меня, а голос её на последнем слове срывается. – Я точно это знаю, на сто процентов.
Ей стыдно, она впервые выглядит такой потерянной. Даже узнав о смерти Ани, она не была такой.
Я сжимаю чашку, а горячий кофе обжигает ладонь, но я почти не чувствую этого. Просто дискомфорт, а мозг начинает работать с удвоенной силой.
Регина подаётся вперёд, в глаза мне смотрит с такой тоской, что будь я барышней, разрыдался бы.
– Это его люди убили Аню, – выдавливает из себя шёпотом и шмыгает носом. – Сам он не при делах, он всё продумал. Они её заставили. Довели до этого, Аня давно уже была нестабильна, а на фоне одержимости твоим отцом совсем с катушек съехала. Я уговаривала её обратиться к специалисту, но разве она кого-то слушала?
Мне вдруг становится не по себе: я многого не знал о девушке, с которой дружил столько лет.
– Марк, прости, я действительно была не в курсе, что её статусный мужик – твой отец. Тут мне нечего скрывать, я не знала.
Ей так важно услышать, что верю ей, и я снова, в который раз уже, повторяю это.
Холодный пот выступает на спине, капля стекает к пояснице, рубашка противно липнет к телу, хотя в заведении работает кондиционер на всю катушку.
– Но твой отец не виноват в её крови! – её рука находит мою и пытается погладить, но я одёргиваю ладонь.
Не до этого сейчас. Не до нежностей.
– Он не виноват. Может быть, он даже любил её… это неважно сейчас. Я просто хочу, чтобы ты знал: твой отец не самый лучший человек, но он не убийца.
Регина едва-едва вытаскивает из себя слова, складывает их в предложения, только голос её дрожит от с трудом сдерживаемых эмоций.
Что-то внутри рвётся, ноет и болит. Где-то в глубине души я радуюсь словам Регины, хотя в своей сути они ужасны.
– Зачем это твоему отцу?
– Бизнес, – вздыхает Регина. – Ничего личного. Когда-то они были друзьями, строили всё вместе, но потом… наверное, большие деньги на самом деле портят людей. Моего отца точно испортили, он превратился в алчного параноика.
– Моего так-то тоже.
Регина пожимает плечами и, обернувшись к сумке, достаёт из неё флэшку. С глухим стуком она приземляется на столик, выделяется на белоснежном фоне скатерти чёрной кляксой, уродливым нефтяным пятном.
– Марк, если бы мы действительно с тобой поженились, у моего отца появился бы новый рычаг давления.
– Я?
– Ты, – кивает с холодной отчуждённостью и мрачнеет. – Но мы не женимся и пришлось принимать меры. Помнишь, я недавно говорила, что наш воображаемый брат – важен? Это повод прибрать всё к рукам.
– Помню, но мы не женимся, это невозможно, – эхом вторю, и вдруг думаю, что на месте Ани могла ведь оказаться Марта.
Марионетка. Кукла в опытных ледяных руках.
– Мой отец пытался давить на твоего, предлагал суммы, огромные суммы. Но Орлов не сдавался, они крепко разругались.
– Откуда ты всё это знаешь?
– Подожди, Марк, я ещё не всё сказала, – Регина взмахивает рукой. – Это план такой, понимаешь? Многоходовка. Отец твой отказался продать свою долю в бизнесе, он хотел, чтобы его дело тебе перешло. Ты знал об этом?
– Да, слышал, – галстук душит, и я ослабляю узел. – Но я бы всё равно не принял. Я увольняюсь, мы с отцом обо всём переговорили.
– Правильно, Марк, – медленно кивает Регина и ободряюще улыбается. – С твоим образованием и мозгами, ты где хочешь устроишься.
– Регин, давай потом об этом, – говорю устало, потому что мы точно не для разговоров о моём светлом будущем тут собрались.
– Да-да. Так вот, Роман Георгиевич отказался продать долю, а у моего отца были и есть громадные планы на активы твоего отца. Давил, продавливал, уговаривал, предлагал огромные бабки, но Орлов не хотел. Это же его детище, ты сам всё это знаешь.
Киваю. Ковыряю вилкой омлет, и он из красивой пышной массы превращается в невразумительное нечто. Мышцы каменеют, но Регина ещё не всё сказала.
– Но отцу важно было всё забрать. Ему и сейчас это важно. Слышишь, Марк?
– Я похож на глухого? – злюсь, из последних сил пытаюсь себя контролировать.
Регина не виновата, я не виноват – никто не виноват, что наши отцы играют в большие игры. Расставляют людей на шахматной доске, делают огромные ставки, не задумываясь над тем, кто может пострадать.
Моя мать хотела сделать пешкой Марту, но не вышло.
Тихомиров использовал Аню, чтобы подставить моего отца. И мне страшно представить, как всё выглядело на самом деле.
– Не проще было убить моего отца? Зачем все эти сложности? Зачем Аня?
– Отцу это не выгодно, а на Аньку ему вовсе было плевать. Мало ли, с кем я дружу, если через этого человека легко и просто подобраться к врагу, – хмыкает Регина. – Папа хотел показать, какую власть над твоим имеет. Ты сам знаешь, мой отец тот ещё Наполеон, властитель мира.
Регина кривится – их отношения с Тихомировым не легче моих с отцом.
Чем дольше я живу, тем больше понимаю, что в каждом доме свои призраки.
– Сейчас он давит на Романа Георгиевича, – продолжает Регина, – пытается так получить всё, перетянуть к себе полное управление холдингом. Я знаю это, на сто процентов знаю.
Регина не выглядит сумасшедшей. В её голосе, словах безоговорочная уверенность в своей правоте.
– Отец всегда считал меня неразумной идиоткой, избалованной дурой. Инструментом в его руках, но он сам меня вынудил поумнеть, – она гладит флэшку, как крошечного котёнка, ласково и нежно. – Тут вся информация о его махинациях, есть записи с камер наблюдения и детализация звонков. Доказательства его вины.
– Тот самый неизвестный важный человек помог? – спрашиваю, пытаясь уложить в голове всё, что успела сказать Регина.
Пока получается не очень хорошо, но я справлюсь.
Регина хищно улыбается и кивает:
– Всё-таки я дочь своего отца, а ещё у меня есть деньги, которые я умею тратить не только на сумочки LV из последней коллекции. Хорошо, что отец этого не знает. Иногда выгодно быть дурой.
Флэшка примагничивает взгляд. Осознаю, сколько информации на ней хранится, и всё внутри холодеет. Регина уже не выглядит несчастной. Сейчас она выглядит решительной. Отчаянной и смелой. Сбросившей оковы, идущей вперёд.
– Что ты собираешься делать с этой флэшкой?
Регина думает. Смотрит то в окно, то на меня, то мимо, но всё-таки озвучивает свой план:
– Я спасу твоего отца, потому что он не должен отвечать за амбиции моего. Для меня дружба не пустой звук, – и помолчав, добавляет: – А ещё я хочу замуж.
Последняя фраза,
