— Я на связи всегда. Юрист — мать моего школьного друга. С репутацией. Я её не на Авито нашел.
— Ты ей доверенность выписал. Ты должен даже цвет её трусов по дням недели знать, — поучает брат.
— Согласен. — Ставлю чашку в кофемашину и заглядываю в холодильник.
Чешу бровь, повесив руку на дверь.
Верхняя полка посвящена мне. Там остался один контейнер, а до этого было семь. Жёлтые стикеры на банках гласили примерно следующее:
“Это тебе на среду на завтрак. Ты уже начал скучать без меня?”
Дел до фига, но да, начал.
“Среда обед. Куда мы пойдем в субботу? У тебя есть ещё три дня на подумать и меня удивить.”
В субботу у нас годовщина. Год назад в этот день я увидел её в первый раз и захотел себе. Я тогда даже дотронуться до неё не мог, а хотелось так, что пальцы зудели. Трогать, целовать, трахать. Меня в жизни так от девушки не вставляло. Наглухо и до речевого тупняка.
И да, мы никуда не пойдем. Завтра мы останемся дома, но ей это понравится, потому что у неё буду я в полном распоряжении на весь день. Последние две недели это для нас исключение из правила.
“Среда. Ужин без меня.”
Да, дерьмовый был ужин.
“Это тебе на четверг. Люблю тебя, Немцев.”
И я тебя люблю.
“Это тебе на пятницу на завтрак, а обед я уже сама приготовлю.”
Повернув запястье, смотрю на часы.
Десять утра.
Взяв пятничный контейнер, закрываю холодильник.
— Ма-а-акс, — слышу жалобный голос его жены в трубке, — возьми её… я больше не могу…
— Ща… погоди, — бормочет он, судя по всему, забирая у неё ребенка, потому что теперь тот орёт прямо мне в ухо.
Я не знал, что дети способны орать, как Оливка Немцева. Вернее, Оливия Максимовна Немцева.
М-да.
Странное имя. Свою Оливку я бы так не назвал. Свою… я себя отцом пока слабо представляю, в этом мы с братом непохожи. Не из-за ответственности, а потому что нам с Тоней только мелкого сейчас не хватает до кучи, хотя, если бы она вдруг залетела, я бы до потолка прыгал от радости, но залетать мы пока не планируем.
Прямо сейчас мы планируем полугодовую кругосветку, после которой я собираюсь поступить на юрфак, а Тоня забрать свой диплом бакалавра из МГУ.
— В общем, на связи, — глухо говорит Макс. — Звоните и пишите, если джипиэс поймаете в джунглях. Может, передумаете, на хрен такие пируэты?
— Потому что Тоня хочет увидеть Мачу-Пикчу.
— Ясно, — не впечатляет его мой ответ. — Как знаешь. Отбой.
— Отбой, и Макс… — откашливаюсь я. — Спасибо.
Помолчав секунду, он отвечает:
— Не за что. На связи.
Не знаю, почему нам так трудно сказать друг другу какие-то банальные, мать его, вещи. Вроде “спасибо” или “это важно для меня”. Просто так у нас заведено, и переломить это сложнее, чем разбить башкой стену, но, когда встал вопрос о том, что мне делать с бизнесом отца, этой огромной махиной, которой я бы никогда не смог управлять в одиночку, я без раздумий положился на брата, тем более, что ему в наследство прилетела третья часть, всё остальное отец оставил мне.
И я… блять… я очень благодарен ему за эту поддержку. Без неё я бы непременно где-нибудь вляпался в говно.
Отложив телефон, быстро съедаю рис вместе с какой-то странной куриной запеканкой в овощах. Когда Тыква готовит мне сама, это всегда какой-то акробатический кулинарный этюд.
В основном мы с ней живём без стресс-реакций, сразу как-то притёрлись, но есть определенные дни в месяце, когда лучше заткнуться и просто молчать. Я как-то раз попробовал врубить логику, после этого она чемодан собирала, правда, потом разбирала не отходя от кассы. Потому что моя полностью. А я — её, и она тоже это понимает и не сопротивляется.
Разминаю шею, глядя на звонящий телефон, и как можно ровнее отвечаю:
— Да.
— Тыква доехала? — без приветствия интересуется мой “тесть”. — Не звоню ей в дороге.
— Я тоже, — отвечаю, откашлявшись. — Пока не доехала.
Она моталась в Москву, отгрузить туда свою сестру и навестить родных.
— На хер вас несёт в этот круиз, объясни мне ещё раз? — вдруг меняет он тему.
— Потому что у вашей дочери шило в одном месте, — отвечаю спокойно. — Ну и нам хочется немного движения, весь год просидели дома.
— Немного? — лает он, не споря с первым утверждением. — Нехреновые у вас взгляды на вещи.
— Обыкновенные, — тактично замечаю я.
— Чё с домом? Выставил на продажу? Или на патлатого оставишь?
— Нет конечно.
Оставить продажу дома на Кира — это, блять, как доверить обезьяне гранату.
— Ага. Я пошутил.
Юмор у него лютый.
Когда встречаемся, мне всегда кажется, что он к моей роже примеряется кулаком за то, что дочь его трахаю. И не у него под носом, а на вражеской территории. Если бы он знал, как часто и как основательно я её трахаю, засунул бы мне этот кулак в задницу. Здоровый, пздц, но я планирую очень нескромно вложиться в их с Максом бизнес и поднять его своими капиталами на новый уровень, так что мы в скором времени станем партнёрами, а партнёра нужно уважать.
Слышу глубокий вдох.
— Пришли мне информацию о юристе своём. И риелторе. Имена, даты рождения, номера телефонов.
— Кхм… хорошо. Спасибо за помощь.
— Вроде не чужие, — сухо бросает он.
Я отец его будущих внуков, это ему давно понятно, поэтому отвечаю:
— Согласен.
Недавно у Тони был день рождения. Праздновали здесь, на
