губы истово требуют от меня ответа, который я не хочу давать.
Но…
Я же живая.
Нормальная женщина.
Откровенная страсть мужчины пьянит. Окутанная его запахом, ощущающая вздыбленную плоть, упирающуюся мне в живот, я слабею. Организм будто просыпается под этими грубоватыми ласками, вспоминая, что такое желание.
И колени становятся ватными, температура растет, внезапно перестает хватать дыхания, а бархатистый язык продолжает исследовать мой рот.
Почувствовав мое состояние, Воронцов подталкивает меня к столу и сажает на него, не разрывая поцелуя. Устроившись между бедер, поглаживает их. Какие-то мелочи сыплются на пол, но прихожу я в себя, только когда Виктор пытается стянуть с меня джемпер.
В ужасе отталкиваю Воронцова, не ожидавшего сопротивления, когда победа так близка.
— Не смейте ко мне прикасаться! — я демонстративно вытираю с губ следы поцелуя. — Я вам такого права не давала!
Наглец в ответ не менее нарочито трется эрекцией мне между ног.
— Извиняться не стану. Это нормальная мужская реакция.
— Это нормально для мужчины делать такое против воли женщины? — я вкладываю в голос все свое возмущение.
— Ты дышишь как загнанная молодая кобылка, не успевшая к финишу. И это говорит, что я на правильном пути. Так что прикасаться к тебе я буду, Барби, — с самодовольным взглядом он смотрит сверху вниз, а в глазах его тлеет адский огонь.
— Я не барби!
— Барбара, Варвара… Какая разница? Ты выглядишь, как барби, пахнешь, как барби и на вкус ты тоже как барби. Теперь я хочу узнать, как ты кончаешь, куколка.
— Но я не хочу!
Но, похоже, только в моем мире подобное имеет значение. Не в мире Воронцова.
— Не усложняй. Я все равно тебя получу. Строптивые кобылки вроде тебя созданы для того, чтобы их объезжать.
Я ушам своим не верю!
Он на полном серьезе? К дьяволу все! Проще уволиться, чем доказывать ему, что у него ничего не выйдет. Я не бог весть какой ценный работник, но в магазинах сейчас предновогодний ажиотаж, и обучать нового сотрудника некому и некогда.
Уже открываю рот, чтобы предупредить его, что, если он еще раз попробует меня… принудить или поцеловать, или потрогать… я уволюсь.
Но не успеваю.
Раздается энергичный стук, в слегка приоткрывшуюся дверь заглядывает секретарь.
— Виктор Андреевич, ответьте на мобильный. Это из дома. Что-то срочное.
Чертыхнувшись, Воронцов тянется к мобильнику, лежащему на столе, как раз позади моей пятой точки.
Глянув на экран, он нахмуривается.
— Сиди, мы не закончили, — не дает он мне сползти со стола.
В смысле «не закончили»? Он что собрался продолжать?
Виктор перезванивает кому-то, слушает внимательно, лицо его каменеет. И вдруг он как рявкнет:
— Это просто замечательно, что вызвали скорую! Но куда вы смотрели? Вы там для чего?
Отключается и сам стаскивает меня со стола.
— Где твоя одежда? Ты едешь со мной!
— Никуда я с вами не поеду! — возражаю решительно, как только могу.
— Тронь, — рявкает Воронцов, сгребая связку ключей со стола. — Ты можешь хоть раз сделать что-то без пререканий?
В смысле хоть раз?
Я должна была без пререканий ему отдаться по щелчку пальцев?
Виктор неумолимо тащит меня за руку в приёмную.
— Мне надо на работу! — упираюсь я в раскрытых дверях, пытаясь выдернуть руку из стального захвата.
Услышав только то, что хочет он сам, Воронцов отдает распоряжение:
— Мария, позвони в парфюмерку и скажи им, что Тронь задержана до выяснения обстоятельств.
Что? Он вообще представляет, что подумают обо мне на работе?
Мария послушно кивает. Меланхолично глядя, как на меня натягивают куртку, интересуется:
— Александру Ивановичу какую машину подогнать?
— Я на своей, — Виктор хватает в охапку свою дубленку, а меня за руку, и рычит на меня, когда я продолжаю сопротивляться. — Да прекрати ты, Варвара!
— Но я никуда не хочу!
— Тебя не спросили!
Псих. Как есть псих.
Я уже хочу поделиться с Воронцовым своим мнением о нём, но он бросает на меня такой взгляд, что я передумываю. Вокруг него будто собирается черным облаком давящая аура.
Похоже, и правда, что-то случилось, но причём здесь я?
Виктор настойчиво тянет меня к лестнице.
— Лифт там, — указываю я в другую сторону.
— Он постоянно ломается, а мы торопимся, — ехидничает Воронцов. — Я с удовольствием застряну там с тобой на часок, но в другой раз, если ты не возражаешь.
Невыносимый. Хам. Озабоченный псих.
Двадцать три этажа вниз вслед за Виктором преодолеваю почти бегом, и если бы не намертво вцепившаяся в меня рука, я бы отстала на середине пути.
Мы настолько быстро пересекаем парковку бизнес-центра, что по гололёду я практически еду за Виктором на подошве сапожек без каблуков.
Все происходит так быстро, что, честно говоря, в голове не укладывается.
Запихнув меня в салон на переднее сиденье со словами: «Не зли меня, Варвара», Воронцов закидывает дубленку назад и занимает водительское место.
Агрессивным, как он сам, сигналом клаксона Воронцов распугивает машины, пытающиеся развернуться перед нами.
— Куда вы меня везёте?
— Домой, — отвечает Виктор таким тоном, будто это совершенно очевидная вещь.
Абсолютно ясно, что речь идет не о моем доме.
— Выпустите меня! — требую я, пытаясь отстегнуть ремень безопасности, который на мне защелкнул Воронцов.
— Варвара! — выделяя раскатистое «р», рычит Виктор. — Уймись, женщина! И без тебя проблем хватает.
— Так оставьте меня тут, прямо на этом перекрестке!
Воронцов игнорирует меня, лишь зло гудит машинам, едущим впереди нас. Мне становится страшно.
— Вы понимаете, что ваш секретарь видела, как я ушла с вами?
— Ключевое слово здесь — МОЙ секретарь.
— Виктор Андреевич, ну пожалуйста…
— Варвара, уже тренируешься умолять? Запомни, как ты это сказала. Тебе пригодится позднее.
Мне есть, что ответить Воронцову, но нас подрезают, и, глядя на то, как Виктор злится, я решаю промолчать. Авария — это не то, что мне сейчас нужно.
Собрав каждый светофор, через двадцать минут мы въезжаем во двор элитного жилого комплекса. Закрывающиеся за нами кованые ворота будто отрезают нас от городской суеты.
Собственно, от бизнес-центра сюда можно добежать за десять минут на своих двоих, но Воронцову это, видимо, в голову не приходит. Пешком такие, как он, не ходят.
Выудив меня из салона, он опять развивает немыслимую скорость. Мчится такими широкими стремительными шагами, что на один его приходится три моих, и к тому моменту, как мы оказываемся в лифте, я изрядно запыхалась.
— Зачем я здесь? — смотрю ему в глаза.
Понятно же, что что-то не так.
— Ты заложница, Варвара, и я обменяю тебя на ценную информацию.
— Вы нормально сказать можете? Или я начну кричать и
