голос, смотря из-под чёлки упавшей на глаза.
Странный обмен взглядами затянулся.
– Сколько времени? – облизнув пересохшие губы, спросила она.
– Да уже можно говорить: с новым годом, – шепнул он с лёгкой усмешкой и кивнул на стакан с водой на столике рядом с кроватью.
– А Лерочка?
Аня потянулась к воде, чтобы утолить жажду.
– Я уложил её в комнате у бабушки.
– Мама?
– Увлечена праздничным концертом.
Аня кивнула, думая, что впервые в жизни со времени детства проспала новогоднюю полночь.
Серёжа очень внимательно наблюдал, как одна эмоция сменяет другую, но агрессии на лице Ани больше не было, лишь бесконечная усталость и принятие. Он не знал, как он мог облегчить эту тяжесть для неё, если она сама не позволяла. Вот и сейчас Аня ничего не говорила, лишь смотрела на него, надеясь, что и взгляда будет достаточно.
Мелёхин всё понял и без слов и привычно позвал:
– Иди сюда, девочка моя.
Вытянулся на кровати, привлёк её в свои объятья и долгим поцелуем прижался к макушке. Только этого было недостаточно: ни ей, ни ему. Напряжённое тело в его руках чуть расслабилось, и он улыбнулся.
Аня подняла лицо, протянула руку, отвела непослушную чёлку со лба, пальцы Сергея легли ей на подбородок. Он наклонился, ловя её выдох своими губами. Поцелуй вышел медленным и нежным. Таким, как ей всегда нравилось. Таким, как ей было сейчас нужно. Их языки долго изучали друг друга, словно после вынужденной разлуки. Сергей очень старался вложить в этот поцелуй всю свою любовь, который сейчас хватило бы, чтобы накрыть весь мир. С тех пор, как он признался, пускай не вовремя, пускай не к месту, осознание этой любви росло и ширилось в нём, и даже дышать стало легче, когда он сам принял собственные чувства.
Аня отвечала с жаром и принятием, ей было сложно сознаться даже самой себе, как сильно она скучала по Серёже. Но эти несколько дней без него были будто целая вечность – бесконечная, холодная, наполненная беспроглядной тьмой.
Когда поцелуй затих, Аня вжалась всем телом в Мелёхина и задрожала, настолько сильными были чувства, которые она позволила себе отпустить на волю.
– Я так устала, – вырвалось у неё.
– Как мне тебе помочь? – спросил Сергей, не зная, как ещё, не раскрывая того, что он в курсе, дать ей возможность разделить с ним всю тяжесть её ноши, отдать ему свои страхи и свои переживания.
Аня замотала головой, уткнулась носом ему в шею, мягко поцеловала, вызывая у Мелёхина приятную волну удовольствия, проскользнувшую от места поцелуя к паху. Пришлось приказывать собственному телу успокоиться и делать глубокий вдох, чтобы неуместные желания не испоганили ситуацию ещё больше. Хотя он понимал, уложи он сейчас Аню на спину или опрокинь на себя, заберись руками под одежду, и она сдастся. Позволит. Подпустит его к себе, но… а завтра?
Нет, тут ей самой решать.
Поэтому он, наверное, впервые в жизни засунул собственные желания и потребности, куда подальше, и просто шепнул ей:
– Спи, любимая, я побуду рядом.
Аня кивнула, будто бы и ждала этих слов весь вечер, устроилась на плече Серёжи и закрыла глаза, чувствуя так необходимую ей сейчас теплоту и защиту.
Она не помнила, снилось ли ей хоть что-то, просто было хорошо. Спокойно. Надёжно. И волнение действительно ушло.
Утром, когда она открыла глаза, Мелёхина в комнате уже не было. Но на покрывале лежал яркий конверт с логотипом авиакомпании, в котором были два билета до Петербурга. Для неё и для Леры. Всё как они договаривались. Ещё тогда, до проклятого письма и ссоры.
Сергей предоставлял ей выбор. Оставалось лишь принять решение.
* * *
На календаре было уже третье января, Аня с грустью вспоминала, какие грандиозные планы они с Серёжей строили на эти праздники, но позвонить ему и позвать к ним домой не могла. Она немного отошла, конечно, выспалась, отдохнула, прежде всего от собственных навязчивых мыслей, звучащих в голове как дурная заезженная пластинка. И вот уже проступок Серёжи не казался ей таким фатальным.
Может быть, всё стёрлось по сравнению с другой проблемой, но и та, слегка потеряв актуальность, маячила как что-то неприятное в отдалённой перспективе.
А, может быть, в её жизни снова образовывалась та самая огромная дыра пустоты, которая и прежде там была, только Мелёхин, появившись в городе так стремительно всего месяц назад, уже успел заполнить её собой.
И вот снова исчез.
На следующий день она ушла бесцельно пошататься по магазинам, и сама не заметила, как начала выбирать что-нибудь в подарок для Серёжиных родителей, какой-нибудь сувенир. Понятно же, что их особо ничем было удивлять, с их возможностями, но всё же, не ехать же с пустыми руками.
А она уже серьёзно собиралась ехать?
Боже, как сложно было решиться, и в то же время, как просто.
Вернувшись через несколько часов домой, обнаружила дочь в гостиной и серого наглого кота рядом с ней. Сердце невольно забилось быстрее: неужели и Мелёхин был где-то поблизости? Но она не видела его верхней одежды в прихожей, да и если бы он находился в квартире, играл бы с Лерой.
– А это чудо тут откуда? – ткнула Аня пальцем на кота.
Лера притащила кучу карточек с животными, разложила их перед Шрёдингером и что-то деловито ему рассказывала. Возможно, объясняла, кто есть кто. Кот лежал, лениво помахивая хвостом, и слушал, даже позволил мелкому непонятному существу перед ним расположить пару карточек на своём мохнатом боку. Видимо, Шрёдя был сыт, доволен и ленив.
– Ой, Аня, помирились бы вы с Серёжей, сама бы знала, откуда, – вместо ответа выдала Вера Анатольевна.
– Мам…
Ане не хотелось по десятому кругу выслушивать одно и то же.
– Ну, заезжал он, попросил приглядеть за котиком, сказал, что надо домой, то есть в Питер обратно слетать ненадолго. Ты что, и этого не знаешь?
Аня не знала, и от этого у неё тут же заныло в груди. Одно дело Мелёхин был тут, в одном городе с ней, практически на расстоянии вытянутой руки или звонка в такси, а другое – уехал к себе, за много сотен километров.
Ещё и не понятно теперь, вернётся ли?
– Прекрасно, заезжал, значит, – пробормотала она, скорее даже самой себе, чем маме.
Заезжал, а ей ничего не сказал. Аня почувствовала странную смесь злости и расстройства. Внутри поселилась неприятная тоска, выходит, она по Сергею скучала. Может даже ждала каких-то шагов. Но, видимо, на взгляд Мелёхина он уже все шаги сделал.
– Так ты не ответила, Ань, – окликнула её
