытягивает руку, чтобы прикоснуться мою обнаженную грудь. Его глаза медленно закрываются. Я прикасаюсь руками к его широкой груди и продолжаю насаживаться на него бедрами, прижимаясь клитором к его тазу.
— Ты такая мокрая, — тихо говорит он. — Твоя киска такая мокрая. Такая горячая. Так чертовски…
Он замолкает с очередным стоном, когда я ускоряюсь в поиске идеального ритма, который посылает ударные волны удовольствия сквозь меня, и моя грудь начинает подпрыгивать в его руках.
Киллиан хватает меня за бедра и толкается сам, его тело дергается, а вены на шее выступают.
— А ты такой твердый, — выдыхаю я. — О боже. Я сейчас снова кончу. Киллиан. Киллиан…
Он щипает меня за соски, и я, содрогаясь и постанывая с запрокинутой головой, вновь достигаю оргазма.
— Детка... ах, черт, я не могу... не могу…
Глубокий, прерывистый стон вырывается из его груди. Киллиан замирает, а каждый мускул его тела напрягается. У меня едва хватает времени, чтобы слезть с него и взять его пульсирующий член в рот, прежде чем он изольется на мой язык. Я обхватываю рукой его плоть и принимаюсь сосать.
Его пальцы путаются в моих волосах, и он с хрипом толкается в мой рот.
Я испытываю странный восторг, наблюдая, как Киллиан подходит к освобождению. Наблюдая, как он всецело отдается наслаждению моим ртом и руками, каждому движению и скольжению моего языка. Он такой огромный, такой сильный и властный, но сейчас так беспомощен и бесконтрольно дергается, повторяя мое имя, подобно молитве.
Я закрываю глаза и проглатываю каждую каплю.
Вместе с этим уходят и мои последние обрывки отрицания того, что мы на пути ни к чему иному, как к полной катастрофе.
Я это понимала, но только сейчас приняла.
Мы сожжем друг друга дотла.
***
Через некоторое время я просыпаюсь на боку, прижимаясь к Киллиану. Моя голова покоится на его груди, а лодыжка зажата между его ног. В комнате темно, лишь в другом конце комнаты горит маленький голубой огонек на приставке кабельного. Возле моего уха медленно и ровно стучит мужское сердце.
— Ты произносила мое имя во сне.
Надеюсь, он это выдумывает, потому что иначе я умру от унижения.
— Ты когда-нибудь спишь?
— Только не рядом с тобой.
Играя с моими волосами, он целует меня в макушку. Какой же он большой, теплый и удобный. Опасно удобный. Я могла бы остаться здесь, в этой постели, на всю оставшуюся жизнь.
— У меня к тебе вопрос.
— М?
— Откуда ты всегда знаешь, где меня найти?
— Точно так же, как компас знает, как найти истинный север.
Вот дерьмо. Он снова милый. Я закрываю глаза и делаю медленный, успокаивающий вдох.
Он сжимает меня в объятиях, посмеиваясь.
— У тебя глаза на мокром месте, — шепчет он.
— Да ну тебя. Компасы не указывают на истинный север. Они указывают на магнитный север, что не одно и то же.
— Я знаю. Но тогда бы это не звучало так романтично. Истинный север — это эвфемизм для обозначения…
— Не продолжай, — умоляю я. — Боже. Пожалуйста. Ты что, хочешь моей смерти?
— Нет, девочка. Просто пытаюсь взобраться на крепостные стены.
— Ох, перестань.
Я рвано выдыхаю. Клянусь, после всего мне понадобится какая-нибудь операция на сердце. Как минимум шунтирование.
Некоторое время мы лежим в тишине, достаточно долго, чтобы мой пульс вернулся к почти нормальному уровню. Мои пальцы решают совершить медленную прогулку по выступам и впадинам его живота. Его кожа атласная. Пресс стальной. Когда я легким движением очерчиваю указательным пальцем по контуру его пупка, по его груди расползаются мурашки.
— Киллиан? — шепчу я.
— Да, девочка?
— Если бы я попросила пожертвовать миллион долларов Красному Кресту, ты бы это сделал?
— Разумеется. — Задумчивая пауза. — Ты просишь?
— Думаю, да. Да.
— Считай сделано.
— Окей. Спасибо. — Теперь мой черед сделать паузу. — Как я узнаю?
— Я что-нибудь придумаю. — Его голос становится теплее. — Есть еще какие-нибудь благотворительные дела, которые я обязан сделать, раз уж мы подняли эту тему?
Раздумывая, я провожу пальцем вокруг очаровательной маленькой впадинки в середине его твердого живота, борясь с желанием наклониться и лизнуть местечко языком.
— Гм. Наверное? Но…
Я чувствую, как его внимание обостряется.
— Но что?
— Не бери в голову. Это будет звучать странно.
— Если ты считаешь, что мне может так показаться, то ты меня совсем не знаешь.
Вздохнув, я говорю:
— Вместо очередного благотворительного пожертвования я бы хотела попросить... эм… кое-что нехорошее.
— Что же?
— Нет, не так. Я хочу, чтобы ты не сделал кое-чего плохого.
Некоторое время он молча обдумывает мою просьбу, проводя пальцами по моим волосам.
— И что входит в «кое-чего»?
— Сам выбери. Ты у нас босс мафии. Я уверена, что в твое ежедневное расписание входит дюжина плохих вещей, которые ты можешь не задумываясь назвать.
Он делает вид, что думает.
— Что-то вроде... не задавить бабушку машиной? Потому что это я планировал совершить во вторник.
— Ха-ха.
— По средам я обычно стреляю по коробкам с щенками. По четвергам я помогаю слепым переходить через дорогу. Я дожидаюсь, когда поменяется свет на светофоре и оставляю их на середине пешеходного перехода... А по пятницам мне нравится баловаться легким мошенничеством. Кражей личных данных, звонки типа от службы безопасности банков и тому подобное.
