трудно Арка в этом винить. Я бы тоже поверила.
Вытираю слёзы и пытаюсь отгородиться от боли. Встревоженный Ликин взгляд ощупывает меня. Сжимаю её сухонькую ладонь. Поглаживаю пальцами синие выпирающие вены.
– Будем жить, Лика, – говорю фразу, что невольно стала моим девизом.
– И рожать, – слабо улыбается она.
Какая, однако, хорошая у неё память. Да и на слух она не жалуется. Как ни крути, а у дракончика будет незапланированная, но никак не лишняя бабушка. Очень добрая и чуткая. Самая настоящая.
Глава 51
Аркадий
Почти полтора года спустя
Август в этом году благодатный. Светлый и тёплый, без удушающего зноя. За городом яблони до земли склонились – гнутся, переполненные плодами. А в мегаполисе шумно, пыльно, суетливо – как всегда.
– А вот и наш дядя Аркадий, – воркует Варежка, подсовывая мне почти годовалого Антона Ильича. Крепкий такой бутуз и ласковый, как котёнок: ко всем на руки идёт, всем улыбается.
– Мне кажется, он характером в тебя, – проникновенно заявляет Варя, – позитивный очень.
– А я, значит, депрессивный, по-твоему? – ворчит Илья. – Отдай ребёнка, – тянет он ревнивые руки, но я успеваю уклониться и подбрасываю Антоху вверх. Пацан визжит от радости, лопочет что-то на своём детско-китайском.
– Предатель ты, сынок. Ну, ничего. Как только мы Аркадия женим, ему станет не до тебя. Вот тогда-то ты будешь умолять, чтобы папка тебя на руках носил, а я такой гордо скажу тебе: «Нет, Антон Ильич, побегай-ка за своим дядей Аркадием, пусть он с тобой играет!».
У нас тут в драконьей семье одни пополнения. В мае мой папахен стал дедом: У Сергея и Тины родился Энди-Андрео, а попросту – Андрейка. Мой почти родной племянник.
– Не ссорьтесь, мальчики, – посмеивается Варежка, наблюдая, как мы перебрасываем Антонио, словно мяч, из рук в руки. Мальчишка в восторге, смех у него счастливый. – А что я вам расскажу, у-у-у-у…
– И что же ты нам расскажешь, Варежка? – Илья с готовностью поворачивается в её сторону, крепко зажав в надёжных руках сына.
Я завидую им. Лёгкости, любви, нежности. Открытым взглядам. Тому, как они общаются, как разговаривают жестами и глазами. Понимают друг друга с улыбки. Это щемяще и … больно, как пуля навылет, как стрела, что пробивает даже носорожью броню, которую я отрастил за это время.
Они мне напоминают то, что я пытаюсь забыть и никак не могу. Столько воды утекло. И армия позади. И в институте я восстановился – сдал успешно сессию недавно. В больницу вернулся, где меня встретили с радостными воплями. Даже Шаровая Молния улыбалась.
Всё хорошо. У меня даже девушки есть. Сегодня одна, завтра – другая. Ни одна не задерживается, как и раньше. Не могут заменить, да я и не пытаюсь, хоть мать настойчиво подсовывает мне кандидаток из «приличных семей». Всё зря. Всё не то. И рана, что должна была затянуться сто лет назад, никак не хочет понимать: у каждой болячки есть срок годности. Моя просрочена давно, но упрямится.
– А мы вчера у бабаси собирались, – делает Варежка таинственное лицо.
Клуб Драконих. Все знают. По четвергам.
– И что? – делает Илья стойку. – Неужели ты беременна, Варь?
– Тьфу на тебя три раза! – бьёт она шутливо брата кулаком в плечо. – Только об одном и думаешь.
– Тогда что, Варь? У Ники задержка? – Илюха откровенно ржёт. – Пора уже, пора! Алексею Дмитриевичу почти полтора года.
– Год и пять месяцев – не прибавляй!
Дурачатся. Делаю шаг назад. Уйти неудобно, а хочется. Временами я не могу смотреть на их счастье – ослепляет. Выбивает дух. Хочется спрятаться или напиться, но я не делаю ни то, ни другое. Терплю, надеясь, что однажды станет легче.
Год, три месяца и двадцать дней прошло с того звонка, когда я не стал разговаривать с Аллой. До сих пор жалею. За свою сволочную холодность и истеричную горячку. Слишком по-бабски поступил. Эгоистично, как тот секс без презерватива. Она позвонила, хотела поговорить, а я… оттолкнул.
– Ладно, вы меня слушаете или нет? – голос Варежки плывёт в воздухе и доносится словно издалека.
– Слушаем, слушаем, – толкает меня в бок Илья. Вот чёрт рукастый – везде успевает: и сына держать, и меня локтём пихнуть, и Варе локон поправить.
– А Сашку вчера тошнило! – выдаёт она так, словно к нам прилетели инопланетяне с великой миссией, и мы в одночасье стали бессмертными – не меньше.
– Так, может, съела что-нибудь? – улыбается от уха до уха Илья.
– Ну, да, конечно. Съела. Есть такая болезнь – девять месяцев длится. Я ждала этого знаменательного дня почти год!
Варьку не остановить. Ей бы знамя – и возглавлять восстание.
– Я представляю, как обрадуется отец, – Илья осторожно ставит Антона на землю и следит, как тот важно топает ножками.
– Это пока тайна! Как бы ещё не точно. Это по Сашкиным словам. Но пусть она рассказывает, что хочет! А мы наконец-то будем все дружно ждать девочку. Мне привиделось, когда я рожать ехала.
– Как мы девочку ждём? – чешет Илья в затылке. – Так это, Варь. Мы её уже три раза ждали – точно. И всё прахом.
– А в этот раз – точняк. Мне видение было.
Девочки, мальчики… меня начинает мутить от их разговоров. Слишком много счастья. Это невыносимо.
– Ладно, семья. Я поехал. Счастливых вам выходных.
Я знаю: они смотрят мне вслед. Варежка, наверное, качает головой. Плевать. Нет сил их терпеть, хоть и люблю всех очень-очень.
Я так и не помирился с отцом. С той поры, как я вернулся, мы виделись два раза. И оба – не нашли общий язык. С матерью мы тоже в нейтралитете. Я пытаюсь её терпеть, но твёрдо не даю вмешиваться в свою жизнь. А породистых кобылок «из хороших семей» терплю. Это как приложение к ней: друг без друга не существуют.
С Пашкой мы тоже почти разбежались. Как-то не смог я больше с ним общаться. Хотя видимся иногда. Разговариваем. О чём угодно, только
