— Черт побери. — Он качает головой. — Как бы сильно я ни фантазировал, от реальной версии тебя, у меня по-прежнему перехватывает дыхание. Так было всегда.
Я сажусь и снимаю свой лифчик.
— Мне снять это? — спрашиваю я, поддевая большим пальцем резинку своих трусиков. — Или ты сам хочешь?
Его взгляд становится хищным.
— О, я хочу. Очень сильно хочу.
Он берет меня за мои лодыжки и притягивает к краю кровати. Затем он подтягивает мои ноги к своему торсу.
— Эта фантазия была одной из любимых, — говорит он, снимая с меня трусики и становясь передо мной на колени.
— Ты даже не представляешь, с каким предвкушением я ждал этого.
Он начинает с моей лодыжки. Нежные поцелуи подобны медленным пыткам, пока он проделывает свой путь вверх. Каждый участок кожи, к которому он не прикасается, испытывает ревность и опустошение. Все остальные части – искрятся и просачиваются сквозь мои вены, вызывая глубокую распирающую боль.
Он наслаждается моментом, а я способна лишь закрыть глаза и вцепиться в простыни. Он знает свое дело. Уверен в себе. Когда он накрывает меня губами, я так сильно выгибаюсь, что едва ли в этот момент касаюсь кровати.
Я обращаюсь к Богу. Много раз. Я говорю ему имя Итана. Много раз. Все вокруг кружится и мельтешит, и я только и успеваю, что чередовать их имена сдавленным шепотом.
— Боже… Итан.
Я пытаюсь остаться целостной. Я не помню, чтобы он когда-то был настолько хорош. В смысле, он всегда был великолепен, но это? Это не передать словами. Для мужчины, который не занимался этим столь долгое время, его навыки все еще… о, Боже…
Я даже больше не могу думать.
Его руки не перестают двигаться, и с каждым прикосновением я все сильнее завожусь. Я парю́ так высоко, что такое ощущение, что я нахожусь в метре от матраса. Он удерживает меня там – на грани наслаждения и удовлетворения. Затем одним ловким движением его языка и прикосновением пальцев, я приземляюсь обратно, опьяненная и едва дышащая.
Я не могу двигаться. Мой мозг отключен. Понятие «дыхание» становится чем-то чуждым.
Он целует мое тело, поднимаясь все выше. Я набираюсь достаточно сил, чтобы запустить свои пальцы в его волосы, и он издает стон, уткнувшись в мою кожу. Звук его голоса проделает со мной такое, на что даже его руки не способны.
— Я так скучал наблюдать за этим, — говорит он. — Ты выглядишь невероятно, когда кончаешь.
Не открывая глаз, я ласкаю его руки в то время, как он продолжает осыпать меня поцелуями. Ощущение его мышц помогает мне выбраться из этого одурманенного состояния. Заставляет меня желать большего.
Наступает моя очередь, поэтому я толкаю его на спину. Я могу доставить ему не меньше сладостных мучений, чем он мне. Я начинаю с его шеи. Он отвечает мне звуками, которые граничат с животными.
Я целую его повсюду. Прикасаюсь так, словно это первый раз, снова и снова. В каком-то смысле так и есть. Каждое его воплощение владело мной, но именно нынешнее по-настоящему заслуживает этого.
Когда я добираюсь до пояса его джинсов, я целую и посасываю его бедра. Он издает такие звуки, словно испытывает боль. И судя по напряженности в его промежности, я уверена, что так оно и есть.
Я расстегиваю его джинсы. Он бормочет слова, которые я не могу разобрать, пока я стягиваю с него джинсы и принимаюсь за его ноги. Он ругается себе под нос и запускает руки в свои волосы. Я наслаждаюсь своей властью над ним.
Он едва ли может сдерживаться. Я не виню его. Не будь у меня секса несколько лет, хватило бы лишь одного прикосновения, чтобы полностью раскололась. Его самообладание поражает.
Темная ткань его трусов облегает каждый сантиметр. Я прохожусь одним пальцем по набухшему члену. Он крепко закрывает свои глаза и делает продолжительный выдох. Я делаю это снова и он откидывается на кровать, после чего хватается за покрывало.
Я опускаюсь ниже и провожу по его бедру.
— Ты хочешь, чтобы я остановилась?
Его глаза все также закрыты, но он берет меня за руку, чтобы притянуть меня к своему лицу.
— Просто позволь мне делать это какое-то время.
Он начинает целовать меня и поворачивает нас так, что мы оба оказываемся, лежащими на боках. Затем он приподнимает мою ногу, кладет ее к себе на бедро прижимается ко мне всей своей эрекцией, пытаясь привыкнуть к тому, что он снова со мной.
Мы целуемся и прижимаемся друг к другу, и это так приятно. Его руки так скользят по мне, словно мы никогда не расставались. Его ритм действует опьяняюще.
— Мне можно сейчас к тебе прикоснуться? — спрашиваю я.
Он кивает.
— Я уже хотел было начать упрашивать тебя.
— Ты фантазировал о моих прикосновениях, пока мы были врозь?
— Каждый день. Иногда множество раз в день. В фантазиях ты была настоящей нимфой.
Я проникаю рукой между нами и беру его в руку. Он испускает стон, и я улыбаюсь.
— Значит, довольно близко к моей реальной версии, да?
Он откидывается на спину.
— Ага. Очень даже. о, Боже!
Я проделываю дорожку из поцелуев вниз по его шее. Провожу зубами по его щетине и пробую его кожу на вкус. Целую его адамово яблоко, и он издает протяжный низкий стон. Мне щекотно от этого звука на губах. Все это время я ласкаю его через плотную ткань. Провожу руками по подрагивающим мышцам.
Он мечется между тем, чтобы наблюдать, как я медленно спускаюсь по его торсу и тем, чтобы просто откинуться на кровати и сыпать проклятиями.
Когда я дохожу до его пупка, он перестает дышать.
— Все хорошо?
— Ага, — говорит он натянутым голосом. — Более чем. Просто… пытаюсь не опозориться.
— Это невозможно.
Я спускаю его нижнее белье, и он приподнимает свои бедра, чтобы помочь мне снять их.
И затем, вот и он.
Он наблюдает за тем, как я смотрю на него. Он такой знакомый, но такое ощущение, что эти воспоминания из моих снов. Я пробегаюсь пальцами по его контуру. Обхватываю рукой его идеальную толщину.
Он всегда был таким идеальным. В прошлом, я думала, что моя неопытность повлияла на мое восприятие, но сейчас, когда у меня уже были другие мужчины, ни один из них не идет в никакое сравнение.
Я была наивной, сравнивая их.
Я наклоняюсь и слегка касаюсь губами его шелковистой кожи. Он стонет, и я понимаю, что долго он так не выдержит. Мышцы его живота уже подрагивают.
Я использую свой язык, и его тело чуть ли не вибрирует от сдерживаемого самообладания. Когда я беру его в рот, я едва ли успеваю насладиться ощущениями, прежде чем он стонет и отстраняет меня в сторону.
— Боже… нет. Нет, нет, нет, нет! — Он сжимает свою челюсть, и стонет, пока кончает на свой живот и грудь. Я завороженно наблюдаю. Это всегда было настолько обильно? Или так выглядит чрезмерная сексуальная неудовлетворенность?
Боже мой!
Когда он заканчивает, он делает резкие и прерывистые вздохи, и накрывает свое лицо руками.
— Блин, Кэсси. Прости.
Я убираю его руки с лица, и целую его.
— Не извиняйся. Это было… впечатляюще. Как будто спецэффект. Мы можем повторить?
Он смеется, пока я беру салфетки с его прикроватного столика.
— Ты просишь разрешения на то, чтобы заставить меня снова кончить таким образом? Хммм, дай-ка подумать.
Даже, когда я вытираю его, его член все еще реагирует и с гордым видом увеличивается у меня на глазах.
— Ну, я просто проявила вежливость. Знает Бог, ты начинаешь беситься, когда я заставляю кончать тебя против воли.
— Это было всего раз. И то только, потому что я был смущен. Сам оргазм был как всегда умопомрачительным.
— Таким же умопомрачительным, как тот, который был у тебя только что?
— Нет. Не думаю, что что-нибудь может превзойти этот. Никогда.
Я скольжу вверх по его телу и целую его.
— Принимаю это за вызов.
Теперь я уже вижу небольшой страх.
— Боже помоги мне.
Мы целуем и прикасаемся к друг другу с большей уверенностью, и пусть мы уже достигли высшей точки нашего желания, она воспламеняется вновь. От чего движения наших рук только ускоряются, а прикосновения становятся грубее. Наши губы полны нежности, но все остальное охвачено желанием, побуждающим нас сделать последний шаг, чтобы скрепить наше воссоединение.
