— Ты тоже похорошела, — искренне ответила Катя и по достоинству оценила необычное оживление на круглом Сонином лице. — Новое увлечение? Или наконец все серьезно?
Сонька усмехнулась и вернулась к своему коктейлю. Судя по наполовину опорожненному бокалу, она сидела здесь уже какое-то время, хотя и Катя пришла раньше назначенного срока.
— Не так серьезно, как у тебя, Катюха, — с легким вызовом заметила Соня, но Катя и не подумала обижаться на этот вызов. Да, у нее все очень серьезно. И да, лучше этой «серьезности» с ней ничего еще не случалось. — Давай рассказывай, как она, семейная жизнь: может, и мне захочется попробовать.
Катя снова улыбнулась: как, на самом деле, можно рассказать о счастье? Оно не укладывалось в какие-то рамки, его нельзя было разложить по полочкам, им не хотелось хвастаться не в боязни спугнуть, а в ощущении того самого чуда, у которого нет секретов. Просто Катя разглядела это чудо там, где другие проходили мимо. И не уставала им восхищаться.
— Мне нравится, — честно ответила она. — Я даже не знала, что люблю готовить и гулять по вечернему городу. Жалко только, что Ромка почти каждый день работает, даже сегодня не сумел пораньше освободиться.
— Ладно, — махнула рукой Сонька и придвинула Кате меню. — Главное хоть с учебой его разрулили. Если не дождусь твоего айтишника, поздравишь его от меня с удачным переходом на желанную специальность: сама теперь что-то опасаюсь ему звонить.
Катя отвела глаза: глупая история трехмесячной давности все еще накрывала стыдом и царапала отголосками боли. Нет, Катя больше не ревновала: Рома все ей доказал, да еще и не по разу. А вот сны из того отвратительного месяца порой снились.
И, что безумно трогало, не только ей.
Около недели назад она проснулась оттого, что Рома посреди ночи вдруг резко сел в постели и с надрывом выдохнул:
— Катька!
Потом извинялся за беспокойного соседа, ничего не объясняя, да Катя и не спрашивала. По себе знала, что лучший способ избавиться от ночных кошмаров — это жаркие объятия и не менее жаркое продолжение, так что переживать по этому поводу особо и не приходилось.
— Рома вернул себе прежний номер, — уткнувшись в меню, ответила она. — А мне вернул разум. Так что можешь звонить, Сонь: истерить больше не стану.
— Верю! — просто ответила Сонька и ткнула пальцем в один из десертов. — Вот этот попробуй: вместе с ложечкой проглотишь.
Катя удивленно приподняла брови.
— Ты вроде последний год в Питере провела — откуда знаешь?
Сонька закатила глаза — и не ответила. Глянула в экран своего телефона и как-то раздраженно фыркнула.
— Опять копаешь, Сорокина, там, где не надо! — неожиданно резко заявила она. — Научись уже принимать вещи такими, какие они есть, а не искать в них тайный глубокий смысл! Тогда и жить станет не в пример проще!
Катя хмыкнула от такого выговора, но ни возражать, ни возмущаться не стала: в конце концов, и Соня имела право на плохое настроение. Кто там знает, как полет прошел или какие неприятности у нее дома. Катя, кажется, настолько увлеклась Ромкой, что совершенно забыла о подруге.
А вот Соня, что характерно, не забывала.
Чтобы больше не сердить ее, Катя заказала фиолетово-коричневый тарт и малиновый чай. Ромка недавно обмолвился, что ему очень нравится, как от нее пахнет летом и ягодами, и даже в его отсутствие ей захотелось сделать ему приятное. Интересно, если в следующий Ромкин выходной утащить его в лес собирать землянику? Катя ведь не удержится, начнет есть ее сразу в лесу — ягодка за ягодкой, а Ромка, Ромка…
Глупая улыбка сама растянула губы, и Сонька, заметившая это, закатила глаза.
— Не узнаю я тебя, Сорокина, — как будто бы пожаловалась она. — Я была уверена, что ты все шесть лет будешь думать об одной только учебе, жить в проектах, завоевывать гранты, может, даже за границу на стажировку уедешь — с твоим характером у тебя другого пути просто не было. Почему спустя двенадцать лет дружбы я узнаю, что есть еще и Катюша Сорокина, готовая бросить карьеру ради того, чтобы подавать ушлому Давыдову завтрак в постель и протирать монитор его компьютера, чтобы ему ничего не мешало клепать свои игрульки?
Катя нахмурилась, но не столько из-за нарочно обидных слов Бессоновой, сколько из-за того тона, каким они были сказаны. Сонька всегда была за Катины отношения с Ромкой и искренне радовалась, когда они наконец выяснили отношения, и Катя верила той ее радости. Что изменилось сейчас? И почему?
— Я сдала сессию на отлично, а проекты начнутся только в следующем году, — отставив пока сентиментальность, заметила она. — Но не в этом же дело, Сонь? У тебя какие-то проблемы?
— Откуда бы? — огрызнулась Бессонова и впилась в коктейльную трубочку. — Я не влюбляюсь и не страдаю! А если какой-нибудь неудачник рассчитывает на обратное, то он кретин и проблемы будут у него!
Никакие другие слова не смогли бы столь же верно убедить Катю в своей правоте, как нынешние Сонькины. А еще она отлично знала, как в этом случае вести себя.
Катя поставила локоть на стол, оперлась на ладонь подбородком и улыбнулась со всем любопытством. Как же давно, на самом деле, у нее не было повода так сделать. И как давно они с Сонькой не беседовали по душам.
— И чем же сей поганец не угодил тебе, Бессонова? — испытующе поинтересовалась она, но тут же исправилась: — Сонь, а если честно: может, стоит иногда убрать колючки и попробовать по-другому?
Сонька сверкнула глазами и нахохлилась даже не кактусом, а ехидной, и не думая подпускать Катю к себе.
— Чтобы в ответ получить, что у него нет на меня времени? — она ухмыльнулась и начала что-то быстро набирать на телефоне. — Скажи, Сорокина, как часто тебе Роман предлагает дождаться своей очереди? — Катя покачала головой: никогда. Он бросал все дела, чтобы выкроить любую лишнюю минутку с Катей, и она не могла представить себе ситуацию, когда Ромка отодвинул бы ее даже ради собственной игры. Правда, Катя и не злоупотребляла проверками. А вот Сонька легко могла. — Вот то-то и оно, — совершенно правильно интерпретировала Бессонова ее молчание. — Так что нет, Катюха, никакой любви, ну ее в баню! Мне, конечно, завидно на вас с Давыдовым смотреть, но, поверь, это белая зависть. Давно я вас шипперила, да все мимо кассы.
— А почему мне про Ромку никогда не говорила? — задала давно мучивший ее вопрос Катя. — Если знала, что я ему нравлюсь…
Она была уверена, что подруга закатит глаза и переведет разговор на другую тему, но Соня неожиданно ответила — очень тепло и немного грустно:
— Не хотела все испортить излишней поспешностью. Ты же Давыдова в школе в упор не замечала; ты вообще никого из парней тогда не замечала, считала их чудиками из детского сада. Ну сказала бы я тебе про его интерес, ты бы только сильнее колючки выпустила и вообще его к себе не подпустила. А я, знаешь, в долгу у Романа за то апрельское спасение. Вот и надеялась, что ты хоть со временем его оценишь: все-таки соседи, один универ, да и у тебя рано или поздно должны были взыграть гормоны. Я только не рассчитывала, что они на другого парня взыграют. Как про Олега узнала, в ужас пришла, а когда ты еще и про затею эту вашу рассказала, и про то, что ты Ромку вынудила проспорить тебя другому…
Катя почувствовала, что щеки у нее запылали. Все-таки в некоторых делах она была беспросветной дурой.
— Если б я знала, что Ромка… — пробормотала она, но Соня не дала ей продолжить.
— Ладно, в прошлом уже все, — смилостивилась она и широко улыбнулась. — Зато теперь я могу наконец спокойно вздохнуть и не беспокоиться о брошенной подруге: она не пропадет.
— Теперь точно не пропадет, — согласилась и Катя, однако тут же посерьезнела и внимательно посмотрела на Бессонову. — Сонь, ты можешь мне не верить после того, что я тогда учудила, но ты должна знать: я всегда тебя выслушаю и поддержу, если будет нужно, и…
Телефонная мелодия, полившаяся из Сониного телефона, не дала договорить. Нет, Сонька не бросилась сразу отвечать на звонок, напротив: отодвинула от себя трубку на вытянутую руку и с явным интересом уперлась взглядом в экран. Катя посмотрела на нее с удивлением: Сонька не отбивала, а просто ждала, когда звонки прекратятся. Потом положила трубку экраном вниз.
