бриллианты, падающие на землю.
И вот так я больше не боюсь.
***
Фейерверк заканчивается, и Джейс ведет меня обратно к машине, пристегивая меня ремнем безопасности, как будто я ребенок. Я не упускаю из виду, как тонко он щелкает замком двери, что означает, что я не могу открыть свою дверь изнутри.
— Для твоего же блага, — говорит он, запирая меня в машине. Я не отвечаю, мое тело тяжелое и холодное, кожа влажная от мелкого дождя, накрапывающего снаружи.
— Тебе нужно поспать, — говорит он, его слова густые и приглушенные.
Мы едем в тишине. Уже ночь, и мы должны вернуться в клуб, но вместо этого Джейс направляет машину к своей квартире и садится за руль.
Одна рука на руле, другая сжимает мою. Я вижу, как он бросает на меня взгляды каждые несколько мгновений. Мои пальцы сжаты в его большой руке. Такое ощущение, что он крепко держится за меня, боясь, что если отпустит, то я улечу в ночь, словно я была лишь плодом его воображения. Мы молчим. Я смотрю прямо перед собой, слезы на моем лице иногда блестят в периферийном зрении, когда мы проезжаем под особенно ярким уличным фонарем.
А потом мы дома. Его дом.
Наше убежище.
Мы — жалкая парочка. Он работает на автопилоте, а я впадаю в шок, не в состоянии говорить или двигаться. Я остаюсь на своем месте на пассажирском сиденье, из моих глаз льются свежие слезы, стыд и вина давят на меня так сильно, что кажется, будто я тону.
Сильная девушка, боец, она исчезла. А на ее месте остался кроткий, испуганный ребенок, чья судьба находится в руках мальчика, которого она когда-то любила.
Мальчика, которого она все еще любит.
Моя дверь открывается, и меня поднимают на ноги. Вверх по лестнице. В ушах все еще звенит. Все мое тело дрожит. Мои губы все еще в синяках от того сокрушительного поцелуя, который подарил мне Джейс, и теперь кажется, что это было много веков назад, хотя на самом деле это было всего несколько часов назад.
Когда мы поднимаемся на второй этаж, Джейс поддерживает меня, обхватив одной рукой за талию, пока ищет нужный ключ от входной двери.
Наконец внутри я вижу его диван, и на мгновение мне кажется, что там сидит мой отец и молча наблюдает за нами. Я моргаю, и он исчезает, оставаясь лишь призрачным воспоминанием моего слишком бурного воображения.
Джейс ведет меня в ванную, и я мельком вижу себя в зеркале, когда он включает душ, горячий и сильный. Я в полном беспорядке. В моих волосах пыль и штукатурка, оставшиеся после взрыва бомбы, которая разрушила фасад особняка Эмилио, как нож масло, только намного, намного грязнее. Кроме того, в моих волосах есть пятна засохшей, липкой грязи, которая, как я знаю, является моей счастливой долей крови и мозгового вещества Джимми.
Я смотрю на пол, потому что не могу смотреть на Джейса. Его глаза блуждают по моему лицу, и мне интересно, что он там ищет. Доказательство? Признание? Воспоминания?
Мои уши мокрые, и я думаю, не идет ли из них кровь, потому что я все еще плохо слышу, а звон в голове достигает пика.
Мне становится интересно, если я настолько контужена от взрыва мотоцикла Дорнана, хоть и была так далеко, то как вообще кто-то еще выжил.
Как Дорнан выжил?
Я имею в виду, я знаю, что Джейс выстрелил в Джимми в сантиметрах от меня, возможно, поэтому я не слышу. Но все же. Я была контужена взрывом задолго до того, как Джимми прервал нас.
— Штаны, — говорит Джейс, стягивая мои джинсы и становясь передо мной на колени. Он смотрит на меня так, будто уже сказал это несколько раз, но если он и сказал, то я его не услышала. Я открываю рот, чтобы сказать ему, что я практически глухая, но не могу подобрать слова, поэтому просто закрываю рот и болезненно сглатываю.
Я расстегиваю верхнюю пуговицу джинсов и хватаюсь за его плечи, когда он стягивает их, и выхожу из них на дрожащих ногах. Он поднимается, пытаясь снова поймать мой взгляд, но я отворачиваю голову и завороженно смотрю, как брызги из душевой лейки бьются о сверкающую белую плитку на стене, поднимая клубы пара.
Что-то внутри меня замирает и умирает, когда я вспоминаю свой душ с Дорнаном в этой самой комнате. Я стояла на коленях, почти задыхаясь, когда он проталкивал свой член в мое горло, а из раны, которую он оставил на моей ноге, из-под порванных швов капала горячая кровь и стекала в сток. Мои пальцы бессознательно направились к тому месту на ноге, куда он с такой силой ударил меня ножом, прослеживая загрубелую кожу шрама вдоль бедра.
Как Джейс сможет когда-нибудь простить меня?
Я оцепенела, когда позволила ему стянуть мою рубашку через голову и бросить ее в угол. Я просто стою немая, не в силах ни говорить, ни плакать, ни обрабатывать что-либо.
Краем глаза я замечаю, что он на мгновение замирает, и я оборачиваюсь к нему, внезапно встревоженная. Он смотрит на шрамы на моем бедре, покрытые красивой татуировкой Эллиота, и я задыхаюсь, когда он прижимает свои теплые, дрожащие пальцы к моей холодной плоти.
