прижимает к себе. Одной рукой он берет поводья, прищелкивает языком, и Стрела пускается вскачь.
Я вскрикиваю от восторга. Мы едем не быстро, но для меня это значит все.
Это свобода. Это полет.
Жизнь.
― О, Боже! ― Я хватаю Чарли за напряженное предплечье, когда Стрела фыркает. ― Не могу поверить. Я еду верхом. ― Я оглядываюсь на него, мельком взглянув на его строгий, точеный профиль. ― Что дальше?
Он наклоняется вперед, его колючая щетина щекочет меня. Я чувствую улыбку на его лице, когда он прижимается губами к моей щеке. От его глубокого, мужественного голоса искры пробегают по моему телу.
― Мы будем ехать медленно, пока не выедем с ранчо, а потом прибавим ходу.
Я машу Тине, Колтону и задерживаю дыхание, когда мы выезжаем с ранчо и пересекаем ручей. Осиновые деревья слегка колышутся от легкого ветерка, когда мы поднимаемся на холм. Чарли кивает Дэвису, который снимает свою ковбойскую шляпу и смотрит на нас с отвисшей челюстью.
Закрыв глаза, я кладу руку на сердце.
Пожалуйста, веди себя хорошо.
― Видишь, как я держу поводья? ― спрашивает Чарли. ― Свободные, прямые предплечья. Держи их петлей над ладонью, вот так. Это позволит тебе управлять лошадью, используя только запястья. Вот, почувствуй, как я это делаю.
Отложив его наставления на потом, я обхватываю его руки и сжимаю.
― Это потрясающе, Чарли.
В мгновение ока мы оказываемся далеко от ранчо. Тело Чарли расслаблено, и он выглядит более непринужденно верхом на лошади, чем пешком.
― Как ты увлекся лошадьми? ― спрашиваю я.
― Я вырос на конеферме. В прошлом году мои родители ушли на пенсию, и теперь ранчо управляет моя младшая сестра. Мой папа всегда говорил, что если мы умеем ходить, то можем работать. И мы так и делали.
Я хихикаю, представляя Чарли маленьким фермерским мальчиком, который таскает ведра с кормом и бегает за курами.
― Суровый мужчина.
― Он был таким. Но мы и веселились. Много играли, много работали. ― Чарли смеется, и от его смеха у меня по телу пробегает дрожь. ― Нет ничего лучше маленьких городков. Убегать от копов. Пьянствовать на проселочных дорогах. Ловить рыбу посреди ночи. ― Он прижимается своим телом к моему. ― Целовать красивых девушек в конюшнях.
Я ерзаю в седле, а между ног пульсирует от голодных ноток в его голосе. Я откидываю голову назад, прижимаясь к его широкой груди, и мне нравится, как он бережно прижимает меня к своему телу. Все мои чувства переполнены им. Мне хочется поцеловать его, вцепиться в его волосы и провести языком по его груди. Но если я это сделаю, наша поездка закончится, а я очень хочу, чтобы она продолжалась.
Опустив взгляд, я провожу пальцем по большому шраму на его загорелом предплечье. Он грубый, но мне нравится.
― От чего это? Колючая проволока? Драка в баре?
― Нет. Уайетт. ― Он направляет Стрелу вниз по склону оврага. Вдалеке слышен шум воды. ― В детстве мы дрались в конюшне, и он столкнул меня со стропил в кучу сена. Я упал на вилы, которые были зарыты в ней. — Он усмехается. ― Это было чертовски опасно. Он умолял меня не говорить нашему отцу. Целую неделю выполнял мою работу по дому.
― Ты ближе всех к Уайетту?
― Мы все близки, но да, я. Нас было шестеро, родители всегда разбивали нас на пары. Эмми Лу и Грейди были младшими. Близнецы всегда были вместе и пользовались благосклонностью наших родителей. ― Он усмехается, в его голосе звучит братская привязанность. ― Мы с Уайеттом были одинокими волками, которые, когда могли, попадали в переделки и сеяли хаос на ферме. ― Большая рука Чарли опускается на мое бедро. Он сжимает его. ― Он мой лучший друг. Первый, кто последовал за мной на ранчо, когда я уехал из Дикого сердца.
― О, ― говорю я, глядя в его смелые голубые глаза. В них отражается странная грусть, но также и спокойствие, которого я раньше не замечала. ― Ну, я люблю твоих сумасшедших братьев.
― Сумасшедшие братья, ― повторяет он, окидывая взглядом луг. ― Большой подарок, еще большая заноза в заднице.
При упоминании о братьях в моей голове всплывают слова моего брата, сказанные ранее.
Тебе будет больно. Ему будет больно. Вам обоим будет больно.
Я тяжело сглатываю. Сейчас бессмысленно рассказывать Чарли о моей СВТ. Я уеду. Ему нужно сосредоточиться на ранчо, а мне ― на своей жизни. Все, чего я добьюсь, ― это головной боли, когда я просто хочу наслаждаться тем, что мне нужно прямо сейчас.
А это Чарли.
Он мне нравится. Больше, чем я готова признать.
― Хочешь быстрее? ― Хриплый голос Чарли отвлекает меня от размышлений.
Я улыбаюсь.
― Давай.
Чарли пришпоривает Стрелу, и он переходит на резвую рысь. Я хихикаю, когда импульс отбрасывает меня на грудь Чарли. Подо мной перекатываются мощные мышцы, когда мы скачем по ярко-зеленому полю, по камням и твердой земле. Жеребец движется, как верный друг Чарли, и пока мы едем, Чарли показывает места ранчо, которых я раньше не видела. Поле, на котором пасется стадо крупного рогатого скота. Пруд с форелью. Маленькая хижина, приютившаяся в глубине леса.
Через тридцать минут я слышу журчание воды.
Когда мы подъезжаем к ручью, Чарли спешивается и помогает спуститься мне. Я снимаю обувь и сажусь на край ручья, проводя рукой по яркой россыпи астр, пока Чарли дает Стреле напиться. Сегодня он выглядит как современный ковбой в джинсах, белой футболке и бейсболке. Беззаботное выражение его лица ― редкое зрелище.
Хотела бы я знать, что лишило его этого.
Чарли поворачивается ко мне.
― Итак, что еще в твоем списке желаний? ― Он возвращается на берег, вытирает руки о свои пыльные джинсы, а затем устраивается рядом со мной на расстеленном одеяле. ― Ограбить банк? Выпрыгнуть из самолета?
Ты. Только ты.
От этой мысли я краснею и наклоняю голову, задевая его плечом.
― Все еще нужно увидеть рассвет.
― Обязательно. По крайней мере, ты можешь вычеркнуть из своего списка верховую езду. ― Его смешок похож на виски и бархат. ― Это мне напомнило кое-что. Ты так и не сказала мне, что у тебя сегодня за шип.
Черт бы его побрал. Он слишком мил. Я уступлю.
― Ты когда-нибудь делал что-то, чего не должен был делать? Например, плохой поступок, но ты не жалеешь об
