мной.
У калитки я натолкнулась на входящего во двор мрачного Станислава Яковлевича, шарахнулась, обойдя его по дуге и снова бормоча извинения и бросилась прочь на улицу. Он мне ничего не ответил, только проводил тяжелым взглядом и меня и сыновей.
Догнал меня первым Леша, сцапал, развернул и уткнул порывисто лицом себе в грудь, зарачав грозно брату уже не сдерживаясь:
— Какого хрена ты устроил?
— Я поступил так, как считал нужным и тебя об этом предупреждал!
— А я тебе, осел тупой, говорил, что еще не время и нельзя же, бля, вот так в лоб!
— Леша, Лекс не виноват, — дернулась я в его захвате, — Он не собирался…
— Собирался! — отрезал Саша. — Хватит потому что тянуть резину!
Алексей
Я п*здец, как люблю своего брата. Всегда. Кроме тех моментов, когда он ведет себя как полный долбоящер, еще и с закидонами гребаного деспота и тем самым косячит адски. А ведь это обычно моя вечная роль — вытворить нечто импульсивное и безответственное, за что сначала огребаем вдвоем, а потом я от него — по справедливости. Но с появлением Ксюхи у него видать сильно прям компас внутренний сбился, да еще и заклинил. Стояком-стрелой в нее как уперся, так и приморозило, и с каждым днем все жестче и жестче. Я заманался спорить с ним втихаря от Ксюхи, убеждая, что напирать на нее — мегахреновая идея. Она же, бедолажка наша, как хрусталь тончайший у нас, хоть держится и храбриться. Он вроде соглашался во всем, кроме вопроса конкретизации ее официального статуса. Прям хоть убейся ты на месте, но надо ее, образно говоря, в пещеру законного брака запереть, тпечатью ЗАГСовской выход наружу захреначить и еще желательно всю территорию вокруг пометить, чтобы и подлететь никто близко не мог, ага. И с каждым днем ее работы в «Орионе» все только усугублялось. Был у меня брат умник, стал неадекват.
Мне тоже все это неопределенное болтание говном в проруби под названием «мы пока просто любовники» не сказать, что в кайф было. Но сколько тут времени то прошло, мороженке хоть вздохнуть ведь свободно надо, поверить, что вся херня и жесть в ее жизни позади, не просто на новый круг пошла с другими действующими лицами.
Ага, как же, позади. Муфлон брательник поставил меня в известность эсмэской что везет Ксюху к родителям. Внезапно, сука! Типа: готов — подтягивайся, нет — принимай уже по факту. И телефон выключил, гаденыш! У меня прям все очковые клетки на год вперед сгорели, потому как жопа моя почуяла — быть беде. Но только добравшись и влетев в дом я понял, насколько все херово. *баные звезды встали раком и притянули в родительский дом гадскую тетку Тамару в самый неподходящий для этого момент. Мы с Лексом ее терпеть не могли, причем это было взаимно. Она всегда находила возможность хоть чем-то и как-то задеть или уязвить маму, обычно делая это незаметно для отца, подло и исподтишка. А мама — гордая душа, никогда ему не жаловалась, нельзя же типа настраивать мужа против родни, нервы этим ему на кулак наматывая. А свои нервы у нее казенные, ага, терпеть укусы кобры этой бешеной.
Мы с братаном, как только подросли и прочухали, в чем дело и что по большей части маме за нас прилетает, что мол, не родные, приблудня детдомовская и все такое, то забили на гордость и отцу тетку вламывать стали без всякой жалости. Он нас сам учил мужиками быть, не носиться со своими нервами, как с хрустальными. Учил, что мать свою и будущую мать детей своих беречь и защищать нужно от всего. Без исключений. Вот и пусть защищает.
Отец из наших донесений четко и по делу выводы сразу сделал. И хоть сестру свою любил и за помощь по жизни им с дядькой Петей был благодарен, но появляться у нас они стали в разы реже и никогда он маму наедине с теткой больше не оставлял, так что ядом плюнуть ей не выходило. А потом и мы подросли и страховать его в этом деле стали, хотя нас тоже жалить она не стеснялась. Но у нас шкура слоновая — зубы обломаешь. Вот видать и накопилось, и прорвалось, а тут под это дело случайно нашу бедолагу Ксюху бараном упертым Лексом занесло. Еще и защищать она его пытается.
— Леша, Лекс не виноват! — трепыхалась мороженка в моем захвате, — Он не собирался…
— Собирался! — зыркнул злобно брат, опровергая ее слова. — Потому что хватит тянуть резину!
— Можно же было не при этой змеище! — возразил я, прижимая выворачивающуюся девушку покрепче. Сами разберемся. — Не мог подождать меня хотя бы?
— Леша, ты не понимаешь! — вырвалась-таки мороженка и от выражения отчаяния на ее лице мне чет прям заплохело. — Эта женщина…Ваша тетка, она видела нас с тобой тогда в торговом центре. А тут Саша привел меня и назвал невестой! Это катастрофа!
Это что же? Лекс выходит и не собирался родителям все как есть между нами тремя вываливать? Хотел типа как чисто свою Ксюху обозначить? Но гадина ползучая все ему порушила? Ладно, между собой мы как обычно все потом разрулим. А пока…
— Никакой, бля, катастрофы! — возразил брат-дебил, но взгляд мой встречать прямо отказался, в то время как я пялился на них, постигая глубину случившейся жопы. — Пусть все знают. Сразу. Какого хрена кота за яйца тянуть? Все равно вылезет однажды, вот только будет выглядеть тогда полным дерьмом.
— А сейчас это, по-твоему, шоколад, бля? — зарычал я на него, подступая и сжимая кулаки. Въ*бать дураку захотелось охренеть как. — Ты представляешь, что сейчас начнется? Ты о маме и ее нервах подумал? Тетка сейчас по всей родне и всем углам понесет и начнется дурдом. Отцовская родня и так матери чуть что кости моет, а тут и мы повод дали! Ты же знаешь, что когда за себя она еще терпит, но нас когда трогают ее аж трясет! Шел бы в глухой отказ при этой стерве, а потом бы с родителями сами утрясли и объяснили. Да кто такие вещи на родных вываливает вот так, а?!
— Леша, он же не хотел… — попыталась влезть между нами Ксюха.
— Хотел! — уперся долбаным рогом, по которому сейчас выхватит брат. — Пусть все привыкают!
И вот тут подхватило и Ксюху.
— Кто все? — развернулась она к брату. — Родители твои, что считают меня теперь не пойми кем? Родственники все ваши, для которых я отныне
