— О, только не надо нервничать, сладкий. Через пять минут ты умрешь. Наслаждайся жизнью, пока можешь. И попробуй умереть с достоинством. — Он смотрит на волосы мистера Пучка и кривится. — Ты уже достаточно опозорился.
Харли уходит, чтобы обслужить другого клиента. Мистер Пучок удивленно смотрит ему вслед, потом переводит внимание на меня.
Я улыбаюсь.
— Колоритненько, согласен?
— Думаю, это можно назвать и так, — недовольно ворчит он.
Я потягиваю вино и жду, когда мужчина представится. Когда он это делает, я чуть не выплевываю вино изо рта.
— Я Трипп. С двумя «п».
Я тяжело сглатываю, затем возвращаю свою улыбку с пола, куда она упала от шока.
— Привет, Трипп с двумя «п». Я Джульетта.
Его брови взлетают вверх.
— В самом деле? Джульетта? Как у Шекспира?
О, ну что за ирония! Парень, чье имя говорит о неуклюжести, удивляется моему.
— Да, как у Шекспира.
— Ха, — ухмыляется он. — Тогда, наверное, тебе нужен Ромео.
Или электрошокер.
Я вижу из-за спины Триппа, как приближается Киллиан. Его длинные ноги с пугающей скоростью преодолевают расстояние между мужским туалетом и баром. На мгновение меня посещает мысль, что, вероятно, я должна предупредить Триппа, прежде чем он пострадает.
Пока он не наклоняется ближе ко мне и не произносит:
— Я готов стать им, если хочешь. – И поигрывает бровями.
Твоя судьба решена, мистер Пучок.
Но Киллиан удивляет меня своим хладнокровием. Он подходит ко мне, целует в макушку и с дружелюбной улыбкой поворачивается к мистеру Пучку.
— Привет, приятель. Вижу, ты успел познакомились с моей женщиной. Сногсшибательная, правда?
Тот изучает Киллиана с ног до головы взглядом и сглатывает. Краска сходит с его лица.
— Э-э…
— Хорошая тату, — говорит Киллиан, рассматривая рисунок меча мистера Пучка. — Синоги-дзукури начали изготавливать после периода Хэйан. Лично я предпочитаю кисаки-мороха-дзукури. Все из-за обоюдоострого лезвия. Предпочитаю острые. Так гораздо проще резать.
Он ухмыляется, глядя на оленя в свете фар.
— А ты, случайно, не увлекаешься еще и огнестрельным оружием? Я с удовольствием познакомлю тебя со своей коллекцией.
Харли с ухмылкой ставит клубничный дайкири перед Пучком, бросает в бокал бумажный зонтик и, хихикая, вновь отходит.
Мистер Пучок встает, берет свой дайкири и натянуто улыбается нам.
— Было приятно познакомиться.
Наблюдая за этим бегством, Киллиан хихикает.
— Судя по всему, я плачу за его выпивку.
— Каково это, жить твоей жизнью?
— Как именно?
— Быть королем джунглей. Хозяином поместья. Магистром всего, за чтобы ни брался.
Киллиан скользит на барный стул, который секунду назад освободил Пучок, и улыбается мне.
— Очень приятно. Удобно. — Его улыбка угасает, а голос надламывается. — Одиноко.
Его уязвимость убивает меня, поэтому я смотрю на свой бокал с вином.
Вернувшись к нормальному тону, он говорит:
— Каково это, быть настолько привлекательной, что случайные незнакомцы пытаются подцепить тебя в барах?
Я фыркаю и перевожу взгляд на трех женщин за столиком рядом, которые таращат глаза в нашу сторону.
— Тебе ли не знать, жеребец.
Он посмотрел на них.
— Может быть, нам стоит устроить небольшое шоу, чтобы вдохновить их отправиться к мужьям?
— Например?
Вместо ответа он показывает — наклоняется, берет мое лицо в ладони, заглядывает мне в глаза и целует.
Поцелуй хоть и страстный, но в то же время обжигающе нежный. Откинув голову, я погружаюсь в происходящее, сжимая руками рубашку Киллиана и вдыхая его запах.
Когда он прерывает поцелуй, то начинает шептать мне на ухо очередную строчку из «Ромео и Джульетты».
— Но тише! Что за свет блеснул в окне? О, там восток! Джульетта — это солнце.
— Я воткну тебе в сердце коктейльную шпажку, — сдавленным голосом шепчу в ответ.
Он отстраняется, все еще держа мое лицо в своих ладонях. Его улыбка до боли прекрасна и печальна.
— Ты уже ударила меня ножом в сердце, воришка. Теперь только и остается, что смотреть, через сколько времени я истеку кровью.
Мы не отрываем взгляд друг на друга, все мысли о трех пристально наблюдающих женщинах испарились. Киллиан нежно проводит большим пальцем по моей скуле, потом по губам.
— Ты написал в своей записке, что я заставляю тебя мечтать о другой жизни. Неужели это правда?
— Да.
— И… — Мое сердце колотится так сильно, что мне приходится взять паузу и сделать глубокий вдох. — А если я попрошу тебя об этом? Попрошу отказаться от жизни, которую ты сейчас ведешь? Ты сделаешь это ради меня?
Он отвечает без колебаний, его голос хриплый.
— Я бы так и поступил, если бы ты сказала, что доверяешь мне. Я бы так и поступил, если бы ты подарила мне свое сердце. Если бы ты перестала сдерживать себя.
Его адамово яблоко дрожит. Киллиан облизывает губы. Его голос падает до шепота.
— Если бы это означало, что я могу заполучить тебя навсегда, я бы зажег свою жизнь в огне и покинул пепелище.
Между нами опасно потрескивает напряжение.
Киллиан ждет, накаленно и молчаливо, глядя на меня. Его ладони на моем лице подрагивают. А когда он хрипло шепчет мое имя, все внутри меня переворачивается.
Я почти говорю это.
Я почти выпаливаю: «Да, я доверяю тебе, да, я без ума от тебя, да, давай будем вместе, и пошел бы весь мир на хуй».
Но в этот момент меняется музыка.
Звучит песня Let It Be группы The Beatles.
Ледяной холодок пробегает по моему телу, отчего волосы на затылке встают дыбом, а кожа на руках покрывается мурашками. Моя мать словно обращается ко мне из могилы с предупреждением. Я практически слышу ее слабый, шипящий мне в ухо голос.
