Словно парализованная смотрю на то, как она достает из кармана телефон и кидает его на мою кровать. А потом разворачивается и до омерзения медленно идет к двери. Несколько секунд и я все же беру в руки телефон, в надежде понять, что так могло ее разозлить.
«Знаешь, Зайка, кажется, две недели я не дотерплю, и глубокую… очень глубокую пальпацию мы будем проходить уже в конце этой недели. Кстати, а ты когда-нибудь целовалась или этому тебя тоже придется учить?»
* * *
Ненавижу! Кажется, это единственное слово, упорно крутящееся в моей голове. Хуже всего, что я ненавижу всех троих. Себя, за то, что такая никчемная, бабушку, за то, что посмела меня ударить, и его. Если бы не он, по сути всего этого бы не было. Да, сейчас я бы выслушивала нравоучения по поводу внешнего вида и прочее. Но чтобы избить скакалкой, да еще и вдогонку получить пощечину, от которой спустя два часа полыхает лицо-нет! Нет! Она бы так не поступила. Никогда мне не было так обидно. Тысячи раз она меня унижала, но, чтобы так… И ведь не докажешь ровным счетом ничего. Я во всех ракурсах шлюха! Полтора года… Нет, плевать на красный диплом! Я справлюсь. С первой зарплаты сниму комнату, а стипендии точно хватит на картошку. Да, и буду есть ее жареной! И сосиски раз в неделю буду покупать. Такие же вредные, как и жареная, жирная картошка!
— Картошка, бабуля, а не картофель! — сквозь истерический смех произношу в мокрую от слез подушку.
И сутулиться буду, и ноги под себя подгибать, и ночью свет не выключать, и конфеты! Конфеты буду есть, когда захочу! Да много чего буду делать! Вскакиваю с кровати и быстрым шагом иду в коридор. Убираю разбросанные в сумку вещи и под абсолютную тишину возвращаюсь в комнату. Достаю конфеты и ничуть не задумываясь съедаю все три. Хотя, с конфетами, конечно, будет проблема, их мне точно не на что будет купить. Ну и ладно, чай с тремя ложками сахара буду пить, чтобы слиплось все. Подхожу к зеркальному столику, включаю светильник и начинаю рассматривать себя в зеркале. Балда! Просто самая настоящая балда! Два часа солила подушку, в то время как надо было прикладывать к щеке лед. Ладно бы просто красная была, так нет же, царапина от бабушкиного кольца и уже почти синяк! Быстро бегу к морозилке, и схватив первый попавшийся пакет с чем-то замороженным, прикладываю к лицу. Синяк, равно как и царапина от кольца точно никуда не исчезнут. Как я пойду с этим на первую рабочую субботнюю смену? А как завтра я появлюсь на занятиях?
Шмыгаю носом и все же беру в руки телефон, на экране которого вот уже больше часа висит непрочитанное сообщение. Сволочь! Откуда только номер узнал?
«Ладно, я и так понял, что не умеешь. Разберемся. Кстати, передай своей группе, что планы изменились. Занятие начнется в полдесятого».
Козел! Ненавижу! Быстро набираю ответ и тут же отправляю ему.
«Извините, что долго не отвечала. Я со своим парнем попала в ДТП. Группе передам, сама на занятия пару дней прийти в силу случившихся событий не смогу. Но глубокую пальпацию обязательно проведу, как раз завтра, после того как немного приду в чувства после случившегося, потренируюсь на своем парне».
Кажется, я впервые испытываю удовлетворение от самой себя. Это вообще нормально? Какие-то секунды и телефон вибрирует вновь.
«Не думал, что ты настолько труслива. Ты же понимаешь, что будет после твоих пропусков? Или уже готова оставаться на личную отработку? Послаблений не будет, даже такой трусихе как ты».
Ненавижу!
* * *
После ночных бессонных метаний, я вдруг четко поняла, что пойду на занятия даже с таким лицом и руками. Распущенные волосы, кофта подлиннее и почти ничего не видно. Гематома едва заметна, как и царапина, а вот показываться бабушке на глаза… нет, это просто нереально. Наверное, поэтому я в очередной раз сбежала из дома уже в семь утра. Глупость, но первое, что я сделала, приехав в университет-это купила жареную сосиску в слоеном тесте. Вредную, горячую и очень-очень вкусную. Сверху еще прикупила кофе из пакетика. Такой же вредный, вкусный и сладкий. Стою за столиком на улице и, кажется, от удовольствия текут сопли. Меня в прямом смысле этого слова побили, я в полной попе, совершенно не знаю, что будет завтра, и как со всем справлюсь, но мне… хорошо. Да, сейчас именно хорошо. Мимолетно, но очень хорошо. Вот что с людьми делает скакалка и встреча щеки с рукой. Усмехаюсь в голос от дурацкой мысли, допиваю кофе и не спеша иду в аудиторию. Переодевшись и аккуратно разложив вещи, усаживаюсь за свою парту и начинаю судорожно повторять вчерашнюю тему. И даже не заметила, как за прочтением темы заполнился кабинет. Спасибо, что никто не пристал, даже Илья многозначительно промолчал, зная, что я вчера «упала в автобусе».
— Чтобы не устраивать перекличку и не утруждаться в запоминании ваших имен, сразу скажите кого нет. Я пересчитаю по головам, — без приветствия и прикрас начинает Волков, как только заходит в кабинет.
Ни на кого не смотрит, хмурый и по всей видимости злой, усаживается за стол, кидая стопку историй болезни.
— А у нас все на месте, — подает голос Илья.
— Да что ты говоришь, Худышкин.
— Вообще-то я Художников.
— Одна суть. И Зайка здесь?
— Да, здесь, — подаю голос я, поправляя распущенные волосы и выглядываю из-за спины одногруппницы.
Глава 8
Так не смотрят нормальные люди. Ну не смотрят! А я? Зачем я смотрю на него в ответ? Может это какой-то гипноз? Ей Богу, что-то ненормальное, учитывая, что я вообще не люблю смотреть кому-либо в глаза, да и не смотрю никогда. Не знаю каким усилием воли я отвела взгляд, но все же, видимо то, как громко откашлялся Илья, привело нас обоих в чувство.
— Вы уже хорошо себя чувствуете, Светлана?
— Да, — подаю голос я, уткнувшись глазами в парту.
— Замечательно. Хотя вы меня радуете и огорчаете одновременно. Ладно, если все в сборе, то начнем. Илья, раздай всем тесты.
Стоило только получить в руки тест, как неприязнь к этому человеку и чего-то еще, что именно пока не разберу, ушли на задний план. А как только я ответила на последний вопрос, во мне в очередной раз взыграла волна какого-то необоснованного вдохновения. Ведь по факту, если бы не то, что произошло вчера, я бы не решилась уйти из дома. Так что в каком-то смысле спасибо ему за дурацкое сообщение. Зато теперь я просто мечтаю прыснуть ядом в бабушку. Наверное, я все же не очень хороший человек, ведь я испытаю самое настоящее наслаждение, когда на ее идеальном лице появятся от злости морщины. А они появятся… как только я скажу про работу и уход из дома. Видимо, во мне давно жило что-то плохое, раз я ловлю даже от представления этой картинки самое что ни на есть удовольствие.
— Кто готов, сдавайтесь. И так уж и быть даю вам самим выбор, кто сегодня будет жертвой у доски. Илья, тебя я не хочу у доски, мне твоего голого торса вчера хватило. Сиди на месте.
— Я и не собирался.
— Я пойду, можно? — раздается позади голос Вероники.
— Святой Купидрила, — восклицает Волков, наигранно закатывая глаза. — Вероника, это точно ваш голос или у меня слуховые галлюцинации?
— Мой. Ну так можно?
— Да, конечно, можно, добро пожаловать во врата рая, — произносит Волков, пытаясь унять улыбку.
Кстати, улыбка у него очень даже красивая сегодня. Хотя она его не спасет. Совершенно бесстыжий мужчина, в данный момент активно рассматривающий Вероникины ноги. Ужас, старый извращенец, не знающий на кого повеситься. Хотя почему старый?
— Да вы я смотрю сегодня в брюках. Похвально. Не думал, что вы настолько остро воспримите мои слова про ноги.
— Я знала, что вам понравятся брюки, специально для вас одела.
— Надела, это раз. Мне не нравится, это два. Начинай.
— Так я не понимаю, в юбке тогда нужно ходить?! Или что мне тогда лучше оде… надевать?
— При мне не ходите в юбках. Не люблю ноги с варикозом, — бросает он ничуть не задумываясь. — И кстати, заканчивайте курить. Варикоз плюс курение, ну сами понимаете-долго не протянуть. Можете надевать паранджу-скроет все недостатки. Давайте, Вероника, начинайте с определения.
