Он улыбнулся от удивления, но сразу же ответил на поцелуй. Вся сладость и нежность, копившаяся в нас всю эту неделю, сейчас превратилась в потрогай-меня-здесь-и-сейчас страсть. Я полностью развернулась к нему, удобно устроившись у него между ног, в то время как его руки добрались до моей кожи, чуть выше подола платья. Мы целовались, и не просто целовались, а делали это в стиле старого доброго Голливуда. Медленно, небрежно, слюняво, но все же прекрасно. Я склонила голову, поэтому с легкостью могла ласкать его язык, с радостью отдавая ему инициативу. Его вкус был смесью сладости, соли и лимона, и я держалась из последних сил, чтобы не схватить его за воротник рубашки, и не отыметь его прямо здесь на барной стойке, сидя на нем сверху.
Я услышала как кто-то прочистил горло, и открыв глаза, увидела столь обожаемые мной сексуальные сапфировые очи, на смущенном лице Саймона.
— Простите, сеньор, ваш столик готов, пройдете? — спросил он, стараясь не смотреть на наше маленькое безобразие в его хоть романтичном, но все же общественном ресторане.
Возможно, я слегка застонала, когда Саймон убрал руку с моей ноги, разворачивая стул, помогая мне встать. Взяв меня за руку и стянув вниз, я встала на ноги и немного покачнулась. Он улыбнулся бармену.
— Ох уж эти устрицы, — засмеялся Саймон, и мы пошли к нашему столику. Я была готова страдальчески застонать, но потом заметила, как Саймон одергивает себя, поправляя брюки. Значит не одна я сейчас чувствовала жар...
Я сдержала вздох и улыбнулась, опустив глаза достаточно, чтобы он понял, что я все видела. Подойдя к столику, он выдвинул мне стул. Когда он помогал мне сесть, я как бы случайно коснулась его рукой, проверяя на сколько сильно он возбужден. Я услышала, как он зашипел и улыбнулась. Когда вновь взглянула на его промежность, он взял мою руку и приложил к себе. У меня перехватило дыхание, когда я почувствовала, как он твердеет под моей рукой.
— Может мне следует начать называть тебя «Бесстыжей девчонкой»? — проговорил он низким голосом прямо мне в ухо. Я закрыла глаза, стараясь успокоиться, пока он усаживался напротив меня. Пока наш официант представлялся, подавал меню, я не сводил глаз с Саймона, такого красивого, игривого, и сидящего совсем рядом. Похоже, этот ужин будет длиться целую вечность.
Наш ужин и правда длился долго, и как бы сильно я не хотела оказаться с Саймоном наедине, также сильно я не хотела, чтобы эта ночь заканчивалась. Нам подали прекрасную паэлью, с морепродуктами, чоризо и горохом. Это национальное блюдо, которое было сложно повторить, поэтому паэлью, что готовила я, лишь слегка напоминала оригинал. Здесь рис на дне отдавал изумительными вкусами шафрана и орехов. За ужином мы выпили бутылку превосходного розового вина, а сейчас лениво смаковали «Ponche Caballero», испанский бренди, со вкусом корицы и апельсина.
Ликер только разжигал послевкусие после ужина. Внутри приятно растекалось тепло, и я начала немного пьянеть. Конечно, виной был не только алкоголь, но окружающая меня атмосфера, где все и вся казалось очень чувственным: и бренди, стекающей по моему горлу; нога Саймона касающаяся меня под столом; и то как мое тело начал гудеть. Похоже, что все местные жители были увлечены проходившим в городе фестивалем, на улице были толпы народа. Жизнь в городе кипела. Я откинулась на спинку стула, дразня Саймона большим пальцем ноги, при этом глупо улыбаясь, он же смотрел на меня, не отводя взгляд.
— Я однажды пробовал твою паэлью, — неожиданно сказал он.
— Прости? — переспросила я, быстро слизывая с губ каплю бренди, пока она не капнула на мое платье.
— На озере Тахо, помнишь? Ты готовила нам паэлью.
— Точно, точно, готовила. Она, конечно, не такая вкусная как здесь, — улыбнулась я, вспоминая ту ночь. — Хочу заметить, мы ее запили приличным количеством вина.
— Да, мы пили вино, ели паэлью, свели наших друзей вместе, а потом ты меня поцеловала.
— Да свели, и да, я поцеловала, — я покраснела.
— И я повел себя как засранец, — ответил он, покраснев, также как и я.
— Это точно, — согласилась я, улыбаясь.
— И ты догадываешься почему? То есть, было же очевидно, как сильно я тебя хотел. Ты это поняла, ведь так?
— Саймон, это прижималось ко мне. Так что я догадывалась, — засмеялась я, желая сгладить свои слова, хотя я и сейчас вспоминаю, как я себя чувствовала, выбежав из джакузи.
— Да ладно тебе, Кэролайн, — его взгляд снова стал серьезным.
— А что, да ладно-то. Это, и правда, упиралось мне между ног, — я снова засмеялась, на этот раз чуть меньше.
— Та ночь? Господи, тогда было все так просто. В тот момент даже я не понимал, почему остановился. Мне кажется, я знал...
— Что знал? — поинтересовалась я.
— Я знал, с тобой все будет по-другому. Все или ничего.
— Все?
— Да, Кэролайн. С тобой я хочу все. Та ночь. Она была бы замечательной, но уж слишком рано, — он потянулся через стол и взял меня за руку. — И посмотри, теперь мы здесь, — сказал он, поднося мою руку к своим губам. Он поцеловал сначала тыльную сторону ладони, потом перешел на внутреннюю. — Где я могу насладиться тобой, — говорил он, поцеловав мою руку еще раз, пока я молча смотрела на него.
— Саймон?
— Да?
— Я так рада, что мы решили не торопиться.
— Я тоже.
— Но боюсь, я больше не могу ждать.
— Слава богу, — улыбнулся он и позвал официанта.
Мы смеялись как подростки, пока оплачивали счет и бежали к нашей машине. Фестиваль был в самом разгаре, и нам придется проезжать через него возвращаясь домой. Небо над головой было освещено, повсюду танцевали люди. Вся эта энергетика смешанная с воздухом, выпитым бренди, моими расшатавшимися нервами, прошла сквозь меня прямо к моей НК, в ожидании когда Хрен вернет ее к жизни. НК и Хрен звучит прямо как рэп дуэт.
Когда мы добрались до машины, не успела я схватится за дверную ручку, как меня развернул весьма напряженный Мистер Паркер. Его глаза прожигали во мне дыру, когда он прижал меня к машине, удерживая на месте сильными бедрами, пока его руки блуждали по моему телу и волосам. Его руки опустились вниз по моим ногам, взяв за бедро, обернув вокруг себя. Я застонала и зарычала от животной страсти, бушевавшей в моем теле и душе.
Но я решила немного охладить его, провела руками по его волосам, от чего он застонал.
— Саймон, отвези меня домой, — прошептала я, целуя уголки его губ. — И езжай как можно быстрее.
Даже Сердце было довольно. Оно продолжало петь, но на этот раз песня была куда похабнее.
Я посмотрела на свое отражение в зеркале, и попыталась быть объективной. Когда я была маленькой, особенно в ранимом подростковом возрасте, я видела себя по-другому. Я постоянно видела в зеркале волосы, грязно-блондинистого цвета, и бледную весьма посредственную кожу. Обычные зеленые глаза, торчащие коленки, и тощие ноги. Я видела слегка вздернутый нос, и огромную нижнюю губу, на которую по неосторожности я могла бы наступить.
