class="p1">— Дома никого. Охранник заявил, что старик с месяц назад в столицу перебрался. С тех пор о нём ничего не слышно.
— Ну да, — хмыкаю себе под нос. Долбанный месяц слежки и угроз — мы пропустили все! — Он вернулся. Следом за Марьяной. Я чувствую.
Слышу, как сбоку от меня пыхтит Грачев. Чует, что недосмотрел, пока вез девчонок к Рыжему.
— А если нет? — задумчиво тянет Осин. Он все еще до конца не верит, что Булатов способен на месть, хоть и знает подлую натуру бывшего товарища куда лучше меня. — Если ты ошибаешься? Марьяна вполне могла встретить во дворе кого-то знакомого и уйти с ним. У неё же наверняка есть подруги?
— Была. Злата, — отвечаю Осину. — Но она тоже не в курсе. Я уже позвонил.
Замолкаю. Еще одно неприятное открытие ждало меня после разговора с девушкой: оказывается, их с Марьяной дружба треснула, стоило Нане предпочесть мне Влада. Даже сейчас, по прошествии стольких лет, Злата и доброго слова не сказала в адрес бывшей подруги. И в этом я тоже непроизвольно улавливаю свою вину.
— Сергей Петрович, помните, вы обмолвились про клинику, в которой Антон погиб.
Мне все никак не дают покоя обрывки слов Наны о запахе гари и саже. Быть может, я и ошибаюсь, но отчего-то внутренний компас ведет туда.
— Ну.
— Мне адрес нужен.
— Могу поискать, да что толку? Клиника закрыта. Да и про Антона — это только слухи, я ж говорил.
— Может, и слухи, но проверить будет нелишним.
— Сейчас скину.
— Жду.
Сообщение от Осина приходит мгновенно. Диктую Феде адрес, хоть и вижу по его лицу, что моей затеи друг не разделяет.
— Я тут подумал про запах горелого…, — произносит прежде, чем на развилке свернуть к бывшей клинике. — А не могла Марьяна отправиться к отцу на завод. Мало ли что ей мать наплела… Там же тоже пожар был.
— Могла и к отцу, — безжизненно выдыхаю, теряясь в безумных потоках собственных мыслей.
— Но это в другую сторону, Ветер!
— Знаю.
— Тогда выбирай!
* * *
К разрушенному пожаром зданию мы подъезжаем уже засветло. Извилистая дорожка в обрамлении столетних сосен приводит нас к высокому забору и совершенно никем не охраняемому въезду на частную территорию клиники. Странное место, одновременно зачаровывающее красотой и до жути пугающее своим прошлым.
— Ни души, — констатирует Федя, паркуясь у обгоревшего крыльца.
— Вижу, — киваю разочарованно.
Выбитые окна, обугленные стены, полное отсутствие мебели внутри — небольшое здание в два этажа просматривается насквозь. И все же я выхожу.
В нос ударяет утренняя прохлада с ароматом смолистой древесины и приглушенный запах сырости. Здесь и гарью-то давно не воняет — выветрилось.
— Надо было ехать к заводу, — следом за мной выскакивает из машины Федя.
— Сейчас поедем, — даю добро, а сам по увядшей листве обхожу здание круго́м, заглядывая в каждое окно.
— Ветер! — горланит Федя. — Мы зря время тратим! Здесь с лета никого не было.
— Сейчас! — ору в ответ и продолжаю осматриваться, но никаких признаков присутствия здесь Булатова или Наны не нахожу.
Обойдя здание по периметру, возвращаюсь к Феде.
— Пусто? — спрашивает тот.
— Пусто! — с щемящей досадой киваю.
— Надо Осину отбой дать. Пусть лучше на завод едет, чем сюда.
— Надо, — соглашаюсь и, не откладывая в долгий ящик, набираю номер Сергея Петровича. — Не ловит! — бросаю между делом, продолжая бегать взглядом по заброшенным стенам клиники.
— Не ловит, — подтверждает мои слова Грачев, тут же попробовав набрать Осина со своего телефона, а меня как током бьёт от его слов.
— Федя, она здесь! Я чувствую!
Ноги сами несут меня к зданию клиники. Снова.
— Где здесь-то? — в спину вскрикивает Грачев и нехотя идет за мной.
— Не знаю! — бросаю на ходу и по некогда белоснежному крыльцу захожу внутрь.
Отсюда здание просматривается в разы лучше: тут холл просторный, стойка администратора, там кабинеты или палаты — не знаю. Это место больше похоже на мини-отель, нежели клинику для психов и наркоманов.
— Марьяна! — ору отчаянно, так что голос мой, отлетая от пустых стен, разносится эхом по сосновому бору на километры вокруг.
— Марьяна! — не унимаясь, со слепым отчаянием на душе по новой осматриваю каждый угол.
— Ветер! — гаркает Федя. — Поехали! А то всех зверей в лесу распугаешь.
— Федька! — резко развернувшись на голос парня, хватаюсь за голову. — А и правда, тут слышимость отменная, да и сама больничка размером с коттедж. Скажи мне, как про Булатова могли забыть? Здесь же всё на виду!
— Осин же сказал, что это, возможно, только слухи.
— А еще он говорил про палату одиночную, помнишь? Без окон, без дверей…
Жадно оглядываюсь, до конца не понимая, что ищу, но что-то в моей голове не сходится: здесь есть туалеты, душевая, небольшая каморка по типу кладовой под лестницей, но ничего, чтобы хоть смутно напоминало карцер. Да, черт побери, тут повсюду такие огромные окна, что сбежать в случае чего, смог бы любой псих при желании.
— Здесь что-то не так! — рву на башке волосы, продолжая исследовать каждый закоулок бывшей психушки: нет, мне повезло, и подобные заведения я видел раньше только в кино. Но если подумать логически… — Федь, разве не должны в таком месте стоять решетки на окнах?
— Ветер, да угомонись ты! — Грачев кладет мне руку на плечо и сжимает то до боли, возвращая меня в реальность. — Быть может, и не было никакой психушки, а Антон этот и в самом деле разбился!
— Наверно, ты прав!
Я вынужден согласиться.
— Прав, конечно, — негодует Федя и, хлопнув меня по спине, идет к выходу. — Поехали уже!
— Да-да! Сейчас, — в очередной раз киваю, а сам продолжаю осматриваться.
— Не могу я здесь, — ворчит Грачев и, махнув на меня рукой, уходит, а я снова иду к лестнице.
— Не вздумай, Ветер! — доносится уже с крыльца голос друга, сто́ит мне занести ногу на ступеньку. — Обвалится все к чертям собачьим! Кто его знает, как перекрытия пострадали. И отсюда видно, что там никого.
Понимаю, что Федя прав: второй этаж — копия первого, и тоже
