— Не разувайтесь, — щебечет он. — Право, не стоит. Вот придумали обувь снимать! Нигде в мире такого нет…
— Грязи и снега тоже, — улыбаюсь я и, поддавшись на уговоры хозяйки, прохожу в комнату.
Там уже накрыт стол. Пирожки, какие-то немудреные закуски и варенье, прозрачно-розовое.
— Красная смородина, — сообщает Маргарита Семеновна и чинно усаживается рядом.
Мы пьем чай, болтаем о пустяках, и я никак не могу взять в толк, ради чего весь этот карнавал.
— Маргарита Семеновна, — улыбаюсь я, беря с блюда один пирожок. — Я когда маленький был, мне мама всегда из гостей приносила что-то вкусное. Там в машине сидит мой друг Петя Бессонов. Я ему пирожок от вас передам, можно? — вопрошаю я, заворачивая сдобу в салфетку и тем самым давая понять, что хочу попрощаться.
— Родион Александрович, — вздыхает Марго и выжидательно на меня смотрит выцветшими голубыми глазами. — Все-то вы понимаете, — улыбается она и тут же переходит к делу: — Моя дочка — не та, что печет пирожки, — другая, она живет с мужем в Сочи и хочет забрать меня к себе. И честно говоря, это мое самое большое желание. Я всегда мечтала там жить. Недалеко от Морского вокзала, и чтоб море видеть из окна. И как вы понимаете, мой дорогой, я уже дала согласие. Юленька приедет за мной в следующем месяце, и я хочу к этому времени уладить все свои дела. Продать участок и завещать эту квартиру старшей дочери. Младшей достанутся деньги, вырученные за землю на Брусиловском. Конечно, нам бы хотелось продать его подороже. Да и место замечательное. Самый центр города плюс отличный дом на территории.
— Я знаю, — улыбаюсь я и все никак не пойму, куда клонит старуха.
— Альберт Иванович, — вздыхает Маргарита Семеновна, смахивая несуществующую слезу, — всегда хотел, чтобы на этом месте разбили парк. Там бы играли детишки…
— Я собирался построить торговый центр с детскими площадками и аттракционами, — тихо напоминаю я. — А Фигнищев, если доберется до ваших угодий, устроит там закрытый клуб с банями и казино…
— Да, — кивает она. — Вы мне говорили о его планах. Хотя сам Юрий Петрович все отрицает… Но вам-то зачем врать?
«Действительно! — хочется заорать мне. — Зачем? Только бы не дать этой сволочи Днищу захватить мою землю, и мне плевать, что именно он там хочет возвести. Но, наверное, Фигня собирается его перепродать… Кому? Кому? Мне!»
Я терпеливо жду. Рассматриваю хрустальную люстру, перевожу взгляд на зеркальную итальянскую горку и мягкую велюровую мебель. Все явно не новое, но профессура, вероятно, имела хороший вкус. К тряпкам, недвижимости и к жизни.
— Так вот, — снова вздыхает Маргарита. — Я решила подойти к вопросу иначе. Каждый человек живет в социуме. Семья, друзья, близкие… У Юрия Петровича жена и две любовницы. От одной, кажется, ребенок имеется. Для меня жизнь на две семьи немыслима. Да и сам человек, допустивший такое коварство, тоже с двойным дном. И он может мне пообещать, что на всей территории устроит церковно-приходскую школу, но в ваш вариант мне верится больше. И вы сами больше нравитесь, Родион Александрович, — бормочет старуха. — Вот если бы у вас была полная семья… Я знаю о постигшей вас утрате. Но годы-то идут. Человек без семьи — как сухостой. Сегодня стоит, а завтра и сломался… Вы понимаете, о чем я? Я ни в коем случае не принуждаю вас жениться на ком попало… Но если у вас есть кто-то на примете, порадуйте старуху, сводите девушку в ЗАГС.
«Ничего себе! — мысленно охаю я. — Вот так поворот! Еперный сарай!»
— То есть, — со светской улыбкой уточняю я. — Если бы я женился, сделка бы состоялась? Я вас правильно понял, Маргарита Семеновна?
Старушка смотрит на меня своими выцветшими гляделками и радостно кивает головой.
— Ни на минуту бы не задумалась, Родион Александрович!
— Хмм… — пытаюсь совладать с собой я. И мне кажется, что от напора роящихся мыслей на голове поднимаются волосы. Я предательски провожу рукой по короткому ежику.
«Ептиль, — рычу я про себя. — Думай, Родя, твою налево. Бабка все равно продаст участок. Ты бы его купил и по двойной цене, лишь бы обскакать Феднищева. Но и этот вариант замечательный. Жениться можно на ком угодно, — думаю я азартно. — Маргарита свалит в свой Сочельник, и ты сразу же разведешься. Делов-то!»
— Ну что ж, — улыбаюсь я как мальчик-идиот и торжественно заявляю: — Доставайте самое красивое платье, Маргарита Семеновна. Записывайтесь к парикмахеру. Думаю, на эти выходные мы отгуляем свадьбу и сразу оформим сделку. Вас устраивает?
— Конечно, — заламывает руки старуха и смотрит на меня умильными глазами. — Как же я рада, Родион Александрович! Я бы вам продала без всяких сложностей. Но Альбертик мой терпеть не мог двоеженцев и всегда считал неженатых мужчин ненадежными. А домовладение наше хочется передать в надежные руки…
— Я с вами полностью согласен, — киваю я. А спускаясь в лифте, чувствую лишь одно желание. Треснуться головой о деревянную панель со всего маха или как-то умудриться и вломить хороший пендель по собственной заднице.
«Во что ты вляпался, идиот, — шепчу я сам себе. — Какая невеста? Какая свадьба?»
По скользкой плохо вычищенной дорожке я бреду к чернеющей невдалеке Рэнджи и внезапно понимаю, что дать задний ход не удастся. Участок тут же уплывет к Фигнищеву, да и сама Марго не простит мне вранья. Вот только постоянной женщины у меня нет. Есть хоровод девок, прибегающих по первому зову. Но на чем-то подобном жениться — потом хлопот не оберешься. Усевшись в машину, я протягиваю Люку завернутый в салфетку гостинец и глумливо смеюсь.
— На, малыш. Это тебе зайчик передал.
Мой верный оруженосец в два приема расправляется с пирожком и мгновенно считывает мое поганое настроение.
— Все плохо, Вепрь? — бурчит он жуя. — Что там тебе старуха наплела?
— Потом, — морщась отмахиваюсь я. — Едем на базу.
Дорогой я пытаюсь сообразить, как поступить. Сесть на елку и умудриться не поцарапаться. Жениться и остаться свободным. Кто согласится на такой вариант, только на бумаге считаться женой, а по факту быть пленницей в моем доме.
— Стоп! — ору я во всю глотку.
Люк ударяет по тормозам.
— Что стряслось, Родя? — охает не понимая.
— Поворачивай на трассу, — усмехаюсь я. — В клуб поедем завтра. А сейчас мне нужно срочно домой.
— Пирожки несвежие, да? — вздыхает он. — А я и не заметил. Ты мне тогда тоже что-нибудь от отравления выдай…
— Хорошо, — киваю я, считая, что таблетка имодиума Люку не повредит. А сам мысленно оглаживаю высокий подъем и круглую идеальную пяточку моей строптивой гостьи.
«Ты должна мне, девочка, — про себя хмыкаю я, — и оплатишь каждый украденный рубль по двойному тарифу. Плюс штраф и возмещение оплаты за два дня пребывания в клинике. Сумма набегает круглая. И если раньше я согласился бы и на деньги, то теперь мне нужна услуга, — довольно улыбаюсь я, но от мысли, что на сторону пойти не удастся, мое веселье сходит на нет. — А жена тебе на что, Родя?» — бурчу я про себя, понимая, что фиктивным росчерком поставлю сделку под угрозу.
4.
Майя
Я засыпаю рано. Наверное, сказывается напряжение последних дней. Мозг еще пытается осознать масштаб трагедии и придумать выход из ситуации. Но организм уже не справляется. Даже руку поднять нет сил. Я проваливаюсь в глубокий короткий сон, как будто падаю в пустой колодец. Ни сновидений, ни тревоги. Словно отключаются батарейки. Чувствую легкость и тепло, разливающееся по всему телу. Но внезапно выныриваю на поверхность. Просыпаюсь от лязга открывающихся ворот. Слышу визг тормозов и хлопанье дверей. Кто-то резво взбегает по ступенькам. Нетерпеливые шаги на лестнице, а затем в коридоре. Без всякого предупреждения или стука открывается дверь в спальне. Зажигается свет.
— Спишь? — удивляется Веприцкий без малейшего сожаления в голосе.
— Нет, блин, танцую, — бурчу я недовольно и подслеповато щурюсь.
