Я целую её и подталкиваю к кровати. Незаметно. Или медленно - пусть так. Я распускаю ей волосы и путаюсь в них пальцами.
- Доверься мне, - прошу очень серьёзно. - И ничего не бойся.
- А я и не боюсь, - шепчет Настя. И столько доверчивости в её глазах, что я невольно сглатываю, провожу языком по вмиг пересохшим губам.
Я не спешу. Любуюсь ею. Ловлю каждый вздох. Покрываю поцелуями лицо и шею, снимаю с неё одежду. Постепенно, очень томительно.
Она идеальная. Красивая. Смелая. И такая послушная в моих руках.
Ласкаю её руками и губами, а затем укладываю на постель. Мы горячие, а простыни холодные - контрастное сочетание, что заводит ещё больше.
Это безумство, сумасшествие, неистовая нежность, когда можно всё, не стесняясь, откинув прочь сомнения.
Она робкая и немножко неловкая. А я мастер, который точно знает, что делает и зачем.
Руки её, пальцы, запястья. Грудь, плоский живот, бёдра - везде касаются мои руки, губы и язык.
Я веду её по ступенькам вверх. Слышу учащённое дыхание и успеваю ловить пальцы, что пытаются меня раздеть. Я позволяю снять с себя рубашку, но не даю сделать всё остальное.
- Доверься и не спеши, - умоляю жарко, даря поцелуи.
И Настя наконец сдаётся. Плывёт по волнам чувственности, реагирует на каждое моё прикосновение. Раскрывается для меня, как бутон, заводится не на шутку. Выгибается навстречу, трётся об меня грудью и инстинктивно приподнимает бёдра.
Знойная песнь её тела. Дрожащая струна страсти.
И когда я касаюсь пальцами её женственной сути, она стонет, готовая щедро отдаться, но и получить своё.
- Сделай же что-нибудь, - умоляет она, закусив губу.
И я знаю, что могу сделать. Знаю, чего она просит и хочет.
Я веду её выше и выше. Больше нет под ногами ступенек. Есть только огромное небо, куда она смело шагает, расправив крылья. Самый первый в её жизни чувственный полёт. Самый первый экстаз. Сладкий стон, который я вырвал и выпил губами.
Я накрываю её телом, ловя отголоски дрожи. Я целую её глубоко, до головокружения, до остановки дыхания, когда так хорошо, что становится ненужным кислород. На короткий миг. Чтобы потом снова дышать, понимая: всё изменилось.
- Володя, - шепчет моя Настя и целует моё лицо. Жарко, короткими поцелуями благодарности. - А ты? - шевелит она бёдрами, а я прикрываю глаза и пытаюсь считать слонов, чтобы не сойти с ума.
Орловские не сдаются.
- А вместе со мной - после свадьбы, - говорю я ей твёрдо и перекатываюсь на свободное место, ложусь на спину и пытаюсь успокоиться. Душ. Мне срочно нужен душ. Руки мужчине в разных ситуациях служат верой и правдой. Самообслуживание, конечно, не девушка, но лучше так, чем умирать от неудовлетворённости.
Настька издаёт не вопль. Рёв мамонта. Кажется, меня сейчас либо убьют, либо изнасилуют. Не дамся ни на первое, ни на второе.
- Не бей меня. Я тебе ещё пригожусь, - закрываю голову руками и уворачиваюсь от Настиного напора. - И выкинь напрочь из головы всякую чепуху по поводу нашей несовместимости. Всё у нас совместимо, поверь.
- Орловский, ты невыносим временами, - падает она мне на грудь и затихает. Я чувствую её губы на своей коже. Кажется, меня украдкой целуют. Улыбка у меня - от уха до уха. Чёрт с ней, с неудовлетворённостью.
- Я знаю. Но я ведь тебе нравлюсь, правда?
- А это ты узнаешь после свадьбы, - мстит она и гордо шагает в душ. Я смотрю на голенькую Настьку и мысленно потираю руки. Кажется, я выиграл. Ей недолго осталось быть Метёлкиной.
52. Нас не поставить на колени...
Может, чья-то мама и стихийное бедствие, а моя временами - чистый клад!
Заметки мимоходом Владимир Орловский
Дома нас ждёт Маня. Ходит из угла в угол, как тигрица.
- Ну, наконец-то! - восклицает она, как только мы перешагиваем через порог.
- Тебя так достала Ио? - спрашиваю, подхватывая поскуливающего щенка на руки. Ио счастливо тыкается мне в лицо мокрым носом. Глаза у неё сияют. Вот пусть кто-нибудь скажет мне, что собаки - животные. Они ж как люди, только разговаривать не умеют.
- Меня достали вы! - переводит она взгляд с меня на Настю. А мы... счастливые, но уставшие. Только с поезда. Хочется в душ и спать. А тут мама. Нужно её хотя бы выслушать. - Сдали паспорта, быстро! - командует она.
Настя её побаивается, поэтому послушно лезет в сумочку. Я не таков. Я уже взрослый, чтобы маму бояться. Хотя иногда. в общем, все знают: мамы так или иначе умеют добиваться своего.
- Зачем это? - приподнимаю бровь.
- Женить вас буду! - заявляет Маня и выхватывает у зазевавшейся Метёлкиной паспорт. -Я уже договорилась. У меня есть чудная знакомая, Павлик её маме операцию делал, поэтому всё сделаю за вас, вы только в ЗАГС явитесь, подписи поставьте, где пальчиком покажут.
Какая умная, а главное - заботливая у меня мама. Я молча достаю свой паспорт. Вручаю торжественно Мане.
- И когда у нас свадьба? - интересуюсь.
- А вот когда скажу - тогда и свадьба! - сияет моя драгоценная родительница улыбкой на все тридцать два зуба.
Идеально. Я ею горжусь. Сам ломал голову, как бы побыстрее затянуть Метёлкину под венец.
- В общем, тянуть кота за хвост не будем, - вышагивает мама как генерал. - Думаю, десять дней вам хватит, чтобы смириться, - кидает она на меня огненный взгляд василиска.
Мама, дорогая моя, я бы сейчас аплодировал тебе, но, боюсь, Метёлкина кинется и отнимет паспорт из вредности.
- Да. Тянуть не будем, - вдруг брякает она и многозначительно на меня поглядывает.
- Неужели залетели? - умиляется Маня, и в глазах у неё сверкают слёзы. - Неужели я дождалась?
О, боже. Спасайте меня скорее. Сейчас разберут на запчасти.
- Нет, не залетели. Завтра мои родители приезжают. Знакомиться. И будет проще, если мы уже того. Как бы приняли решение.
- Какой того? Какое если? - метушится Маня. - Всё честно и прозрачно! Ведь так? - снова она сверлит меня взглядом.
- Так, так, - устало подтверждаю. - Мам, иногда тебя бывает слишком много. Можно мы умоемся с дороги и отдохнём? Пожалуйста. Ты ведь получила, что хотела?
- Да-да-да, дети, да-да-да! - госпожа Орловская-Браво целует меня в щёку, а затем прижимает к сердцу Настю. Расцеловывает её куда с большим чувством. Вот и хорошо. Замечательно даже. Наконец-то Мане всё нравится. И наконец-то мы совпали во вкусах, желаниях, предпочтениях.
Она уходит быстро - воздух колышется ей вслед. А я понимаю, что всё не так. Нет, всё, как надо, но словно насильно. Без права выбора. И я до сих пор не сделал самого главного.
- Насть, ты пока отдохни, ладно? В душ сходи. А у меня есть ещё одно дело, вспомнил. Срочное.
Она смотрит на меня удивлённо и немного встревоженно.
- Вов, что случилось?
- Пока ничего. Похозяйничай, ага? Я скоро. Быстро. Одна нога тут, другая - там.
И пока она не начала вопросы задавать, быстро выметаюсь за дверь.
Запоздало думаю, что с кольцом может получиться прокол. Это ж надо размер знать.
- А можно я возьму все, чтобы не промахнуться, а потом оставлю то, что нам подойдёт? -спрашиваю я хорошенькую продавщицу.
Вообще-то нельзя. Но за деньги, оказывается, можно всё. Это упрощает жизнь.
Букет выбираю тщательно. Никаких веников - помню. Хотя много цветов в номере гостиницы Насте понравилось. Но сейчас подобное провернуть неожиданно не получится, поэтому - несколько роз на длинных ножках. Нежных, как и моя Настюшка.
В квартиру я проникаю, как лучший вор-рецидивист: открываю дверь медленно, стараюсь не греметь ключами и замком. По коридору тоже иду чуть ли не на цыпочках, попутно заглядывая в комнаты. Звать не решаюсь. Хочу выскочить как чёрт из табакерки.
Когда я её нахожу, то опускаю букет на полшестого. Ну, вот. Я тут бегал, старался. А она вымылась и чистенькая спит в кроватке. Сладко спит. Кажется, я расстроился, но всё, что ни делается, - к лучшему!
У меня есть время для маневра. Я тоже принимаю душ, переодеваюсь. У меня теперь есть и джинсы, и рубашки-поло, и много чего ещё. А главное - носки. Не только с коноплёй. Я их в Интернете нашёл - много разных. Осчастливил кого-то до соплей, я так полагаю. Ибо сгрёб все ядовитости, что мне по размеру подошли. Буду каждый день менять на радость Насте.
