мама, когда она пошла к себе в комнату за вещами.
– О чём?
– То, что Серёженька в Питер улетает.
Так странно, для мамы он всё ещё оставался Серёженькой, несмотря на их с Аней разлад, и то, что Вера Анатольевна принимала его сторону, а не Анину, выглядело как-то странно. Хотя по её же словам, она ей счастья желала, а теперь, видимо, уверилась, что счастье для дочери возможно только рядом с Мелёхиным.
– Он нам с Лерой билеты оставил, хочет, чтобы мы под конец праздников к нему прилетели, – витиевато ответила она.
– Так это чудесно, дочь. Летите.
– А я не знаю, мам. Там ещё знакомство с бабушкой и дедушкой намечается, которые о Лере пока ни слухом, ни духом, – попыталась съехать с темы Аня.
– Так Серёжа сейчас их подготовит, – Вера Анатольевна практически повторила слова самого Мелёхина. – Ань, лети, мирись со своим мужчиной и будь уже счастлива. Вот уж точно у кого-то горе от ума, так это про тебя.
Аня подошла к матери, обняла её и мягко поцеловала в щёку.
– Мам, я сама, ладно?
Вере Анатольевне оставалось лишь развести руками, сама так сама. В любом случае, она не знала всей ситуации, потому что дочь опять закрылась в себе и не желала ничем делиться. Только видеть её расстроенной и печальной, когда совсем недавно она была полна сил и энергии, было для материнского сердца невыносимо.
«Ничего, оттает», – подумала Вера Анатольевна, когда Аня села рядом с дочерью на пол и принялась наглаживать Серёжиного кота. Тот довольно вытянул шею и подставил макушку под ласковые Анины пальцы.
Вечером уже у себя дома Аня, уложив Леру спать, включила ноутбук, чтобы проверить письма от адвоката. Днём Юрий Вадимович скинул ей несколько сообщений, где просил ознакомиться с документами, которые готовил для слушанья. Аня загрузила их и углубилась в чтение.
С отцом она уже связалась, тот выходил на связь первого января, и обещал в двадцатых числах вернуться в город из затянувшейся командировки. Ему тоже предстоял непростой разговор с… наверное уже бывшим «другом», а потом вдвоём им будет всяко проще, чем поодиночке. А ещё, как уверил Аню Юрий Вадимович, он сделает всё возможное, чтобы передать дело другому, более лояльно настроенному судье, что фактически означало: он верит в успешный исход.
Наглые лица аферистов, их лощённого импозантного адвоката и за каким-то делом притащенную ими на заседание странную даму с рассеянным взглядом, из-за якобы недееспособности которой сделку хотели признать нелегитимной, Аня старалась не вспоминать.
Откашлявшись, она снова пробежалась по заявлению, которое ей требовалось подписать от начала до конца, а потом… потом взгляд уцепился за кое-что странное.
Она даже сразу не поняла, откуда эта печать и росчерк подписи ей так знакомы. Юрий Вадимович прислал ей уже оформленную копию документа, а бумаги на заседании она подписывала практически не глядя, полностью доверившись Вариному адвокату.
Аркадьеву осенило. Дрожащими руками она отодвинула верхний ящик стола и достала распечатки досудебных документов Мелёхина, касающихся Леры. Ну, вот, точно… тут оно и было. Райский Юрий Вадимович, адвокатская палата города Санкт-Петербурга.
Что за ерунда?
Мелёхин зашёл в свою квартиру на Петроградке. Он купил эту просторную двушку пару лет назад на собственные, заработанные на крупной сделке деньги. Хотя заработанными эти деньги можно было назвать, разве что играя словами. Откат тут больше подходило. В любом случае, как деньги не называй, они всё равно оставались деньгами, и у Сергея хватало собственной головы на плечах, чтобы грамотно распоряжаться финансами.
Когда он только вернулся из Нижнего и переступил порог квартиры, невольно подумал, просканировав пространство, удобно ли будет жить здесь с ребёнком? То, что Аня с Лерой будут с ним, у него сомнений не закрадывалось, оставалось лишь дождаться, когда Аркадьева созреет к принятию решения.
Если будет слишком долго зреть, он опять что-нибудь придумает, чтобы вернуть её доверие, и больше никогда – никогда! – его не потерять.
Сергею было очень сложно соблюдать дистанцию, которую он сам же сейчас между ними и установил. Очень хотелось прийти к ней перед отъездом, прижать где-нибудь в углу, зацеловать до потери пульса, вырвать обещание, что они приедут к нему. Но ведь это не метод… Она сама должна добровольно сделать шаг навстречу. Он ведь перед ней уже всю душу вывернул, покаялся, как мог, и, пусть она даже этого не знает, будет и дальше помогать, чем сможет.
Вчера он встречался с Юриком, делился информацией, которую ему удалось нарыть на псевдо-риелторов, вместе они продумали дальнейший план действий. Юра «отпросился» у него на несколько дней в отпуск, где потеплее. Они, конечно, оба поржали над этим, но Мелёхину нравилось чувство юмора Райского, который чувствовал себя отчасти виноватым в сложившейся ситуации, всё-таки дело напрямую касалось его деловой репутации.
Слава богу, Райскому хватило ума выставить Альбину. Та, кстати, названивала самому Мелёхину, и на какой-то из её звонков он всё-таки ответил, прямо сказав, что сделает с ней, если она ещё раз побеспокоит его или его родных. Он очень надеялся, что до неё, наконец-то, дошло. Видеть её он больше не желал, боялся, что придушит за тот Армагеддон, который она ему устроила.
Впрочем, основу для него он заложил собственноручно, тут уж без вариантов.
– Я всё подготовил, документы Анне твоей переслал, – уверил Юрка. – Вернусь, съезжу в Нижний, пока качнул лодку, чтобы дело в другой район передавали. А теперь вот подумал, а что если нам его в Питер перенести? Можем Анне твоей регистрацию сделать, и дело будет рассматриваться по месту проживания ответчика, а здесь уж, ты в курсе, у меня всё схвачено. Я тебе даже скажу, что Центральный район предпочтительнее, ну или Адмиралтейский.
– Поговорю с Варей. Я же не напрямую действую. Ты ведь помнишь, про меня – молчок!?
Юра закивал, допил пиво и подозвал официанта, чтобы тот повторил. Они сидели в бельгийском пабе прямо на Невском проспекте. В разгар дня тут было не особо многолюдно, даже не смотря на выходной. Видимо, все ещё веселились по квартирам и загородным домам, лицами в салатах. Хотя вот девочки за соседним столом явно вышли на раннюю охоту, бросая вполне себе двусмысленные взгляды в их с Юрой сторону.
Раньше бы парни пригласили их присоединиться к ним или сами бы подсели, а теперь, разве что Юра то и дело отвлекался на звонкий смех и призывные взгляды. Мелёхину было, выражаясь понятным языком, глубоко фиолетово на этот местами наигранный флирт.
А ещё завтра он собирался
