Быстро научилась определять состоятельность «клиента» по его внешнему виду. Прежде всего, обращала внимание на сигареты и часы: чем они дороже, тем больше можно заработать.
Ксения ничего не обещала, но обольщала, убалтывала — и «клиент» не скупился на коктейли, стоимость которых по договоренности с барменом, была увеличена в разы. Половину выручки Ксения забирала себе. Если «клиент» оказывался слишком настырным, приходилось сбегать через окно в туалете — на улице ее поджидал мотоциклист, тогда еще подросток, сосед по лестничной клетушке.
— Сколько же коктейлей ты выпивала за вечер? — спросил Глеб.
Ксения положила голову на его обнаженное плечо, натянула одеяло до подбородка. Ее волосы щекотали его кожу. Плечо под ее щекой было горячим и влажным.
Она рассказывала свою историю так, как другие болтают о походе в кино или встрече с друзьями: спокойно, непринужденно. А у Глеба все холодело внутри, когда он представлял ее, сидящую в открытом платье на высоком барном стуле. Нога за ногу. Крутит пальцами коктейльный зонтик. Улыбается. Она думает, что обхитрит любого, — обманчиво уверенная в себе, доступно-неприступная. А рядом — очередной боров. Залысина, покрытая капельками пота. Масляные глазки. Липкие ладони…
— Не волнуйся, Стрелок! В мои коктейли вместо алкоголя бармен наливал сок.
А Глеб не мог не волноваться. И за маленькую Ксю, которая тащила ведро с мыльной водой к машине, стоящей на светофоре. И за Ксюшу-подростка, выносившую из магазина ворованную булочку. И за юную Ксению оценивавшую состоятельность мужчины по пачке сигарет. Но больше всего Глеб волновался за любимую женщину, которую еще не знал, — потому что ее время еще не пришло. В какие передряги попадет? Что вытворит? Как успеть оказаться рядом в тот момент?..
Глеб тяжело выдохнул из себя эти мысли.
— Работа в эскорте, наверное, мало отличалась от твоего «хобби»…
— В целом — да. Только клиенты были «пожирнее», и гарантий побольше. Когда директор эскорт-агентства пригласил меня поработать, мы с мотоциклистом быстро сообразили, что такой шанс упускать нельзя. Ставки взлетели. Люди легко расставались с нечестно присвоенными деньгами. А мы все сворованное отдавали тем, кто больше нуждался, — своим друзьям, с которыми вместе выросли на улице, но которым повезло меньше, чем нам. Ну, и себе, конечно, процент оставляли. Но однажды я попалась. Мотоциклист себя в этом винит, хотя нам просто не повезло… Пришлось исчезнуть — посредник мог и другим моим жертвам рассказать. Тут «муж» и подвернулся.
— А к мотоциклисту зачем вернулась?
— После той истории мы договорились, что с кражами покончено. Я уехала с «мужем», думала — все, новая жизнь. Но когда оказалось, что могу отомстить… — других мыслей уже и не было. А мотоциклист почти сразу меня нашел. На глаза не попадался, просто приглядывал за мной. Он и на парковке — на той вечеринке — тоже, как оказалось, был. Если бы ты уехал, если бы оставил меня, — он подобрал бы.
— Как же я мог тебя оставить?..
— Забудь об этом. Теперь это все неважно… — Ксения перевернулась на живот. Глаза в глаза. Сутки назад Глеб даже мечтать о таком не смел. — А помнишь, как все начиналось? Помнишь, как стреляли по летучим мышам? Как все было хорошо? — Ксения снова уютно устроилась на его плече.
Он помнил. Теперь, казалось, он помнил все — до последнего ее жеста, до малейшего нюанса ее голоса. А так долго вытравливал, вырывал, выжигал… И, вроде же, получилось…
— У тебя сегодня день рождения, — вдруг осознал он и по движению ее щеки понял — улыбается.
— Да… — промурлыкала Ксения. — И у меня есть для тебя подарок.
— Для меня?!
— Сегодня я подготовила подарки для всех гостей.
— Гостей?
— Ну, у меня же день рождения, — рассмеялась она.
Глеб убрал прядь волос за ухо, мягко поцеловал в губы.
— Я готов принять твой подарок.
Ксения вскочила — радостная, словно ребенок, который сам ожидает подарок. Распахнула шкаф — а там, под платьями, сплошь темными, разноцветные коробки. Глебу досталась узкая и длинная.
— Это что, подзорная труба? — с любопытством поинтересовался он.
— О, нет! Там кое-что куда более ценное… Только сейчас не открывай, подожди до вечера.
— Зачем это?
— Сюрприз.
— Я не хочу больше сюрпризов, — сухо произнес Глеб.
— Не бурчи, Стрелок! Все будет хорошо… — Ксения взглянула на экран старенького мобильного. — Да где же они?..
И быстрее, чем она успела договорить, раздался стук в дверь. А потом, после Ксениного «залетайте!», в комнату ворвалась целая толпа. Вернее, Глебу так показалось, — на самом деле, вошли всего трое. Зато как — словно это был цыганский табор!
Каждого из троицы Глеб уже видел. На гитаре залихватски играл мотоциклист. Верзила с бритым затылком и лицом мастиффа пел — вроде, по-румынски — таким сильным голосом, что, казалось, будь в коморке окна, — они бы лопнули.
Импровизированный цыганский танец — совершенно не попадая в ритм, но компенсируя это эмоциональностью движений — исполнял мужчина в тренировочных штанах и майке-алкоголичке — в этой же одежде, возможно, Глеб видел его в бараке пять лет назад. Только тогда мужик нес золотую клетку, а теперь — бутылку шампанского и ананас.
— Его ты уже знаешь, — улыбаясь представлению, Ксения указала на мотоциклиста. — У него много имен. Я зову его — Тень, потому что он умеет быть невидимым. Столько времени следил за нами — а мы и не догадывались.
Мотоциклист поклонился — а когда выпрямился, в его руках оказалось четыре яблока, которыми он начал превосходно жонглировать.
— А вот этот добряк, — Ксения кивнула на Мастиффа, — первоклассный электронщик. Если надо что подсмотреть, подслушать — это все к нему. Длинного мы зовем Антиквар — через него столько добра проходит — ты и представить не можешь! Если нужно во что-то деньги вложить — это к нему. Купишь у него за пару тысяч набор золотых ложечек, — а через десять лет продашь — и за вырученные деньги построишь дом… Я не знаю их настоящих имен — только клички. Да и ни к чему им прежние имена — каждый от чего-то бежит, от кого-то скрывается.
Антиквар присел на край дивана, закурил сигарету без фильтра — никто ему и слова не сказал.
Мастифф откупоривал шампанское. Мотоциклист крошил яблоки на блюдо с отколотым краем.
Глеб наблюдал за этой кутерьмой — за этой лавиной, которая погребла его под собой, и думал, что способен стать ее частью. Готов. Прятаться в коморке без окон, просыпаться под цыганские песни, завтракать шампанским. Но только если она тоже будет частью этой жизни.
Откуда-то появилась вторая бутылка шампанского, затем Антиквар как-то хитро, из-за спины, извлек бутылку водки. Поднимали тосты за Ксению. Разворачивали подарки — все, кроме Глеба. А он, разморенный алкоголем и Ксениной лаской, лежал на диване и наблюдал, как Мастифф радовался розовому фарфоровому бегемоту. Как довольно щелкал языком Тень, рассматривая новые мотоциклетные перчатки. Как попыхивал горькой сигареткой Антиквар, вращая в руках старый, затертый, но, наверняка, представляющий ценность подсигарник. От сигаретного дыма картинка перед глазами Глеба слегка рябила и искажалась, словно он находился под водой.
Глеб не знал, сколько прошло времени, прежде чем Ксения наклонилась к нему и прошептала, касаясь дыханием его уха:
— Мне нужно уйти.
— Не пущу, — язык Глеба заплетался. — И не проси, — он уткнулся головой ей в живот и обхватил бедра руками.
— Так надо, Стрелок… Это очень важно… — мягко объясняла она ему, как ребенку. — Я подготовила тебе еще один сюрприз. Ты даже представить не можешь, какой. Он просто невероятный! Но для этого мне нужно уйти…
— Нет…
— Ты же не можешь меня здесь запереть.
— Могу.
— Нет, не можешь… — она выбралась из его объятий — словно просочилась.
Затем поцеловала его в губы — долго и страстно — нисколько не стесняясь других людей. И Глеб не стеснялся. Он бы снова повалил ее на кровать, если бы только тело его слушалось.
