Не скажу, что Волков зверствовал с опросом, скорее наоборот. Правда, надо отдать должное и Веронике, она, видимо, штудировала всю ночь не только гломерулонефрит, но и анатомию почек. Он вообще не особо ее мучал, я бы сказала в какой-то степени даже тонко поощрял, ну и не забыл про нас, специально приводя в тонус неожиданным вопросом в лоб. На самом деле такой формат опроса не дает захотеть спать или заскучать. При всей своей специфичности и наглости, глупо не признать, что его занятия не только полезны, но и все же интересны.
— Все, Вероника, садитесь на место. Видите, что брюки с людьми творят. В общем молодец, но пятерку пока не поставлю. Четвертак в самый раз.
— Вы классный, — неожиданно выдает она, демонстрируя обворожительную улыбку, буквально гипнотизируя взглядом Волкова.
— Я знаю. Садись, — настойчиво повторяет он, указывая рукой в конец зала.
— Хорошо, — кивая как болванчик, соглашается Ника и возвращается на свое место.
— Мы вчера не пальпировали щитовидку, сейчас займемся ей, после пойдем на отделение к вчерашним больным. Быстро доложите мне о своем пациенте, продемонстрируете то, что я скажу, и начнем новую тему в виде задач. Светлана Васильевна, снимайте халат, будем на вас демонстрировать осмотр и пальпацию.
— На мне не получится, у меня водолазка, — отвечаю я не задумываясь.
— А еще длинная шея, распущенные волосы и ссадина на щеке, я не слепой, — гад! — Оттяните кофточку и никаких проблем. Встаем и не тормозим. Причем все.
Ощущение, что он надо мной издевается никуда не делось, но по факту ничего плохого Волков и не делает, вот в чем парадокс. Уже через несколько секунд я оказываюсь посередине аудитории со снятым халатом и оттопыренным воротником. Сглатываю, когда он становится напротив меня и кладет свои руки на мои плечи и несильно их сжимает. Зачем на плечи непонятно, к щитовидке это уж точно не относится. И пальпировать ее не спешит, вместо этого он начинает вещать что-то о самой железе. Я совершенно не могу сконцентрироваться на том, о чем он говорит, потому что оглушающие удары собственного сердца и пылающее лицо, банально не дают мне этого сделать. Сейчас, я в полной мере ощущаю себя самой настоящей зайкой, а Кирилл Александрович волчара, который вот-вот сожмет мою шею и задушит. Правда, зачем ему меня душить? Чушь какая-то. Вместо моих предполагаемых бредней про удушение, он делает совершенно противоположное, а именно, убирает назад одной рукой мои волосы. При этом я готова поклясться, что врач обычно не убирает вот так волосы пациента. Ощущение, что он гладит своими пальцами мою оголенную кожу и что-то делает ими на затылке. Точно, он меня гладит! А ведь никто этого не видит и даже не догадывается. Да что это такое?! Шумно сглатываю, когда он перемещает свои пальцы на переднюю поверхность шеи.
— Правильно, только вы раньше времени сглотнули, Светлана, — правильно, неправильно, о чем он сейчас вообще говорит-понятия не имею! Такое чувство, что я горю. Дурацкий жар разливается по телу вновь, только с еще более усиленной волной. Или это у него такие горячие руки? А может я заболела?
— Сглотните, Светлана, — вопросительно поднимаю на него взгляд и наконец осознаю, что мне пальпируют щитовидку. Тупица! Сглатываю и ничего не получается. — Вам нехорошо?
— Хорошо, — все же усилием воли сглатываю и закрываю глаза.
Он что-то говорит про доли, перешеек, мышцу, но сконцентрироваться на его рассказе у меня все равно не получается.
— Светлана, приподнимите немного рукава кофты.
— Зачем? — испуганно произношу я, открывая глаза. И только сейчас понимаю, что руки с моей шеи он уже убрал.
— А просто так. Банальное любопытство.
— Что?
— Ничего, — сам берет оба моих запястья, приподнимает рукава и обхватывает своими руками.
Что это вообще такое? Он просто так трогает мои руки при всех? Что за бред, может я сплю? И только, когда Волков мимолетно переводит взгляд на свои часы, я вдруг осознаю, что он измеряет мой пульс. Совсем крыша поехала…
— Знаете, Светлана, щитовидная железа у вас в норме, а вот сердце тарахтит как ненормальное. С чего бы это, не знаете?
— Нет, — вырываю обе руки, одергиваю рукава и тут же надеваю халат.
— Ну раз не знаете, попробуем разобраться. Даю вам всем десять минут на то, чтобы потренировались друг на друге. Давайте, птенчики, не стойте просто так. Чего ж вы такие тормознутые?
Вопрос Кирилла Александровича естественно остался без ответа, а вот тормознутые птенчики, то есть мы, сразу принялись друг друга пальпировать.
— Светлана, такая хрупкая девочка и так жмешь на шею, да еще и не туда. Дай сюда пальчик, — обхватывает мой большой палец и сам же на него и надавливает. — Пальчик на перешейке, идешь по нему и пальпируешь долю. Вот так, да? Чувствуешь? — чувствую, что мне дышат в затылок и я сейчас в обморок рухну. Рохля!
— Да, — выжимаю из себя, продолжая двигать пальцем.
— Что да? — шепчет мне на ухо.
— Ммм… просто да, — произношу я, шумно сглатывая.
— Смотри как быстро и вот уже-да, — усмехаясь произносит Волков и тут же отстраняется от меня. — Проделай то же самое с другой долей, можешь еще пальчиками поводить, Илье такое счастье вряд ли еще когда-нибудь перепадет. Только руки потом вымой, а то Худышкин уже вспотел.
Не знаю, как это терпит Илья, но я уже на исходе. На исходе от своей глупости и никчемности в присутствии этого мужчины. Мне совершенно не нравятся эти странные реакции собственного тела.
Глава 9
Закончив с этим, казалось бы, простым занятием, Волков устроил десятиминутный перерыв, во время которого всучил мне на проверку тесты, а сам устроился за своим столом проверять истории болезни, а по факту пристально наблюдать за мной. Спасибо Илье, который по моей просьбе остался в аудитории, в противном случае, я была почти уверена, что Волков ко мне пристанет. Уже через час мы начали обход больных по палатам. И вот тут что-то пошло не так. Очень не так. Мне стало дико душно, но это полбеды, по сравнению с внезапно возникшей тошнотой и схваткообразными болями в животе. Вторые, к счастью, временами отступали, а вот тошнота начала подкатывать с такой силой, что все, о чем я мечтала, так это о фаянсовом друге, ну или хотя бы простом бумажном пакете. Никогда в жизни у меня ничего не болело, никогда! Ободранные коленки и попа после скакалки не в счет. Да я даже никогда не пила никаких таблеток, разве что витамины. Сейчас же, от внезапно возникшей слабости, жутчайшего дискомфорта в животе и дикой тошноты, мне хочется выть.
— Свет, ты чего встала как вкопанная? Давай топай, ты последняя осталась.
— Что? — поднимаю взгляд на Илью и понимаю, что все. — Кажется, я не смогу, — легонько отталкиваю впереди стоящую одногруппницу и выбегаю из палаты, прикрыв ладонью рот.
Оглядываюсь по сторонам в поисках уборной, но так и не найдя ее взглядом, забегаю в туалет для персонала. Каким-то чудом успеваю присесть на коленки и извергнуть содержимое желудка в унитаз.
— Это последствия травмы, Светлана Васильевна? — слышу позади себя уже хорошо знакомый голос и чувствую прикосновение к шее. А если быть точнее, он касается не моей шеи, а убирает мои волосы назад. — Тяжелая была травма я смотрю.
— Какая травма? — кое-как выдавливаю из себя я, борясь с очередным приступом тошноты.
— Видимо та, которая получена в псевдо-ДТП с твоим парнем.
— Уйдите. И волосы мою отпус…буэ…бб..
— Блевотина еще ничью шевелюру не украшала. Так что это, Зайка? Беременность отметаем, ДТП тоже. Или тебя все-таки кто-то отметелил по голове, как и по щеке с руками?
— Отстаньте, это не ваше дело. И вообще это, наверное… сосиска, — вдруг доходит до меня, как только проходит очередная волна тошноты.
— Сосиска?
— Да. Я их никогда не ела, в смысле ела, но только настоящие из рубленного мяса, домашние. А это… это не домашние, — выдавливаю из себя я, приподнимаясь с колен.
