отомстить.
Протягивает руку ладонью вверх.
– Давай сюда телефон!
Я ухмыляюсь, отдавая её айфон, и говорю одними губами:
– Тебе нужно стараться не показывать так рьяно свою ненависть ко мне.
– Да пошёл ты! – шипит Гордеева.
– Иду-иду!..
Подхожу к Артёму и встаю рядом с ним. Мы кладём руки друг другу на плечи.
– Что у вас с Никой случилось? – спрашивает Тимур, когда с фотосессией наконец покончено.
Я немного отхожу от края, прежде чем ответить.
– Да она просто обиделась! Считает, что я бросил её в лесу, – изображаю негодование. – Но меня не было не больше двух минут!
– Бабы – дуры, что тут ещё скажешь… – ухмыляется Артём. – Ты же вроде велел ей ждать тебя, а она куда-то попёрлась!
– Подожди, брат, – Тимур хватает Тёмыча за плечо. – Ты что, считаешь, что моя Ника тоже дура?
В его взгляде вроде бы упрёк, но мне он кажется притворным.
– Конечно, дура! – хмыкает Артём. – Просто королева дур!
И они оба ржут, как два идиота. Хотя мне сложно не согласиться с Тёмой.
Если бы Гордеева услышала их разговор, точно спрыгнула бы со скалы…
Братья наконец-то отходят от края. Ника подбегает к Тимуру и прыгает к нему на шею, бросив на меня весьма ядовитый взгляд. Тимур по-хозяйски сгребает её в охапку и уносит прочь под кудахтанье завуча. Техника безопасности и всё такое…
Директор объявляет, что через пять минут начнём спускаться вниз.
Мы с Артёмом остаёмся вдвоём. Он смотрит на Дашку. Я – на свою Белку.
Девчонки фотографируются, застыв в двух метрах от обрыва. Алиева рядом нет. Пока я спокоен.
– Тебе она нравится, – я даже не спрашиваю, а констатирую факт.
– Кто? Рязанова? – Тёма сразу отворачивается от неё, и его недовольный взгляд упирается в моё лицо.
– Да, она, – я не собираюсь сдаваться.
Тёмыч начинает закипать. Стиснув челюсти, цедит:
– Даже если бы и нравилась, что это меняет? С нашим отцом ты знаком. Теперь он и твой вроде-как-отец, помнишь?
Опять он об этом!
– Но его же здесь нет, – по-прежнему не собираюсь уступать.
Да, в их семье всё, буквально ВСЁ решает Соболев-старший. Он уже выбрал для своих сыновей вуз. И решил за них, какую фирму они возглавят. Точнее, какую фирму возглавит Артём. Для Тимура он запланировал карьеру спортсмена. Боксёра. Но забыл спросить своих сыновей, что они об этом думают.
Что касается меня, я постараюсь свалить, как только представится возможность.
– Да, его здесь нет, ну и что? – раздражённо бросает Артём. – Но он всегда будет где-то рядом. Всегда чертовски близко…
Приятель машинально потирает плечо. Там уже давно нет синяков, но, возможно, они остались не на теле, а в его покорёженной тираном-отцом психике.
– И у нас есть этот год, чтобы просто повеселиться напоследок, – продолжает он преувеличенно весёлым тоном. Встав ко мне вполоборота, снова смотрит на Дашу с Асей. – И мы веселимся, кстати! Приготовили для неё нечто особенное!
– Для кого? – мой голос хрипнет.
– Для Беловой. Но шшш… – прикладывает палец к губам. – Пока это секрет.
У меня внутри всё холодеет. Хочется взять Тёмыча за грудки и вытрясти из него этот секрет. Но я лишь сдержанно интересуюсь:
– Что именно? Ты меня посвятишь?
Он медленно поворачивается ко мне.
– Скажу честно, Кир… Теперь мы тебе не доверяем. И ты узнаешь о сюрпризе лишь тогда, когда узнает она. И это моё решение, а не Тимура. Он слишком любит тебя. Как брата любит. Я тоже! Но сейчас ты кажешься мне волком в овечьей шкуре.
Он хлопает меня по плечу и уходит, обронив напоследок:
– Прости.
И что же, вашу мать, они придумали?!
Ася
Я всё время ловлю на себе взволнованный взгляд Кирилла. Когда мы спускаемся со скалы, едем в автобусе… И в столовой пансиона во время обеда он тоже время от времени посматривает на меня.
И я испытываю невероятное волнение, когда на Вотсап приходит сообщение.
«Встретимся в библиотеке?»
И сразу следом ещё одно.
«Надеюсь, ты не удалила мой телефон, Белка? А если ты его всё же удалила, то это тот, кто поцеловал тебя вчера».
Мои щёки вмиг обдаёт жаром.
Телефон я держу на коленях, и Дашка всё время пытается заглянуть в него. Марат, сидящий напротив, тоже чувствует необычное напряжение, но со своего места ничего не может увидеть.
Кстати, как только мы помирились, он жёстко отбрил ту десятиклассницу, и теперь она вместе со своими подружками, кажется, строит заговор против меня.
Говорю же, я – неудачница и магнит для проблем. Но до сих пор никого хуже Гордеевой не встречала, поэтому интриги десятиклассниц меня совсем не страшат.
Вновь прочитав сообщения от Кирилла, печатаю короткое «да» в ответ на предложение встретиться в библиотеке. Когда заканчивается обед, иду вместе с Дашкой и Маратом до общежитий. Лишь у самого входа, когда Алиев покидает нас, спохватываюсь, сделав вид, что забыла:
– Мне же в библиотеку надо!
– Зачем? – Дашка недоверчиво смотрит на меня.
Врать я не умею, но очень стараюсь, чтобы мой голос звучал достаточно искренне:
– Никак не могу найти учебник по истории. Пойду покаюсь, что потеряла. Марта Григорьевна меня любит, может быть, даст другой.
– Да ладно, одним попользуемся, – отмахивается Дашка, продолжая шагать ко входу в общежитие. – А твой вместе поищем, может, найдётся.
Но мои ноги уже приросли к брусчатке. И я, конечно, не пойду вслед за подругой.
Я должна увидеться с Кириллом!
– И всё равно я схожу, – говорю упрямо. – Заодно возьму что-нибудь почитать.
Даша оборачивается. В её глазах появляется понимание. Улыбнувшись, она кивает.
– Что ж… А если я попрошусь с тобой, ты, конечно, меня не возьмёшь?
На самом деле подруге не требуется мой ответ…
Наверное, моё лицо становится виноватым.
Но я её не возьму!
– Надеюсь, что ты мне всё-таки расскажешь, что там происходит у вас с Кириллом.
После чего Даша сразу уходит в общагу.
Обиделась?
Мне хочется верить, что нет. Потому что мы никогда друг на друга не обижались.
Бросив взгляд по сторонам, я беру курс на учебный корпус. Сегодня воскресенье, но Марта Григорьевна и в выходные пропадает в библиотеке. Ученики научили её пользоваться ютубом на телефоне, и теперь она смотрит турецкие сериалы. Она их обожает. А вот повариха, с которой она делит комнату, терпеть их не может. Поэтому Марта Григорьевна смотрит сериалы на рабочем месте. И так как женщина немного глуховата, библиотека теперь не является тем местом, где нельзя шуметь.
Я захожу в учебный корпус. Поднимаюсь
