неделю!
— Привет, Пирс. — По лестнице спускается моя мама, держа чемодан.
— Привет, мама. — Я обнимаю ее. — Еще раз спасибо, что осталась с Гарретом.
— Мы хорошо провели время. — Она улыбается ему. — До свидания, Гаррет.
— Пока, бабушка. — Он тоже обнимает ее. Ей все еще не очень нравится это делать, но она не возражает, если ее обнимает внук. Она обнимает его в ответ, затем отпускает, и он прижимается ко мне.
— Как поживает отец? — спрашиваю я ее.
— Я разговаривала с ним час назад. Похоже, он чувствует себя лучше, но мне нужно вернуться домой, чтобы убедиться.
Я открываю перед ней дверь.
— Тогда увидимся в четверг.
— Да. Обязательно.
Мама уходит, я закрываю дверь и возвращаюсь к Гаррету.
— У меня для тебя сюрприз. — Я отвожу его к дивану, вынуждая присесть.
— Какой? — он нетерпеливо ерзает, глядя на меня.
— Твоя мама прилетит домой раньше, в шесть, но она приземлится в Хартфорде, поэтому нам нужно подъехать туда и забрать ее. А по дороге домой мы отвезем тебя в ресторанчик в виде вагона, который тебе так нравится. Мы собираемся там поужинать.
— Да! — Гаррет вскакивает, рассекая кулаком в воздух. — А я получу их фирменное мороженое?
Это его любимый пункт в меню, и Рэйчел тоже. Огромное мороженое с измельченным печеньем, покрытое глазурью. Оно такое большое, что мы обычно заказываем одно на троих.
Я улыбаюсь.
— Мы обязательно его закажем и разделим, как всегда.
— Когда мы выезжаем?
Я проверяю свои часы.
— Чуть позже пяти.
По дому разносится звонок, и я встаю, чтобы открыть дверь. На пороге стоит маленький мальчика с соседней улицы. Ему девять, на год младше Гаррета.
— Привет, мистер Кенсингтон, — говорит он, глядя на меня. У него вьющиеся каштановые волосы, а на лице полно веснушек. — Гаррет выйдет поиграть?
Гаррет появляется рядом со мной.
— Привет, Сэм.
— Привет. Ты не хочешь поиграть в футбол?
— Мы с Гарретом скоро должны уходить, — говорю я мальчику. — Но вы пока можете побросать мяч на заднем дворе.
— Пошли, Сэм. — Гаррет зовет его за собой, и они бегут через кухню, открывают раздвижную дверь и исчезают на заднем дворе.
Я поднимаю свой чемодан наверх и распаковываю вещи. Одежду бросаю в корзину, застегиваю молнию на чемодане и оставляю его у двери, чтобы спустить вниз. Снимаю костюм, выложив на кровать джинсы и рубашку на пуговицах. Быстро принимаю душ и затем одеваюсь. Подумываю о бритье, но решаю оставить щетину, Рэйчел она нравится.
Мы расстались только утром, но я уже скучаю по ней. Дом не тот, когда ее здесь нет, и теперь я понимаю, почему Гаррет был так расстроен, когда мы уехали. Нехорошо, когда мы не вместе, как семья.
Я смотрю в окно, проверяя мальчиков. Они бросают мяч друг другу, бегая по заднему двору. Гаррет теперь снова улыбается, когда я дома, и зная, что его мама тоже скоро вернется.
Он был так взволнован, когда я сказал ему, что мы поедем в закусочную. Она в маленьком студенческом городке, и обычно мы ходим туда только на его день рождения, но ему там нравится, так что мы должны чаще брать его с собой.
Я снова проверяю часы. Уже почти пять, Рэйчел должна быть в самолете. Они, вероятно, взлетели десять или пятнадцать минут назад.
Я несу свой чемодан вниз и прячу его в шкафу. Затем иду на кухню, беру стакан воды и сажусь за кухонный стол. С улицы доносятся крики и смех мальчишек.
Звонит телефон, и я встаю, чтобы ответить.
— Да.
— Это Пирс Кенсингтон? — голос мужской, мне незнаком.
— Да, а вы кто?
— Офицер Ландер из государственного патруля штата Вирджиния.
Я замираю, мое сердце бьется быстрее, а внутри все переворачивается, пока я делаю короткие, неглубокие вдохи.
— Что случилось, офицер? — Я едва могу выдавить из себя пару слов слова, мое сердце стучит где-то в горле. Этот звонок слишком похож на тот, несколько лет назад, когда нам сообщили о смерти родителей Рэйчел. Тогда тоже звонил офицер полиции, говорил очень осторожно и серьезно. Прямо как этот, с которым я сейчас разговариваю.
Этого не может быть…. Этого не может быть….
— Мне очень жаль сообщать вам…
Нет! Стоп! Я хочу, чтобы он остановился! Пожалуйста, пусть он замолчит! Я не хочу больше ничего слышать!
Но он не слышит мою немую мольбу, и продолжает говорить. Но я слышу только обрывки фраз.
— … Произошел несчастный случай… самолет упал… вскоре после взлета…
Стоп. Пожалуйста, остановись!
— … загорелся… выживших нет…
О Боже, нет, пожалуйста, нет! Пожалуйста. Это не реально. Это все не реально.
— … расследование причин… дадим вам знать… кому бы вы хотели, чтобы мы позвонили…
Я пытаюсь дышать, но не могу. Я задыхаюсь, мои легкие горят в агонии от каждого его слова. Я не могу думать. Я не понимаю, реальность это или я сплю, и вижу ужасный кошмар.
— Мистер Кенсингтон? Вы меня слышите?
— Да. — Я подношу телефон к уху. — Я… я просто… как это случилось?
— Мы не узнаем, пока следователи не соберут обломки.
Я сжимаюсь при слове «обломки», воображая изуродованный самолет и трупы повсюду.
— Вы уверены, что выживших нет?
— Он загорелся после удара, — скорбно сообщает он. — Мне очень жаль.
Боже, нет, пожалуйста.
— Вам нужно, чтобы я кому-нибудь позвонил? Другим членам семьи?
— Нет, — это все, что я могу ему сказать.
— Мы свяжемся с вами, как только узнаем больше об аварии. Запишите мой номер, если у вас возникнут какие-либо вопросы. У вас есть ручка?
— Не сейчас… Я не могу.
— Я понимаю и сожалею о вашей утрате. До свидания, мистер Кенсингтон.
Я бросаю трубку, все мое тело сотрясает дрожь, когда я падаю на колени, закрывая ладонями лицо. Как такое могло произойти?! Это, должно быть, ошибка. Рэйчел была в порядке, с ней все было хорошо. Все было идеально. Она планировала вернуться домой раньше, мы бы поужинали с нашим сыном, а потом мы бы легли спать, я поцеловал бы ее, пожелав спокойной ночи, и она заснула бы в моих объятьях, как всегда.
Это не может быть правдой.
Этого. Не. Может. Быть.
Она скоро прилетит, мы с Гарретом за ней поедем. А потом Рэйчел вернется домой.
Офицер ошибся. У него недостоверные сведения, крушение потерпел другой самолет. Не тот, на котором летела моя Рэйчел.
Я бегу в гостиную, хватаю со столика пульт от телевизора. Найдя канал новостей, вижу огонь и дым, идущий с середины открытого поля. Замечаю край чего-то.
