же под кроватью нашёл старый кассетный магнитофон. Вот это, действительно, раритет! Интересно, ещё работает? Тут же две кассеты, завёрнутые в полиэтиленовый пакет, лежат. Откуда это всё? Прежние жильцы ещё со времён начала двухтысячных забыли? Казалось бы, не так много времени прошло, но смартфоны и планшеты уже почти всё вытеснили. Только общага наша, как была срань господня, так и осталась. Сюда цивилизация не идёт – ползёт, набравшись лишнего из того самого, граненого. Мне кажется, если решу заглянуть сюда лет через пять, вряд ли замечу какие-то существенные изменения.
Кстати об этом. Парней попрошу, чтоб место пока придержали. Год учебный не окончен. Может, зайду как-нибудь в гости, посижу часок-другой. Вспомню прежние времена, стаканчик опрокину, струны потрогаю. Хотя о чём это я? Всё будет не то. Стоит мне уйти, как появятся следующие. Может, не такие отчаянные, но за неимением других, появятся новые авторитеты. А те, кто постарше, ещё будут вспоминать Пашку Сазонова как некогда главного хулигана общежития. Мне всегда нравилось быть самым плохим здесь. Хорошего из меня всё равно получиться не могло, по критериям не подходил. Для этого есть другие герои.
Вставляю вилку магнитофона в розетку. Ну-да, здесь не евро, ещё старого образца. Как бы замыкание не произошло! Вставляю кассету, потом нажимаю «play». Сначала раздаётся какой-то треск, словно разворошили кучу старых сухих листьев. Потом проглядывает мелодия. Знакомая, лирическая. И текст я знаю. Сам когда-то напевал. Любимое «арийское»: «Мы расстаёмся, так будет лучше…» (фраза из песни «Осколок льда», исп. группа «Ария» – прим.).
Что-то нахлынуло внезапно, окунув с головой. И в груди защемило. Давно я этих песен не слушал. Забыл, как могут действовать. И слова подходящие, особенно, для сегодняшнего случая. Ах, Ксюша, Ксюша… девочка моя… Зачем же я так с тобой? Как теперь за это простить? Ты, конечно, ничего подобного не ожидала. Думала, я исправлюсь, стану рядом с тобой лучше. Но я не могу рядом с тобой. Не получается. Ты ни при чём, поверь. По сути, это лишь моя партия. И я в ней сильно заигрался. Дальше оставаться мне там нельзя. Ты затронула меня, не могу не признать этого. Своей искренностью, своей непосредственностью, чистотой своих детских помыслов и красотой нежного бархата тёмных глаз. Многое я мог в тебе любить. Но одного принять не готов – твоего пылкого сердца, так нечестно раненого любовью. Зная тебя, поверю, что это чувство – в первый раз. Иначе ты бы не отдала мне всю себя, словно дар вручила прямо в руки. А я не удержал, на землю обронил. Разбил и ещё ногами потоптал. Твои слёзы – хрустальные осколки. Больше всего на свете не хочу их видеть! Боюсь, что не выдержу тогда. Начну ломаться. А потом тебя за это возненавижу. Женщине не дано такого права – иметь власть над мужчинами. А ты такая маленькая, хрупкая и нежная – тебя бы положить в ладонь и греть своим дыханием. Увы, не я для этого предназначен. Я не умею заботиться ни о ком. И обо мне – не надо!
Плёнку зажевало. Я выключил магнитофон. Хватит на сегодня воспоминаний. От них слишком тяжко становится. Я тоже не железный. Застёгиваю молнию на сумке. Осматриваюсь. Вещи собрал, значит, можно идти. Милада будет ждать. Я предупредил, что вернусь очень поздно. Но ей сказал, что ночевать приду на квартиру. Нашу квартиру.
Вчера получил ключи. Нет, не своя, пока съёмная. Но на первое время этого достаточно. Жить с её родителями наотрез отказался. Мне нужна своя семья, существующая отдельно от них. Не хочу никакого вмешательства. Сейчас, когда мы, наконец, решились на этот важный шаг, мне важно сделать всё самому. Заявление в загс тоже вчера подали. В конце декабря нас распишут. Она, конечно, хочет пышную свадьбу, и, если я дам согласие, родители её помогут. Не знаю пока, как на это реагировать. С одной стороны, не хочется её огорчать. С другой – на кой ляд мне это торжество? Роспись – формальность. Главное – это отношения узаконить. Ребёнок должен родиться в браке. Это очень важно. Я сам прошёл через отрицание. Долгое время чувствовал себя незащищённым. Заступиться было некому. Не хочу такой же доли моему сыну или дочери. Это кажется, что чепуха, на самом деле очень больно.
Наверное, мой отец также рассуждал, когда мать сообщила ему, что беременна. Только решение он принял неверное. Глупое, бездарное!.. И у меня первая мысль была почти такая же. Действительно, что может быть проще, чем уйти? Милада всё равно одна бы не осталась. Родители рядом, поддержали бы. А я так и остался бы порочным злодеем, не выполнившим свои обещания и бросившим девушку в трудный для неё период. Очень это похоже на Пашку Сазонова.
В тот момент, когда я грохнул свой телефон о землю, тут же понял, что как мой отец поступить не смогу. Каким бы ни был я подонком, но до такого даже я дойти не могу. Она ждёт от меня ребёнка! Я причастен к этому не меньше её. Миладе двадцать пять, она уже не маленькая. Конечно, я не планировал так рано становиться отцом. Но теперь-то что рассуждать об этом…
Выхожу в коридор, закрываю дверь. Ключ сразу на вахту отдать или пока оставить? Мне бы не надо сюда возвращаться, но кое-что ещё придётся забрать. Да и с пацанами попрощаться хотелось бы. В коридоре следом за мной появляется Яночка. Вот к кому у меня нет и не было никаких чувств. Даже жалости.
– Паша, – смотрит на меня растерянно, – а ты куда посреди ночи?
– Уезжаю, – коротко отвечаю я. Общаться с ней в мои планы не входило.
Прохожу мимо так, словно её больше не существует. Да так оно и есть, во всяком случае, в моей реальности. Спускаюсь вниз, на первый этаж. Вахтёр ждёт меня. Я же предупредил, что мне надо будет уехать. А он, конечно, рад. Без меня гораздо спокойнее. Никто морды не бьёт, мебель не ломает. Я, конечно, утрирую. Не такой уж я отъявленный нарушитель спокойствия. Но дров наломать успел за всё время.
– Уезжаешь, Павел? – спрашивает вахтёр.
– Уезжаю.
– Когда теперь вернёшься?
– Точно не скажу. Приду как-нибудь, вещи оставшиеся заберу. Надеюсь, ещё сохранятся.
– Ты же знаешь, у нас в общежитии ничего не теряется.
– Ещё бы!
Иду к входной двери. И тут вахтёр останавливает меня.
– Подожди, Павел. Новость слышал?
– Какую?
– Приятель твой, Евгений Селиверстов, в аварию попал. Разбился на машине.
Останавливаюсь, как вкопанный.
– То есть как? –
