Сердце Митча болезненно сжалось; он уже жалел, что прогнал Мадди.
– Так вот в чем дело, – продолжил Шейн, открывая папку. – У моего друга есть свои методы поиска информации, и он сумел найти кое-что в помощь твоему отцу и, следовательно, тебе тоже. Что касается Томаса Кромуэлла, то в этом отношении у тебя все в порядке. Почти все документы были при нем, когда он погиб в самолете, так что улики против тебя лишь косвенные. Их недостаточно, чтобы передать дело в суд, но вполне достаточно, чтобы испортить тебе репутацию.
Митч молча кивнул. Все это он уже знал.
– А вот та женщина, что шантажирует твоего отца, – другая история. – Шейн пролистал несколько страниц и указал на снимок. – Эффектная женщина!
Митч долго изучал фото. Брюнетка с угольно-черными волосами была на редкость красива.
– Похоже, у нее лишь один недостаток – склонность к шантажу.
Шейн весело хмыкнул и кивнул.
– Верно. Увы, мы все несовершенны. Она тебе знакома?
– Нет. – Митч взял фото и стал изучать блестящие синие глаза и рубиновые губы. Действительно – ничего знакомого. – Я никогда ее не видел.
– Ничего удивительного, – кивнул Шейн. – Видишь ли, у твоего доброго друга Томаса была когда-то любовница в Греции. Рейчел Браун, иначе Кассандра Апостолис, – их дочь. К счастью, твой айтишник проделал хорошую работу. И если даже у этой женщины есть какие-то документальные доказательства сделки, совершенной отцом, нет никакой возможности связать все это с тобой.
Митч с облегчением выдохнул. Ощущение было такое… словно гора свалилась с плеч. Но ему тут же вспомнились слова Сэма: «Не пытайся контролировать все на свете». И в эту же секунду Митч наконец понял, что имел в виду приятель. Поэтому перестал делать вид, что ему все равно. Перестал притворяться, что с ним все в порядке. Более того, он понял, что Мадди была права. А он прогнал ее…
– У Кассандры есть бойфренд, – продолжал Шейн, возвращая Митча к действительности. – Живет в том же отеле. Недавно получил рецепт на снотворное под названием… амбиен.
– Как такое возможно? Агенты моего отца наверняка к этому времени уже все обнаружили бы.
– Она все проделала идеально. Да никто и не обращал на нее внимания. Сам понимаешь, все взгляды устремлены на сенатора… Именно ему следует быть предельно осторожным. А у Лоугана нет таких ограничений. Не говоря уж о том, что он на многое способен. Без труда сможет навести на нее подозрения и натравить прессу. Тебя же никто не тронет. Я попрошу Лоугана, чтобы продолжал копать. Он занимается этим всего неделю.
– Он действительно так хорош?
Шейн с усмешкой кивнул.
– Да, очень хорош. Его зовут, когда хотят провести негласное расследование. Но такие талантливые люди стоят больших денег…
Митч прищурился.
– И сколько ты ему заплатил за информацию?
Шейн пожал плечами. Выражение лица было непроницаемым.
– Она хочет спасти тебя. Позволь ей. Но не откажусь, если ты немного опустошишь свой трастовый фонд.
Митч поджал губы.
– Пусть он отдаст ей деньги и отправит мне счет.
– Так я и думал. Я знал, что ты так скажешь.
– Я намерен вернуть ее, – заявил Митч, резко поднимаясь, – прилив адреналина вытеснил алкогольные пары.
Но Шейн покачал головой.
– Нет-нет, не ищи ее нигде следующие два часа.
Митч поморщился и проворчал:
– Я не слишком хорошо воспринимаю приказы.
– Жаль. Потому что сейчас придется. И учти, если причинишь боль моей сестре, на земле не будет того места, где ты сумеешь скрыться. Я больше не хочу видеть, как она плачет.
Митч скрипнул зубами. На щеке дернулся мускул. О боже, он заставил ее плакать!
– Понятно, – кивнул он.
Шейн внимательно оглядел его.
– Хочешь работу? Я не так разборчив в отношении репутаций, как разбогатевшие фирмы старой школы. Нельзя продвинуться в этой жизни, если не обойдешь несколько правил. Уверен, что команда моих юристов найдет тебе применение.
Митч рассмеялся. Ни за что на свете он не пойдет под начало этого парня.
– Черт возьми, нет!
Шейн пожал плечами.
– Да, это, возможно, было бы слишком…
Долетев до дома с рекордной скоростью, Митч ворвался на подъездную дорожку. Машина, завизжав шинами, замерла. Он выскочил из нее, прежде чем осела пыль. Ворвался в дом, выкрикивая имя Мадди, хотя не увидел во дворе ее машины.
Ох, если бы он только не отказался говорить с ней! Если бы не прогнал!..
Почему он был так уверен, что она здесь, у него дома? Увы, он опоздал.
– Мадди! – завопил он на весь дом.
Из кухни выскочила мать.
– Митчелл, что случилось?
– Где Мадди?!
Шарлотта распахнула глаза.
– Она сказала, что увидится с тобой в баре.
– И до сих пор не вернулась?
– Нет. – Мать покачала головой. – Что-то произошло?
– Я должен найти ее.
Шарлотта положила руку ему на плечо.
– Митчелл, что происходит? – Мать внимательно смотрела на него, и в глазах ее была скорбь.
Митч сделал глубокий вдох и выпалил:
– Мы поссорились, и я прогнал ее.
– О, Митчелл… – прошептала мать.
– Но я должен найти ее, – проговорил он с дрожью в голосе. – Не могла же она вот так уехать… Все ее вещи здесь!
– Ты найдешь ее. Все будет хорошо, успокойся.
Но он никак не мог успокоиться.
– А что если она поехала домой?
Рука матери чуть дрожала.
– Тогда ты поедешь за ней.
У него перехватило горло; казалось, он вот-вот задохнется.
– А если она… все равно не вернется?
– Ты найдешь способ уговорить ее. Я точно знаю.
– Откуда ты знаешь?
Глаза Шарлотты заблестели, и она в растерянности заморгала. За тридцать четыре года он ни разу не видел, чтобы мать пролила хоть слезинку – даже на похоронах своих родителей.
– Знаю, потому что ты любишь ее, а она – тебя.
Митч судорожно сглотнул и молча кивнул. А мать, улыбаясь сквозь слезы, проговорила:
– А теперь иди и делай все возможное, чтобы бороться за нее.
– Я буду… – прохрипел он. Мадди Донован – та женщина, за которую стоило бороться, и он перевернет небо и ад, чтобы вернуть ее.
Больше он никогда не будет сдаваться.
Мать открыла ей дверь. И выглядела она так… Казалось, Шаннон Донован постарела лет на десять. Тусклые рыжеватые волосы неряшливо завивались на ушах, морщинки вокруг рта и глаз стали более отчетливыми, а голубые глаза были обрамлены темными кругами.
– Мадди!.. – воскликнула мать.
Проплакавшая всю дорогу от Ривайвла до Чикаго, Мадди считала, что слез у нее больше не осталось. Она ошиблась. И разразилась рыданиями, сотрясавшими все тело. Всхлипывания прерывались икотой.
Шаннон крепко обняла дочь и прижала к груди.
