мои сцеловывает.
Язык его на щеках чувствую. Порочно-нежный. Оттягивает меня от себя и заглядывает в мои глаза.
– Что случилось?
Хмурится соболиные брови. Мой жестокий и такой красивый мужчина, а у меня сердце кровью обливается, глядя на него, от чувств, от того, насколько сильно я люблю Баграта…
– Так должно было быть в тот день… В тот день три года назад…
Выговариваю всхлипами, и мой мужчина притягивает меня к себе сильнее, сжимает до хруста костей, прибивает к себе, а я дыхание его слышу. Рваное. Тяжелое. Когда выговаривает в мою макушку:
– Все наказаны. Все, кто был причастен. Моя бывшая. Твой бывший…
Вскидываю тревожный взгляд на Умарова.
– Виталя подписал все бумаги, и я отпустил его с миром.
Киваю с облегчением, понимаю, что решил вопрос. Как всегда. Этот мужчина умеет брать на себя ответственность и выполнять обещанное.
А мы с сыном принадлежим ему. Баграту Умарову. Он свое имя у меня в подкорке высек. С самого первого вдоха, с первого взгляда.
Стал моим тогда еще три года назад, а я принадлежу ему без остатка…
– Почему так смотришь, Наденька?
Ловит мое лицо руками, всматривается, чувствует меня, как всегда умел только он…
И я выдыхаю едва слышно:
– Я беременна, Баграт, беременна…
Застывает на мгновение. Вглядывается в мое лицо, а я улыбаюсь ошарашенно.
– Та ночь на капоте машины оставила нам с тобой подарок…
Молниеносное движение, быстрое и Баграт прижимает меня к себе столь сильно, что кости трещат. Не дает опомниться, набрасывается на мои мокрые губы, и я понимаю, что плачу, а он соль слизывает, губы мои кусает и языком ласкает.
Прикосновение моего мужчины обжигает. Сразу же реагирую на него, на руки, которые прижимают меня к литому телу, трогают, ласкают угорело, как в горячке…
– Надя моя… – выдохом и я позволяю ему срывать с меня одежду, понимаю, что ему это нужно, Баграту жизненно важно прикоснуться ко мне, почувствовать, как и мне хочется его ощутить глубоко в себе, чтобы понять, что не сон, что ад, который был в прошлом, закончился, что время, которое провела вдали от него, становится лишь воспоминанием. Глухим. Тяжелым, но все же прошлым, а сейчас есть мы. Есть я и он. Мужчина и женщина.
Которые истосковались друг по другу. Которые любили, несмотря ни на что… и даже грубость моего Баграта я воспринимаю с острой, чувственной сладостью.
Срывает с меня белье, ласкает одержимо и вдруг словно в себя приходит, смотрит в мои глаза, слегка отстранив меня второй рукой.
– Надя… прости… совсем с катушек слетел…
Чувствую, что хочет, все тело у него горит, мышцы натянуты жгутами, но он нежно майку мне поднимает и ладонь на живот кладет. Глаза прикрывает…
Дышит тяжело, а на губах улыбка цветет…
А я на него смотрю, рассматриваю, восторгаюсь. Этой смуглой кожей, золотистой просто, чувственный очерченный рот рассматриваю.
– Я с ума сошел, тебе же нельзя… наверное…
Распахивает глаза, и я там уязвимость вижу. Впервые этот сильный мужчина слабость проявляет, а у меня на сердце щемит от чувств переполняющих и таких глубоких, а еще тело у меня ноет и изнемогает, хочет, жаждет того, что только он дать может.
Понимаю, что впервые Баграт отступает, не хочет терзать меня, пытается остудить свой огненный пыл, и я улыбаюсь.
Хватаюсь за ремень его брюк, не понимает меня, а я с вызовом смотрю в его глаза графитовые с дымкой чувственной.
– Кто тебе сказал, господин Умаров, что нельзя? У беременных в первом триместре либидо поднимается знаешь как?
Прищуривается, пока я пальчиками шаловливыми змейку на штанах спускаю и ласкаю достоинство мужчины, которое порывается в бой.
– Надя… – рычит и жилы на нее вздуваются, а я себя счастливой чувствую. Желанной. Любимой. Богиней просто, перед которой этот сильный мужчина в этот миг преклоняется.
Не могу терпеть. Не хочу. Быстро седлаю Баграта, пока в себя не пришел и не вздумал меня со своих колен массивных ссадить.
Выдыхаю с шумом, когда одним мощным движением погружается в меня, глаза закатываю и за крепкие плечи цепляюсь.
Начинаю двигаться медленно-медленно, растягивая удовольствие, губы кусаю, пока, наконец, Баграт в себя приходит, подхватывает меня за бедра.
Наконец-то контроль теряет, с ума сходит, ловит мои губы, руками ласкает, грудь потяжелевшую, жаждущую его прикосновений освобождает.
Ласкает языком, покусывает, всасывает, пока я подаюсь вперед все быстрее, насаживаюсь, ощущая, насколько заполнена им, насколько целостна сейчас.
Приникаю к его губам и срываюсь в бездну, тело дрожит, пока мы в себя приходим, переживаем наше наслаждение, наше счастье, одно на двоих…
Разговоры будут потом, долгие, упоительные, сложные…
Баграт расскажет мне обо всем, расскажет, кто стоит за нашей разлукой…
Но это будет чуть позже…
Сейчас же я наслаждаюсь им, нами, когда он во мне и его семя во мне, что уже дало свои плоды…
Неожиданно оттягивает меня от себя, легонько за волосы тянет, и я смотрю в его глаза со смешинками, рассматриваю улыбку с полоской белоснежных ровных зубов.
– Мне нравится темперамент беременной женщины…
Говорит серьезно, но в уголках глаз морщинки смешливые собираются. Голос хриплый, надсадный, палец касается моей груди, теребит чувственную вершинку, сжимает, заставляя зашипеть, когда острая волна наслаждения опять проходит по телу, а он пальцем проводит по моим ребрам, опускается ниже к впадинке пупка и безотрывно в глаза мои смотрит, показывая, что далек от насыщения, ему всегда мало.
Горячий мужчина. Умеющий доставлять наслаждение женщине, наклоняется ко мне и выдает игриво:
– Ты у меня часто беременной ходить будешь, Надежда моя… и нарожаешь нам кучу деток…
Смеюсь, не понимая, серьезен ли он, вернее, насколько серьезен сейчас мой мужчина…
Обнимаю его за широкую шею изо всех сил и плакать начинаю навзрыд, на эмоциях, цепляюсь за него, как утопающий за свой единственный шанс на спасение.
– Надя… ты чего? – спрашивает подобравшись, а я успокоиться не могу, все жмусь к нему, а он по моей голой спине лаской проходится, успокаивающей, щемящей нежностью, которую ощущаю в каждом жесте, в каждом слове.
В том, как пальцы его в локоны мои зарываются, кожу ласкают, и дрожу каждой частичкой.
– Наденька…
– Все хорошо, Баграт, просто все настолько хорошо… я так счастлива… так счастлива…
Свадьба…
О ней, пожалуй, мечтает каждая девушка, но я не мечтала, не после того, как в впопыхах расписалась в ЗАГСе с Виталиком.
Даже вспоминать об этом не хочу…
А вот сейчас сжимаю в руках букетик и руки ощутимо дрожат. На мне нет белоснежного платья. Нет фаты и диадемы, которые так часто выбирают невесты.
Волосы собраны в пучок и заколоты брошкой. Не простой, а усыпанной множеством драгоценных камней, которые переплетаются в листьях диковинного цветка с изумрудными лепестками.
Подарок Баграта на свадьбу. Памятная вещица из шкатулки его матери…
Бесценный дар, показывающий, насколько я вошла в сердце этого сильного мужчины.
Скромное платье струится по телу, чуть облегая, кружева опутывают руки, а я смотрю на себя, на свой пока еще плоский животик и улыбаюсь.
Вспоминаю, как мы с Багратом наблюдали на УЗИ маленькую точку.
– Ну что же, родители хотят узнать возможный пол? – узист отрывает взгляд от монитора и смотрит на нас, а я смотрю на своего мужчину.
Глаза у него графитовые, блестят каким-то тайным, потусторонним светом, предвкушением, восхищением, когда отрывает взгляд от экрана и смотрит на меня.
Молча. Словно спрашивает, хочу ли я этого. Хочу ли узнать пол нашего малыша, а вот я чувствую, материнское сердце кричит, что у нас будет дочка.
Девочка. Наша с ним радость…
– Что скажете? – деликатно интересуется врач и я киваю, безотрывно глядя на своего мужчину.
– Хотим, – отвечает спокойно.
Вряд ли врач представляет, насколько Баграт неспокоен за маской хладнокровного контроля, которую он привык держать на лице. Я уже научилась чувствовать его, ощущать малейшие изменения в его настроении.
– Ну что же, с вероятностью процентов восемьдесят у вас девочка. Поздравляю.
Врач передает мне салфетку, и я вытираю гель с живота, спускаюсь с кушетки, но Баграт не дает мне
