тон мне отозвался он. – Особенно, чтобы мне отомстить. Оно того не стоит.
Злость мгновенно улетучилась.
– Прости.
– За что?
– Ну что заставила тебя сегодня встать на колени. Я знаю, что это было мерзко.
– Забей. Если тебе от этого стало легче…
– Не стало.
– Тогда и правда жаль, – иронично ухмыльнулся Кирилл. – Зря позорился!
– Да вообще всё зря. Всё, что было, – выдохнула я горячо.
– То есть ты бы хотела отмотать на самое начало? Не идти на эту вписку и вообще никогда со мной не встречаться? – вопрос был задан с вежливым интересом, но мне показалось, что Кирилл напряженно ждет ответа.
Еще вчера и даже сегодня днем я бы крикнула «Да!», но сейчас почему-то не могла.
– Не знаю, – честно призналась я. – Может быть, но только для того, чтобы начать всё заново. С чистого листа. Чтобы не было этого спора и все у нас было по-нормальному.
– Хорошая идея. Жаль, что в жизни так не бывает, – хмыкнул Кирилл и разблокировал сигнализацию. – Поехали. И постарайся не заснуть в машине, тебя после холода сейчас развезет, но ты держись.
Он был прав: в сон клонило ужасно, глаза слипались, голова падала на грудь, но меня каждый раз вырывал из забытья командный голос Царева:
– Не спать! Крис, кому говорю! Терпи, скоро приедем!
Когда наконец мы оказались возле моего дома, Кирилл достал мне с заднего сиденья рюкзак, положил на колени и спокойно проинструктировал:
– Не дышишь на родителей и вообще сильно не отсвечиваешь. Говоришь, что устала и есть не хочешь, забуриваешься в свою комнату и ложишься спать. Не забудь себе воду поставить около кровати. Поверь – пригодится.
– Спасибо, я твой должник, – сонно выговорила я, с трудом удерживаясь от зевка.
– Ты должник своей бдительной подруги, – резко возразил Царев. – Мне ты ничего не должна.
И, дождавшись, пока я выползу из машины и дойду до подъезда, дал по газам и уехал.
Кто бы знал, каких трудов мне стоило сегодня встать и приехать в универ! Пусть не к первой паре, но все-таки. Кроме отвратительного физического состояния, меня еще дико мучил страх того, что в универе будут сплетничать о том, как меня напоили и чуть не изнасиловали. Вчера я еще могла противостоять их нападкам, но сегодня мне было так хреново, что я не смогла бы спокойно выслушивать эти гадости. Наверняка бы расплакалась.
Но я зря боялась. Вчерашнее происшествие осталось между мною, Кириллом и Стасом. Судя по всему, никто из наших местных гиен об этом не пронюхал, и слава Богу! А историю со спором и моими фотками все, как ни странно, позабыли и теперь увлеченно обсуждали новую скандальную тему. Второкурсница из переводчиков, оказывается, беременна! Инфа сотка! И всем было дико интересно, от кого, учитывая, что встречалась будущая молодая мама сразу с двумя: с парнем из своей группы и с физиком из первого корпуса. Пока у наших одногруппников велась горячая дискуссия по этому поводу, мы с Улей сидели в стороне, не принимая участия в общем веселье.
– Ты как? – осторожно спросила подруга, с состраданием глядя на мое бледно-зеленое, опухшее лицо.
– Как я? – задумчиво повторила я вопрос, облизала пересохшие губы и в который раз отпила воды из пластиковой бутылочки, стоявшей рядом. – Я плохо, Уль. Но так мне и надо. Знаешь, сегодня мне пять раз подряд снился один и тот же сон. В нем я шла на кухню, открывала холодильник, доставала оттуда ледяной яблочный сок и ПИЛА его. Ты не поверишь, с каким наслаждением. Прямо из пачки. Потом понимала, что это сон, потому что жажда никуда не девалась, но проснуться не могла, поэтому снова шла на кухню и снова открывала холодильник…
Уля очень сильно пыталась изобразить сочувствие, но в итоге не удержалась и захихикала.
– Да-да, смейся, – вздохнула я скорбно. – Я заслужила. Это еще хорошо, что я только напилась, и ничего серьезнее жесткого сушняка со мной не случилось. Уль, вот серьезно, спасибо огромное, если бы не ты…
– Крис, хватит, – мягко остановила меня она, – ты уже кучу раз сказала мне «спасибо», достаточно. Я не считаю, что сделала что-то необычное. Просто побеспокоилась о тебе.
– И прости еще, что я вчера так грубо себя вела! Не знаю, что на меня нашло!
– Извиняться тоже хватит, – отмахнулась Уля. – Ты уже четыре раза извинилась.
– А ты что, считала?
– Ага.
Я рассмеялась, машинально тряхнув головой, и от этого боль так резко и чувствительно хлестнула по вискам, что я взвыла. Черт, похоже, мне сегодня лучше вообще не шевелиться. В идеале забиться под парту и лежать там бездыханным тельцем.
– Выпей таблетку, – предложила Уля, с жалостью глядя на меня.
– Я уже пила, не помогает. Лучше пристрели меня, чтобы я не мучалась!
– Ну уж нет, – отказалась она от этого акта милосердия. – Что я потом твоему Кириллу скажу?
– Уль, не надо, а, – жалобно попросила её я. – Никакой он не мой.
– Он вчера поехал тебя искать, – напомнила мне подруга, – дал в морду этому неприятному парню и забрал тебя к себе. Привел в чувство и отвез домой. И после всего этого ты серьезно считаешь, что ничего для Царева не значишь?
– Почему ты решила, что Стас неприятный? – спросила я, намеренно проигнорировав её последний вопрос. – В том ведь и штука, что выглядит и ведет себя этот козел довольно мило, я и не ожидала, что он вот так…
– Не знаю, – Уля пожала плечами. – Увидела его на крыльце, и он мне сразу не понравился. Взгляд у него какой-то скользкий, нехороший.
– Вот это у тебя мощно интуиция работает, – уважительно проговорила я, прижимая к ноющему лбу прохладную бутылку.
– Есть такое, – согласилась она и тут же вернулась к теме, с которой я только что так ловко съехала. – Так что с Царевым?
– Это у него просто чувство вины, не более того. – отмахнулась я. – Помог мне, и совесть перестала мучить. Вот если бы он мне утром написал и спросил, как дела, еще можно было бы говорить
