знают, и, как вы можете видеть, она выросла в соседнем доме, и мы лучшие друзья.
— Вы собираетесь перейти к делу или сделаете так, чтобы для нее это прозвучало еще хуже? — Я узнала голос Сандерса и удивилась, почему они снова заставили его говорить.
— Мама и Джефф избивали Кэссиди каждый день, начиная с того момента, как ей исполнилось семь, пока я не забрал ее с собой в Техас за месяц до того, как ей исполнилось восемнадцать. И, прежде чем вы начнете осуждать меня, потому что, клянусь, парень, которому я рассказал, не отпускал меня в течение двух лет с тех пор, я хотел рассказать кому-нибудь, я хотел забрать ее у них. Но она сказала, что сбежит до того, как ее отдадут в приемную семью, и я не смогу позаботиться о ней, если это случится.
Я прижала кулак ко рту, чтобы успокоить свое тяжелое дыхание. Черт возьми, Тайлер! Это не то, о чем можно говорить всем и каждому. Это случилось со мной, и я рассказала только ему; он рассказал уже троим людям!
— Что ж, как она и сказала, и да, я слушал ваш разговор, ей не грустно, что они умерли, но, клянусь Богом, эта девушка не смогла бы убить даже паука. Она не лгала, говоря, что не склонна к насилию; она ненавидит насилие. Я уже знаю, что вы видели ее лицо, и прежде, чем вы снова начнете смотреть на меня так, словно это сделал я, я расскажу, что произошло. Мы были на вечеринке, и между несколькими парнями вспыхнула драка; Кэсси даже не было в комнате, когда это началось, но, должно быть, она услышала это и была так расстроена, что попыталась это остановить, но вместо этого получила удар.
Когда он закончил, у меня перехватило дыхание; почему он не упомянул, что это произошло из-за Гейджа? Тайлер так сильно хотел, чтобы мы расстались, что можно подумать, он просто умирал от желания представить все еще хуже, чем было на самом деле, и сказать, что я была в неправильных отношениях.
— А что касается ее мамы и Джеффа? Она не разговаривала с ними и не рассказывает о них. У этой девушки была дерьмовая жизнь, и эта дерьмовая жизнь просто вернулась к ней после двух лет попыток забыть об этом. Я понимаю, что вы детективы и это ваша работа, но забота о ней — моя работа. Так что, если хотите кого-то допросить, допрашивайте меня. Но не ее. Пожалуйста, только не ее. — Он начал с властного тона, который, как я ожидала, детективы немедленно остановят, но когда он закончил, в голосе Тайлера было столько муки, что это чуть не разбило мне сердце.
— Ты закончил, сынок? — Спросил Сандерс спустя мгновение.
— Да.
— Тогда сядь и скажи мне, знаешь ли ты или твои родители кого-нибудь, кто хотел бы причинить вред мистеру Джеффу Кроссу и его жене?
— Нет, как и Кэсси, я не видел их и не разговаривал с ними…
Его голос затих, когда я пошла в гостиную, чтобы лечь на диван. Мне следовало присоединиться к его родителям, но в тот момент я была настолько истощена, что не думала, что смогу даже попытаться разговаривать. Я знала, что им не терпится узнать, что случилось с моим глазом, но с этим придется подождать.
На прошлой неделе у меня было еще два визита детективов Сандерса и Грина в течение двух дней после первой встречи: первый подтвердил, что пожар действительно был вызван возгоранием свечи возле бара, — этот визит включал извинения за псевдодопрос, — второй дал мне понять, что они не будут этого делать. Теперь меня ничего не волновало. После изучения стоматологических карт выяснилось, что тела, найденные в доме, принадлежали некоему Джеффу Кроссу и Карен Джеймсон Кросс. Оба раза я старалась не обращать внимания на Грина, но каждый раз, когда его видела, я готова была поклясться, что знаю его. В пятницу у нас были похороны, а в воскресенье, три дня назад, Тайлер вернулся в Техас, так как на той неделе у него были экзамены. Я все еще не поговорила с Гейджем, но пока не могла заставить себя сделать это.
У меня в голове все еще крутилось многое: моя жизнь с мамой и Джеффом, свирепый взгляд Гейджа, когда он поворачивался, чтобы снова ударить, и, самое главное, то, как он выглядел, словно умирал внутри каждый раз, когда смотрел на меня после того, как ударил. Затем я оставила ему записку, которая могла означать что угодно, и я уверена, что от этого стало только хуже. Я знала, что наш первый разговор по телефону не получится, он должен был состояться лично. Я просто еще не была к этому готова. Если быть честной с самой собой, я боялась, что то, что произошло в прошлую пятницу вечером, навсегда изменит наши отношения. Я не хотела, чтобы он относился ко мне по-другому, и боялась, что теперь он будет относиться ко мне так, как к чему-то хрупкому.
— Мисс Джеймсон? Можете возвращаться.
Взглянув на секретаршу в приемной адвоката моей мамы, я слегка улыбнулась ей и направилась по коридору к открытой двери.
Долговязый пожилой джентльмен встал и пожал мне руку, перегнувшись через свой большой стол.
— Мисс Джеймсон, большое вам спасибо, что пришли. Мне жаль, что мы встречаемся при таких обстоятельствах.
Я просто кивнула и одарила его такой же улыбкой, какой только что одарила его пикси-секретаршу в приемной.
— Что ж, это будет довольно быстро, поскольку вы единственный живой человек, упомянутый в завещании вашей матери.
Это удивило меня, но я не подала виду. Я подумала, что она оставит меня в покое и все отдаст Джеффу, или, черт возьми, даже свое спиртное. Она была такой стервой, что меня бы это не шокировало.
— Хотя его здесь нет, мы начнем с единственного упомянутого человека: «Мистеру Джеффу Кроссу я оставляю свою машину, дом и все, что в них находится. Мисс Кэссиди Джеймсон я оставляю деньги на следующих счетах». — Мистер Бакнер достал несколько листочков бумаги с указанием банковских счетов, но это ничего не значило, это были просто карточки и номера счетов. — И еще она оставила это письмо для вас. Ваша
