именно он!
Конечно, мы говорили о Пашке. И о том, что произошло между нами вчерашней ночью. Я всё рассказала Артёму без утайки. А он воспринял это совершенно спокойно. И только спросил, не жалею ли я о том, что сделала.
– Нет, не жалею, – сказала я. – Мне хотелось, чтобы это был именно он.
– Тогда о чём ты грустишь? – снова спросил Артём.
– Сама не знаю…
О чём грустят твои глаза?
На них густая пелена,
Туманным облаком обвив
твои ресницы.
Ты не заметишь лунный свет,
Сквозь мрак пробиться жизни нет.
И не расслышать слабый крик
в любимых лицах.
О чём расскажешь мне, сестра?
Как потерялась в небесах,
Не отражаясь на земле,
и слишком поздно.
Я подарю тебе летать
И птицей в небе замирать,
Когда забудешь этот сон,
любимый образ.
Я написала эти строки, когда вечером вернулась к себе. Артем проводил меня до дверей общежития. Нас видели вместе. Слухи расползутся быстро. Будут говорить, что у Ксюши появился парень, с которым она гуляет по вечерам. Пусть говорят. Это слышать гораздо приятнее, чем то, что я сплю с самым главным хулиганом общежития. Который, к тому же, несвободен. Вряд ли он решит расстаться со своей девушкой ради меня. И то, что я подарила ему свою первую ночь, звучит неубедительно. Артем, как мог, пытался меня развеселить. Но предчувствие тягостного и неизбежного меня не покидало.
На прощание он спросил, не забросила ли я своё творчество.
– Нет, что ты, – заверила я его. – Продолжаю писать стихи. Знаешь, как они мне помогают в жизни?
– Знаю, – кивнул он. – Через творчество человек самовыражается.
– Тогда почему ты не творишь?
– Я технику собираю. Это тоже своего рода самовыражение.
Может, не стоило мне рассказывать ему о Пашке. Такие интимные подробности своей жизни девушки не доверяют парням. Но после разговора с Артёмом я почувствовала себя легче.
Он спросил только:
– Как ты относишься к этому парню?
– Сначала я его боялась, – припомнила я. – Потом, когда стала лучше его узнавать, поменяла своё мнение… частично. А теперь, после всего, что было… Мне хочется сказать, что я люблю его.
– Ты говорила, у него есть девушка.
– Да, и это не даёт мне покоя. Зачем тогда он признаётся мне в чувствах?
– Может, так и есть на самом деле, – спокойно рассудил Артём. – Есть стабильные отношения, в жизни всё определено. Но тут появляешься ты и нарушаешь его планы.
– Я вообще к нему не лезу, – возражаю я. Но Артём меня поправляет.
– Ксюш, я не о том. Ты можешь сама об этом не задумываться и ничего не видеть. Чувства возникают спонтанно, сами по себе, и разрешения у разума не спрашивают.
– Ты хочешь сказать, Пашка испытывает ко мне чувства?
– Всё может быть. Но с другой стороны то, что ты о нём рассказала, говорит не в его пользу. Вполне возможно, он самый обыкновенный бабник, и просто хотел заполучить тебя в качестве объекта для своего удовольствия.
Логично до боли. Артем, как всегда, расставил всё по своим местам. Но мне от этого неприятно. Возможно, потому, что, даже видя реальную картину происходящего, мне хотелось бы верить в чудо. В то, что Павел Сазонов видит во мне не просто безликий объект получения удовольствия, но и нечто большее. Если только он на это способен… Если только он не врёт. Но как же я сомневаюсь во всём, что с ним связано!..
Я поднялась на свой этаж. Комната была пуста. Маша уехала домой. Можно было пойти к Юле или Насте. Но сейчас не хотелось никого из них видеть. Просто побыть одной. Послушать тишину. Это такая редкость, которую можно считать роскошью.
* * *
Прошло ещё три дня. Последний осенний дождь, зарядивший неожиданно, видимо, решил начисто смыть с земли снежный покров. Он словно даёт понять, что ещё не время. И глядя, как по тротуару ручьями бежит вода, я понимаю, что совсем скоро она смоет все следы прошлой жизни. И ночь, в которую мы были вместе, уже не повторится. И не сохранится в памяти того, кто стал самым близким и дорогим.
Так грустно на душе… Мне казалось, я буду счастливой. И снег выпал именно для того, чтобы подарить мне эти мгновения счастья. Я не забуду их, как и его забывать не собираюсь. Только где же он теперь?
Я перестала посещать занятия. В университете его всё равно не найти. На его курсе началась учебная практика. Потом будет производственная. Вряд ли он там появится в ближайшее время. А мне так важно его увидеть, особенно теперь! Маши рядом нет, она устроилась на работу. Юля заглядывает каждый день, но, видя мою меланхолию, качает головой, словно осуждая. А я не могу себя заставить быть другой. Звонила мама, спрашивала, как идут дела. Я постаралась отвечать как можно более беззаботно, чтобы она ни о чём не догадалась. На её вопрос, почему я не приехала в эти выходные, ответила, что слишком много задали к семинарам. Пришлось провести время в библиотеке. А на самом деле я забыла, когда была там последний раз. Остался всего месяц до окончания сессии. Когда я поступала на факультет, то думала, что буду одной из самых прилежных студенток. И в самом начале я, действительно, старалась. Но теперь мне не до учёбы. Всё вытеснил один-единственный образ. И ничего другого не осталось. Кто говорил, что любовь слепа, тот оказался прав.
Его комната опустела. Толик уехал в Москву. Фауст тоже, вроде, устроился на работу. Евгения я уже давно не видела. Остался один Юрка. Но он ничего мне не мог сообщить.
– Разбежались все, кто куда, – пожимая плечами, говорил он. – Думаю, к сессии, как обычно, соберутся.
Но месяц – это слишком долго. Я не смогу выдержать. Здесь в общежитии я места себе не нахожу. А идти куда-то ещё не хочется.
– Ты словно ждёшь кого-то, – заметила Настя. – С места не сходишь.
Так и есть. Ей я не стала ничего говорить. Сама себе что-нибудь нафантазирует. Юля знает правду, но она никому не скажет.
На четвёртый день моего заточения она не выдержала и вспылила.
– Ксюша, когда это кончится? – гневно наседает она на меня.
– Откуда я знаю?
– А кто будет знать, если не ты? – продолжает наступать моя подруга. – Ты в курсе, что у тебя прогулов набралось уже достаточно?
– Достаточно для чего? – усмехаюсь, совсем не в тему. –
