разница, если он умел в самые хмурые дни вызывать на моем лице улыбку?
И главное, то, чего я очень давно не встречала, если не брать в расчет Роберта, – Матвей умел совершать поступки. По-настоящему серьезные.
Я задумалась: смогла бы я вот так даже теоретически пожертвовать карьерой и поставить на кон все?
Только ради чего-то очень важного! Того, без чего я не смогла бы жить.
Я хотела любви. Настоящей, такой, чтобы до неба и обратно. Я искала ее, ждала. Была уверена, что знаю чего хочу, не подозревая, что хочу я нахального парня в подкрадулях с семками и картузом на голове. Который перевернет мой мир с ног на голову, вывернет меня наизнанку и заставит пересмотреть жизненные приоритеты. Понять, что все списки идеального мужчины не нужны, когда появляется собственный раздолбай.
На Матвея невозможно было долго злиться. Он всегда находил нужные слова, иногда ставил в тупик, вворачивая очередную шуточку, после которой злость исчезала, а на лице появлялась широкая улыбка.
– Я готова! – позвала я его и поправила волосы.
– Погнали, – подмигнул мне Матвей и джентльменски открыл дверь моего кабинета.
А когда я шла мимо, это чудо схватило меня за талию, село на корточки и легонько прикусило… Ямочку.
Поднялся, послал мне воздушный поцелуй и как ни в чем не бывало заметил:
– Я голоден. Кстати, Катерина Романовна, с тебя борщ. Я старался, трудился. Ты же не оставишь меня голодным?
– Поехали ко мне? – улыбнулась я.
– На борщ? – его глаза загорелись.
– Как знала, вчера приготовила. Федя очень любит с кислой капустой.
– У твоего сына определенно мои гены, – с видом знатока решил Матвей. – Кать, а мы точно раньше не встречались?
– Никогда, – неистово замотала я головой, – тебя бы я точно запомнила.
– Ага, запомнила. Я трижды рядом с тобой в очереди за кофе стоял, хоть бы обернулась, – пробурчал он. – И список свой выронила, даже не заметила.
– К-какой список? – напряглась я.
– Идеального Иннокентия. С ушами и галантного.
– Я не могла… – в голове что-то щелкнуло. – Это не мой список.
– А чей?
– Авроры, – засмеялась я, – мой в сумочке лежит.
– Дай глянуть, – мгновенно оживился Скиртач. – Не дашь? Ладно, сам украду.
Он остановился и невинно уставился в потолок, вытянув одну ногу. Собрал губы уточкой и делал вид, что свистит, хитро поглядывая на меня.
Я покачала головой, развернулась и потопала к выходу.
– Кать, ну дай посмотреть, интересно же, – побрел он за мной.
– Не дам, – отрезала я и услышала стук в дверь.
Напряглась, быстро обернулась к Матвею, почему-то испугавшись. Сама не понимала, чего именно я боюсь, присмотрелась сквозь стеклянную дверь и выругалась.
– Этой что нужно?
Решительно открыла и уперла руки в бока:
– Что тебе?
– Расчет, – Маша опустила голову и говорила непривычно тихо, – и трудовую.
– Завтра в час дня зайди, будет тебе и расчет и трудовая, – отрезала я.
– Кать…
– За сколько ты меня продала? – грустно улыбнулась я. – А, Маш? В какую сумму ты оценила мое отношение к тебе?
– Давай не будем, ладно? Кать, ты бы сначала на себя со стороны посмотрела. Мастер на все руки, королева салона, все клиенты мои, дома принимать не позволяю, уводить тоже.
У меня глаза приняли идеально ровную форму круга.
– Ты обалдела? – выдохнула я. – Маша, ты пришла на все готовое в мой салон с моими клиентами, которых я нарабатывала годами. Я и Наташа! Тебе нужно было только работать, все остальное я взяла на себя. Ничего покупать, искать, вести бухгалтерию тебе было не нужно. И зарплату я никогда не жалела! Единственное мое условие было – не пытаться увести моих клиентов у меня же, это так сложно? Принимай дома сколько угодно! Найди себе клиентов и стриги сутками! Денег тебе было мало? Могла подойти ко мне и поговорить со мной! Это так сложно, да? Проще было договориться с Лизой, постараться испортить мне репутацию и переманить моих клиентов к ней в салон. Ладно она давно об этом мечтает, но ты?! Маша, я полгода терпела жалобы на тебя от клиентов. Полгода разруливала все твои конфликты, а ты вместо благодарности…
– В ножки тебе не поклонилась, да, барыня? Сколько процентов ты забирала у меня? Машину купила, дом построила, все за наш счет! Мы пахали как проклятые, а ты дома строишь и няню с тремя иностранными языками нанимаешь. А Лизка мне оклад в три раза больше дала, чем ты.
– Зависть – очень плохое чувство, – вмешался Матвей, осторожно отодвигая меня с порога и пряча себе за спину. – Что ты смотришь, красавица, как коза на новые ворота? Хоть бы свое интеллектуальное недомогание спрятала от приличных людей.
– Ты кто такой? – не поняла Маша.
– Я? Проводник в астрал, но тебе это уже не поможет. Если денег не хватает, пей кофе с корицей по четвергам. Или профессию поменяй. Смотри внимательно, один раз показываю. Вправо, влево и на трассу, там, поговаривают, платят больше и все клиенты только твои, принимай хоть дома, хоть на улице.
– Ты этот… В кепочке, – озарило Машу. – Не лезь, а!
– Не буду. А ты сходи чакры прочисти, позабивались от зависти. Или можем по-другому поговорить. Я сейчас твой трудовой договор гляну и, если нарушения найду, прям в кепочке тебя в суд и вызову. Приходи завтра, тебе сказано, и радуйся, что расчет свой получишь. А я Катерине подскажу, как так грамотно твою трудовую заполнить, чтоб тебя в салон больше никто работать не взял. Мечту исполню, будешь дома принимать.
– Козел! – выплюнула Маша, развернулась и ушла.
– Вообще-то конь, – засмеялся Матвей, – породистый скакун, да, Кать? О, так дело не пойдет. А ну-ка, улыбнись и повторяй за мной: «Пусть все мои тревоги уносят в лес единороги». Давай.
– Я к ней со всей душой, – выдавила я, – это так неприятно. Как будто я кого-то ограбила. Но они даже не знают, какие я платила налоги, сколько уходило на расходники…
– Тише, тише, – Матвей запер дверь и привлек меня к себе.
Погладил по голове, как маленькую, чмокнул в макушку и просто ждал, когда я успокоюсь.
– Тише, Кать, я с тобой, все будет хорошо. Давай ей отомстим? Хочешь, я займусь?
– Нет, – я шмыгнула и задрала нос повыше, – я не буду никому мстить. Лучшая месть – это мой успех.
– Моя девочка, – хрипло прошептал Матвей. – Ты как?
– Спасибо, – улыбнулась я. – Поехали.
Катя
Матвей сидел на моей кухне и уплетал борщ с таким аппетитом, словно вернулся с голодного края. Он театрально закатывал глаза от удовольствия
