сидели на своих местах раслабленно, словно ничего из ряда вон выходящего не случилось. Словно они не похитили человека средь бела дня!
Зачем я им нужна?
Сердце похолодело от ужаса и различных догадок. Вариантов много… От продажи меня в рабство до разбора на органы.
Но не успела я снова закричать, как ближе всех сидящий ко мне мужчина ударил меня по лицу. Острая боль обожгла щеки, и глаза, и скулы, а потом наступила спасительная темнота…
Когда я вновь открыла глаза, подняв веки с превеликим трудом, то сначала даже подумала, что мне просто приснился дурной сон. Сейчас Ярослав обнимет меня, нежно подует на лоб, успокоив в своих объятиях. Сейчас он это сделает.
Но это “сейчас” не наступало.
Вместо этого передо мной открывается жуткая убивающая реальность, от которой хочется заползти в темный угол и, забившись в нем, прятаться от окружающего зла.
Я сижу на стуле, руки крепко связаны за спинкой. Веревка обматывает меня и под грудью, почти не давая возможности пошевелиться. Голова раскалывается от сильного улара по лицу, на губе засохла струйка крови. Вот дерьмо…
Судорожно оглянувшись, я вижу, что меня привезли в какой-то брошенный грязный ангар. У проржавевшей металлической стены стоит, покосившись, небольшой самолет, человек на десять, может. С потолка тянутся вниз веревки, стропы и буро-серые выгоревшие полотна. До меня доходит, что это сушатся парашюты. А значит, меня привезли в какую-то глушь, где никто не услышит моих криков.
Отчаянно задергавшись на стуле, я добиваюсь только того, что веревки еще сильнее впиваются в мои руки.
— Не дергайся, коза, — раздаается за спиной.
В панике оглянувшись, замечаю все тех же (скорее всего) мужчин из минивена. Сейчас они сидели поодаль у столика и, расслабленно развалившись, играли в карты. Я насчитала четверых. Маски сброшены, от этого мне еще страшнее. Из фильмов и книг вспоминаю, что похититель показывает свое лицо или дает тебе возможность увидеть дорогу, только если знает, что потом ты будешь мертв. От осознания того, что они могут со мной тут сделать, захотелось обратно упасть в обморок и ничего не чувствовать. Ни липкого страха, ни пугающей обреченности, от которой выть хочется. Потому что грохочущее сердце предчувствует — быть беде.
— Кто вы такие? Что вам от меня нужно? — голос предательски дрожит, хоть я и стараюсь не выдавать своего страха.
Нужно быть сильной, Аня. Нужно отсюда выбраться во что бы то ни стало. Живой и невридимой.
Но как?!
— Лучше помолчи, цыпа. Не зли нас, — скривившись, бросает лохматый бородач. Из-за растительности на лице и густых темных волос, разбросанных по плечам, черты его лица почти не разглядеть.
— Может, это… — вдруг неуверенно предложил один из мужчин, посмотрев на троицу. Брошенный в мою сторону маслянистый и красноречивый взгляд вызывал отвращение и чувство брезгливости. Но деться от него было некуда. — Девка сочная. Я бы присунул.
От его слов мне поплохело, к горлу подкатила тошнота.
— Не надо, пожалуйста… — в слезах прошептала я, но на меня даже не обратили внимания.
— Ниче ей не будет, кайфанет даже. Смотри какие сиськи тугие… — продолжал уговаривать своих товарищей этот урод.
Лохматый тоже вдруг заинтересованно начал разглядывать мои ноги в раздоранных капроновых колготках, связанные веревкой на лодыжках, и перевязанную грудь. Я отчетливо увидела, как он облизнул пересохшие губы. Слезы брызнули из моих глаз.
— Не трогай, пока не велено, — лениво отозвался другой мужчина, затягиваясь сигаретой.
С надеждой я уставилась на него, про себя молясь, чтобы они его послушали.
По голосу я узнала того, кто разрешил меня вырубить. Похоже, он тут за старшего. Мысли беспорядочно смешивались в голове, пока я думала, что мне такого сказать и как их разжалобить. Но если они меня схватили по чужому приказу, то просто так не отпустят. Да и так бы не отпустили, что за глупости! Меня притащили сюда за пределы города явно не для того, чтобы выслушать слезливую мольбу и отправить восвояси.
Но кто приказал поймать меня? Кому я нужна?!
Черт, ну я и вляпалась!
Ярослав… Господи, если они меня… О Боже… Даже думать не хочу об этом. Я умру тут же на месте, если хоть один из них сделает это…
Внезапно брошенная на столе рация заработала, и из динамика донесся искореженный звук:
— Босс уже тут, поднимите задницы.
Все мужчины поспешно встали из-за стола, побросав карты и вытянувшись чуть ли не в струнку. Дверь в ангар открылась и в дверях показалась высокая фигура. Свет в проеме не позволял разглядеть лицо, как бы я не щурилась. Но когда мужчина неторопливо прошел внутрь и встал напротив меня, я в полном шоке уставилась на знакомое лицо.
— Вы?!
— Ну что, Анна Владимировна, вы меня сильно удивили, скажу я вам. Я даже сначала не поверил, когда ваша сестра мне все рассказала.
Анна
— Игорь Викторович???
Изумленно смотрю на отца Ярослава, отказываясь верить происходящему. Дергаюсь на стуле, в диком порыве схватить его за грудки и трясти что есть мочи.
Зачем я ему? Какого черта он творит? Чего он добивается?
Ответ приходит сразу же.
— Неожидала? Ты думала, сучка, с моим сыном дальше кувыркаться и в семью играть? — презрительно сплевывает мне под ноги.
Его перекошенное от злобы лицо наводит ужас. Я вдруг понимаю, что попала в действительно серьезную передрягу. Этот человек передо мной — чудовище, шагающее по головам. И я его сильно разозлила.
— Ты тварь конченная, мне на интервью божилась, что между вами быть ничего не может, хотя я знал, что рано или поздно мой сын-кобель твои трусы снимет. Уж я-то его хорошо знаю. Я и на это закрыл глаза. Дала бы ему пару раз и все, мне на это насрать. Но ты, — наклоняется ко мне вплотную. Я вижу взбешенные зрачки в полутьме ангара слишком отчетливо. — Сука такая, дальше пошла. Не знаю, каким медом у тебя там намазано, что Ярослав сам не свой в последнее время, но мы с тобой закончим это прямо сейчас.
Его оскорбления, льющиеся на меня как грязные помои, били в самое сердце. Разрывали его на куски, заставляя болезненно кровоточить. Потому что он говорил то, что я сама в голове прокручивала много раз, пусть и не в такой грубой форме.
Мои губы дрожали, а губы и скулу по-прежнему саднило, но я практически не обращала на это внимания, уставившись на мужчину во все глаза.
— У меня планы огромные были, а ты просто пришла и все
