class="p">Она попыталась улыбнуться, но получилось мрачно. Когда она уходила, у меня возникло странное чувство, что в Анике было нечто большее, чем казалось на первый взгляд. И я не могла понять, как такая красивая женщина могла быть наполнена такой ненавистью к себе.
Глава 25
Настасья
Как и в случае с горем, существует пять стадий потери ребенка, за которым вы присматривали.
Сначала пришло отрицание, и когда я перевела взгляд от своего телефона на маленького парня, который должен был сидеть рядом со мной, но обнаружила, что его стул пуст, я замерла в замешательстве. Я нахмурилась, когда поднялась со своего места и пробормотала:
— Где ты, черт возьми?
Клянусь, он был здесь секунду назад.
Осматривая кабинет Саши, как будто пространство вокруг меня волшебным образом переместилось, позволив маленькому мальчику спрятаться, я стояла на открытой площадке и, ну, ничего не делала, потому что куда, черт возьми, он мог деться?
— Он не пропал, — пробормотала я себе под нос, начав его искать. — Он не мог уйти. Куда он пойдет?
Почти сразу же мой взгляд метнулся к открытой двери кабинета, и мои ноги легко задвигались на каблуках, которые я носила. Я выглянула за дверь и позвала:
— Трей?
Нет ответа.
И вот я начала искать. Сначала я двигалась в обычном темпе, открывая двери на ходу и, слегка хмурясь, поджимая губы. Прошло несколько минут, и я обнаружила, что мое беспокойство растет. Моё раздражение тоже.
Вторая стадия. Гнев.
— Где ты, маленькая личинка? — рявкнула я, едва не скользя, завернув за угол, когда мой нервный взгляд пробежался по всему открытому пространству клуба, но парня нигде не было видно.
И мои виски запульсировали.
Кто подумал, что будет хорошей идеей оставить меня присматривать за другим маленьким человеком?
У меня была одна, которую мне доверили, моя племянница, но я никогда не заботилась ни о ком другом. И никогда о мальчике.
Почему никто не предупредил меня о маленьких мальчиках?
Обычно я любила детей. Но этот маленький ураган на двух ногах вызвал у меня желание немедленно принять большую толстую дозу противозачаточных средств в качестве превентивной меры.
— Трей, — позвала я нараспев, сильно перегнувшись через переднюю часть бара, чтобы заглянуть за стойку. — Где ты? — спросила я.
Как и предполагалось, ответа не последовало.
Я стояла там. Я просто стояла там, когда ужас опустился на мои плечи.
Ты потеряла ее ребенка.
Мои глаза расширились от тревоги.
Берди будет в ярости.
Я взглянула на свой телефон. До открытия оставалось еще два часа. У меня было время.
Далее — торг.
— Трей, — сладко позвала я. — Если ты выйдешь из того места, где прячешься, я дам тебе печенье.
Но мое предложение осталось без внимания.
Это заставило резко возрасти мою тревожность.
— Вот дерьмо, — прошептала я, опускаясь на четвереньки и заглядывая под каждый стол. Куда бы я ни повернулась, отсутствие маленьких ножек в крошечных белых кроссовках затрудняло дыхание. — Это нехорошо, Нас. Нехорошо.
— Эм-м-м…
Звук напугал меня, и когда я подняла глаза и увидела, что Вик смотрит на меня с явным выражением замешательства на лице, я остановилась.
— Я должен спросить тебя, что ты там делаешь, но… — Его взгляд скользнул по моему костюму, расшитому серебряными блестками, наблюдая, как покачиваются длинные кисточки из бисера. — …Я обнаружил, что легко отвлекаюсь, когда дело касается тебя.
Боже. Это было мило.
Но у меня не было времени на флирт. В клубе гулял пятилетний ребенок.
Стоя на коленях на твердом холодном полу, я протянула руку, и его пальцы сплелись вокруг моих, помогая мне подняться. Я нагнулась, чтобы отряхнуть колени, затем пошла, мои глаза метались повсюду в поисках.
Достижение разблокировано — депрессия.
— Боже мой, я потеряла его. Он ушел.
Из-за моей спины донесся тихий растерянный голос Вика:
— О чем ты говоришь?
О, он преследовал меня?
Круто. Круто, круто, круто, круто, круто.
— Гм, — начала я, прогуливаясь обратно по коридору. — Ты случайно не видел сына Берди, Трея? Маленький чувак. Такого роста. — Я подняла руку к верхней части бедра. — Одет в синие джинсы и черную футболку. Шикарные белые кроссовки. Самое милое личико, которое ты когда-либо видел.
— Нет, — протянул он. — Зачем?
— Я… — тихо всхлипнула я, заламывая руки, — …возможно, я потеряла его.
Вик некоторое время молчал.
— Не могу понять, серьезно ты или нет.
Я повернулась к нему, почти задыхаясь, и легонько постучала себя по груди, отчаянно прошептав:
— Помоги.
Он посерьезнел.
— Ты не шутишь.
Я отчаянно замотала головой, и он вышел вперед, мгновенно перейдя в режим взрослого.
— Где ты видела его в последний раз?
— Кабинет Саши. В одну секунду он был там, а в следующую — его уже не было.
— А где ты смотрела?
Что за вопрос.
— Везде, — выдавила я.
Вик положил руки мне на плечи.
— Он не мог уйти далеко. Все в порядке. Мы найдем его. Есть не так много мест, где он может бы быть. — Он поднял голову в раздумье. — Ты проверила кладовку уборщика?
— Ага.
— Кладовую.
За кого он меня принимал, за любителя?
— Да-а-а.
— Туалетную комнату.
— Д… — я остановилась. Нет, не проверяла.
Вик, должно быть, увидел, как в мои глаза вернулся огонь, потому что приказал:
— Я посмотрю мужские, а ты женские. — А потом мы помчались в разные стороны.
Я столкнулся с дверью, и она с грохотом распахнулась. Мои глаза сверкнули. Я открыла каждую кабинку, одну за другой, пока не осталось ни одной, которую можно было бы проверить. И мое сердце упало. Итак, я выбежала и увидела Вика, стоящего рядом с мужским туалетом, нахмурившись, я быстро добралась до него.
Заключительный этап. Принятие.
Торжественно кивнув, я произнесла:
— Что ж, он ушел. Ей просто придется сильнее любить других своих детей и никогда, никогда не доверять их другому человеку, пока она жива.
Но тут Вик протянул руку и чуть приоткрыл дверь. И я это услышала.
Пение. Тоненький голосок сказал:
— У него в руках весь мир, — но остановился только для того, чтобы громко напрячься, заставив мое лицо скривиться от отвращения.
Вик ухмыльнулся.
— Он делает свои «большие» дела, напевая своим маленьким сердечком.
Конечно. Конечно, так оно и
