Ненастоящая семья - Мария Манич

— Ладно…

Его нет двадцать минут. Первая порция чая успевает остыть. Я не люблю пить еле тёплую воду, подкрашенную в коричневый. Поэтому выливаю содержимое двух кружек в раковину и делаю заново. Лишь бы чем-то себя занять.

Вода в ванной шумит не переставая, нервируя мои нервные клетки. Время позднее, спать хочется ужасно. Глаза слипаются, так и манит завалиться обратно на диван укрыться пледом и проспать до самого утра. Только времени на разговоры с Ромой у нас осталось не так много. Счет на часы пошел. Хотелось бы решить все до свадьбы, так сказать на берегу.

Подавив очередной зевок, разливаю по чашкам новый чай, и открываю холодильник. За те прошедшие пару часов, что я заглядывала сюда ранее, продуктов не прибавилось. Все те же яблоки и кефир. Беру зеленый фрукт и сполоснув под краном, режу на несколько долек. Бросаю в чай для аромата.

Рома после долгого рабочего дня, наверное, не отказался сейчас от большого куска жирного стейка с картошкой. А тут я, будущая жена с яблоками, кефиром и серьезным разговором, как снег на голову.

Шум воды стихает, и я, резко обернувшись впиваюсь взглядом в дверной проем. Дроздов появляется через бесконечные пятьдесят восемь секунд. Я считала.

Опять без футболки, с поблескивающим от капель торсом и, в низко сидящих на крепких бедрах спортивных штанах.

— Не спишь еще? — спрашивает, как мне кажется угрюмо.

Неопределённо веду плечом. Вопрос глупый, лишь бы что-то сказать.

— Твой чай.

Я тоже сообразительностью не отличаюсь. Естественно, он видит свой чай! И яблоко зеленое там, тоже. Улыбается.

— Лен…

— Ром… — произношу ему в тон.

Смотрим друг на друга испытывающее. Дроздов первый начинает двигаться. Берет горячую кружку в руки и садиться на диван. Вытягивает вперед ноги, всем своим видом показывая, что он готов меня выслушать.

Но я молчу. Потому что, уже и так многое ляпнуло, до того, как он позорно скрылся в ванной! Судя по времени сколько, там пробыл, пытался либо утопиться, либо скинуть скопившееся за день напряжение.

Рома делает глоток и запрокинув голову на спинку дивана, медленно выдыхает в потолок.

— Что ты хочешь от меня, Канарейкина?

Любви.

Прикусываю язык, чтобы не ляпнуть очевидного! Развернув барный стул, плюхаюсь на него и подтягиваю к себе ноги, утыкаясь в коленки подбородком. Дроздов, опустив веки, расслабленно наблюдает за тем, как собираюсь с мыслями.

— Правды. Сможешь мне рассказать все как было. Обещаю не осуждать.

— Ты опять, про студию? Я думал, ты хочешь услышать другое, — усмехнувшись тянет Рома.

— Ситуация со студией немного испортила наши отношения. Хочу в этом разобраться. Я уже извинилась и могу сделать это еще раз, если хочешь. Впредь обещаю никуда не лезть и ничего не предпринимать, не посоветовавшись с тобой!

Просовываю ладонь под колени и на всякий случай скрещиваю пальцы. Мало ли…всякое в жизни бывает. Нужно подстраховаться!

— Я на тебя больше не злюсь. Вообще не должен был на тебя срываться, Канарейкина. Но я как-то не привык, что меня взрослого мужика, отчитывают как нашкодившего пацана, — говорит Рома, явно имея в виду моего отца.

— Прости, — пищу, — и за папу тоже.

— Хватит извиняться. В конец концов не ты же чиркала спичкой. Моя вина перед тобой лишь в том, что я решил не впутывать тебя в эту историю. Меньше знаешь, крепче спишь. А не потому, что принципиально решил скрыть от тебя уголовку. И думаю, в конечном счете, все равно все рассказал. Если бы ты еще раз спросила.

— Спрашиваю сейчас.

— Страховку получил, каюсь. Немного докинул матери на дачу, другую часть отдал собственнику, у которого снимал студию. Ему этот пожар нанес больший урон чем мне. За несколько дней до этого я решил больше не пользоваться студией на постоянной основе, сезон свадеб был на носу. Мы договорились ее сдавать и поделить небольшой доход. У чувака было просторное светлое помещение, а у меня кое-какое ненужное оборудование, которое я решил там оставить, предварительно вывез все нужное. Поджог не моих рук дело, Лена. Меня вообще в тот момент в городе не было.

— Но папа сказал… — произношу медленно, мозг немного тормозит, переваривая новую информацию. — И ты сказал, завели дело, не выездной… Рома морщится и тяжело вздыхает.

— Дело завели. Да. Только фигурирую я там лишь как свидетель. Твой батя умеет взбодрить. Следователь звонил утром, вызывал в участок, и все прояснилось. Не успел тебе сказать, потому что невеста на сегодняшнюю свадьбу была уж очень нервная. Вообще последние дни выдались бешенные. Постоянно куда-то бегу, всем что-то надо, — говорит Дроздов и смыкает ресницы, явно собираясь отключиться.

— Эй не спи. Мы еще не договорили! Кто поджигатель? Его нашли? Будет суд? Ты купил костюм или пойдешь в загс в джинсах?

Перебираюсь на диван к Роме и легонько тормошу его за плечо. Он открывает один глаз, с мученским выражением лица. Опускает ладонь на талию и двигает ближе к себе. Я даже не сопротивляюсь. Сама карабкаюсь на него. Перекинув ногу через его бедра, сажусь сверху.

Тело Дроздова мгновенно напрягается, каменеет. Замираем глядя друг на друга. Дыхание неконтролируемо сбивается, сердечный ритм учащается. Рома быстро облизывает губы, опуская взгляд на мои. Его ладонь сжимает мои ягодицы.

Боже…

Идеальный момент для поцелуя, но мы оба тормозим. Что-то мешает нам слиться воедино, прикоснуться друг к друг как раньше. Что-то или кто-то.

А потом меня словно холодной водой окатывает. Я складываю все кусочки пазла, которые у меня были во единую картинку. Анализирую Ромин рассказ, его поведение, поведение некоторых знакомых и понимаю…

— Это ведь она, да? Филатова? Ты ее все еще любишь? Поэтому и не заявил в полицию сразу? — спрашиваю тихо.