я смотрю на него с ненавистью, шмыгая носом и уходя прочь от проклятого ангара. Мысли все еще никак не могут собраться воедино.
Позади меня останавливается черная машина. Не минивен. Я дергаюсь в сторону, увидев за рулем одного из мужчин.
— Садись, — швыряет в меня моей ветровкой и сумкой. — Довезу до города.
— Да пошел ты!
— Как хочешь, — безразлично жмет плечами. — Можешь и дальше полуголая тащится по этому полю, оставив позади себя трех заведенных мужиков.
— Себя ты к ним не причисляешь? — ядовито спрашиваю.
— Не люблю когда без согласия.
— Да ты первый в трусы полез, козел! — Не знаю зачем я вообще спорила с этим ничтожеством на этой пыльной дороге, но внезапно во мне все забурлило кипучей злостью.
— Кто-то другой сделал бы это жестче. Я тебя можно сказать и не трогал.
Я презрительно скривилась. А он нажал на газ и рванул вперед, оставляя меня в пыли.
— Стой! — бросилась за ним, на ходу засовывая руки в ветровку и застегивая молнию, пряча фиолетовую от синяков грудь.
Когда затормозил, я села на заднее сиденье и отвернулась к окну. Всю дорогу мы не проронили ни слова. Честно говоря, мне и видеть его не хотелось, но я испугалась остаться в том месте совсем одна. Не дай Бог эти уроды действительно решат закончить начатое.
Этот тоже один из них. Но почему-то не так страшен. Хоть и тоже противен.
У ближайшей станции метро, я выползла из машины и, не оборачиваясь, пошла к кассе за билетом. В Москву я вернусь.
А вот что делать дальше?
Ярослав
Мне кажется, что сегодня тренировка проходит особенно медленно. С нетерпением поглядываю на часы, ожидая, когда тренер нас отпустит, чтобы рвануть домой. К Анне.
Чудеса, да и только.
Даже не верится, что она согласилась быть со мной. Для меня эти месяцы были самыми счастливыми в моей жизни. Я даже не подозревал, что может быть так. Чертов Орловский был прав. Формула счастья существует, для каждого своя. В нашем случае это я плюс Аня. Вот такая простая арифметика. Один плюс один.
Все многочисленные связи, шлюхи на одну ночь — все сейчас кажется смешным и нелепым. Такая чушь. Бессмысленная трата времени и короткое удовлетворение физической нужды, которое даже не помнишь.
Зато с ней я помню каждое мгновение, ее вкус, запах. Ее красивое лицо постоянно появляется перед глазами, и я вообще-то никогда не думал, что мой член будет стоять колом от воспоминания о ее лице или нежном смехе.
— Закончили!
Топот ног мгновенно стих, тяжело дыша, мы остановили тренировочную игру.
— Кэп, ну ты мощь! В бараний рог меня скрутил, засранец, — жалуется потный Марк, а Сашка рядом только смеется, лукаво глядя на меня.
А я, если честно, даже и не помню как играл. Все представлял как задеру Анину юбку, стяну ее крохотные трусики вниз. Медленно, искушая. Прикоснусь языком к горячей и чувствительной плоти, стоя перед ней на коленях. Она там такая вкусная…
Сам не замечал, как долбил один данк за другим.
— Ярослав зайди ко мне, — вдруг кидает в спину тренер. Злобно обводит остальных парней взглядом. — Чего уставились, идите мыться!
Раздалось чье-то фырканье, они ушли, а я, недоумевая, поплелся за ним в душную крохотную тренерскую. Чего он хочет? Отчитывать, обычно, при всех не стесняется. Как Михалыч, конечно, не орет благим матом, но плюс-минус тоже самое (Ярослав играет за городскую команду и за команду университета. Там и там разные тренера и тренировки. Чаще всего в универе допустимы прогулы тренировок, если игрок показывает высокий КПИ за город, — прим. автора). С минуту нервно грыз свой ноготь, пока я терпеливо стоял, вытирая пот со лба полотенцем.
— В общем, такие дела, Яр… Мне трудно говорить тебе об этом, — он, и впрямь, сильно нервничал, тянул свою речь, постукивая ногой по полу.
Я только сильнее хмурился, ничего не понимая.
— Мы будем вынуждены с тобой расстаться, — наконец промямлил он.
Меня охватывает полнейшее недоумение.
Чего?
Что он несет? Я один из лучших игроков города. В сторону неуместную скромность, это сухой факт.
— Вы сейчас серьезно?
— Да. Уж какие тут шутки…
— И какова причина, позвольте спросить? — чувствую, как все во мне все закипает, потому что внезапная догадка стреляет в висок, заставляя поморщиться.
Но он упорно бормочет что-то непонятное про городской фонд и невозможность платить такую высокую зарплату игроку такого уровня как я. Дерьмо полнейшее. Перебиваю эту ахинею одним предложением:
— Вам отец приказал?
От моего презрительного «приказал» тренер весь напрягся, вытянулся в струну, скрестив руки на груди.
— Ты пойми, мне проблемы с твоим отцом не нужны. Уж извини, ваша фамилия слишком громкая.
— И поэтому вы с легкостью бежите выполнять его приказ, как послушный ретривер? — гневно выцеживаю слова, еле сдерживаясь. Во мне клокочет и пузырится ярость.
— Да я и так думал, что он мне прямо тут зубы пересчитает! Извини, капитан, но я пас! Жить еще хочу и на работу любимую ходить двумя ногами!
Вот же подонок! Отец, конечно. Этот гребаная пешка, слишком усердно держится за свое место, боится потерять.
Но мой-то хорош! Запугивать как в лихие девяностые, лишь бы для того, чтобы сынок послушно кивнул барашком и, смиренно перебирая копытцами, пошел на убой. В гребаный офис, то есть. Ну твою ж мать!
В ярости открываю дверь пинком и иду в раздевалку, оставив бросающего в спину торопливые извинения тренера позади. Да пошел ты в жопу, мудила!
— Ты чего? — Стас косится на меня, когда я влетаю в душевую и швыряю шампунь на полку.
— Разговорчик-то не из приятных вышел, — хихикает придурошный Марк. Меня сейчас все раздражают. — За пятый фол огреб?
— Если бы, — буркнул я, отвернувшись и включая воду.
На самом деле мне хочется схватить свои вещи и поехать прямиком на работу к отцу, где он практически живет. Высказать ему все, что я думаю по этому поводу. Наломать дров. Но говорить с ним на эту тему нужно на спокойную голову и чистые мысли. Заодно и чистое тело.
Мрачное выражение лица и сжатые в тонкую полоску губы все сильнее тревожат моих друзей. Они то и дело переглядываются, думая, что я не вижу.
Наспех вытершись, натягиваю на себя одежду, попутно доставая телефон, чтобы набрать отцу.
— Так что случилось, скажешь? — спрашивает Саня, не давая выйти из раздевалки.
Не знаю почему (обычно за мной не водится такого), но я вдруг признался.
— Меня из команды попросили, — выдавливаю
