решил не идти на поминки в доме Личфилдов, а вернулся к себе. Минуты через две в дверь постучали, и в комнату вошли папа и мама. Папа держал в руке какую-то коробку, которую положил на кровать.
— Что здесь? — недоуменно спросил я.
Папа сел рядом со мной и положил руку мне на плечо.
— Она просила отдать это тебе после похорон. Приготовила недавно, едва ли не перед концом.
Сердце гулко застучало в груди.
Папа постучал по запечатанной коробке.
— Там письмо. И мне поручено передать, чтобы ты вначале прочитал его. А еще несколько коробочек. Они пронумерованы, так что открывай по порядку.
Он поднялся и шагнул к двери, но я поймал его за руку.
— Спасибо.
Получилось неловко и прозвучало грубовато, но отец наклонился и поцеловал меня в висок.
— Люблю тебя, сын.
— Я тебя тоже. — Мне не пришлось кривить душой. За эту неделю из наших отношений ушло напряжение. Если Поппи и научила меня чему-то за свою короткую жизнь, так это тому, что мне надо научиться прощать. Любить и жить. Я так долго винил во всем отца, и моя злость в конце концов причиняла только боль.
Луна в сердцах — в улыбках солнце.
Мама поцеловала меня в щеку.
— Если понадобимся, мы на улице, хорошо? — Она беспокоилась обо мне и в то же время держалась с заметным облегчением. Наверно, из-за того мостика, который выстраивали мы с отцом.
Я кивнул и подождал, пока они уйдут, а потом еще минут пятнадцать, прежде чем собрался с духом, чтобы открыть коробку. И первым, что бросилось в глаза, было письмо.
Мне понадобилось еще минут десять, чтобы решиться сломать печать.
Руне, позволь для начала сказать, как сильно я тебя люблю. Знаю, что ты и сам это знаешь. Нет, наверно, на земле человека, который бы не видел, насколько идеально мы подходим друг другу.
Однако ж, если ты читаешь это письмо, значит, я уже дома. И сейчас, когда я пишу это, мне не страшно.
Наверно, последняя неделя выдалась трудной. Представляю, как нелегко тебе пришлось, как тяжело было даже вставать по утрам. Я знаю, потому что и сама чувствовала себя так же в мире, где не было тебя. Понимать-то понимаю, но мне все равно больно сознавать, что тебе так плохо из-за того, что меня нет.
Тяжелее всего было видеть, как сдаются те, кого я люблю. А худшее — видеть, как тебя выжигает изнутри злость. Пожалуйста, не допускай, чтобы это повторилось.
И — хотя бы для меня — оставайся таким, каким ты стал. Лучшим из всех, кого я знаю.
Ты увидишь, что я оставила тебе коробку.
О помощи я еще несколько недель назад попросила твоего отца. Попросила — и он согласился без раздумий. Потому что он очень тебя любит.
Надеюсь, теперь ты это знаешь.
В коробке ты найдешь два больших конверта. Пожалуйста, открой их сейчас, а объясню я потом.
С бьющимся сердцем я положил письмо на кровать. Потом опустил дрожащую руку в коробку, достал большой конверт и, подгоняемый нетерпением, быстро сломал печать. В конверте лежало еще одно письмо. Я растерянно нахмурился, но потом увидел шапку на фирменном бланке, и мое сердце остановилось.
Нью-Йоркский университет. Школа искусств Тиш.
Взгляд скользнул вниз по странице.
Мистер Кристиансен, по поручению приемной комиссии имею честь сообщить, что вы приняты в нашу школу по программе «Фотография и визуализация»…
Я прочел письмо целиком. Потом перечитал. Не вполне понимая, что и как, я взял письмо Поппи и стал читать дальше.
Поздравляю!
Знаю, сейчас ты озадачен. Хмуришь свои русые брови, которые я так обожаю, а на твоем лице отпечаталось это сердитое выражение.
Ну и ладно.
Наверно, для тебя это шок. Наверно, поначалу ты будешь против. Но, Руне, не надо. Ты мечтал об этой школе с тех пор, когда мы были еще детьми, и если меня нет рядом и я не могу осуществить свою мечту вместе с тобой, это не значит, что ты должен пожертвовать своей.
Я так хорошо тебя знаю. Знаю, что в последние недели ты отказался от всего, чтобы быть со мной. Я так благодарна тебе, что ты даже не представляешь. Ты заботился обо мне, оберегал меня… ты так крепко меня обнимал и так сладко целовал.
Я ничего уже не изменю.
Но я знаю, что ради любви ты жертвуешь своим будущим.
Не могу этого допустить. Руне Кристиансен, ты рожден для того, чтобы ловить волшебные моменты. Такого таланта я не видела ни у кого. И такой страстной увлеченности тоже. Это — твое предназначение.
Мне пришлось позаботиться о том, чтобы у тебя получилось.
В этот раз я понесу тебя.
Прежде чем попросить тебя взглянуть на кое-что, хочу, чтобы ты знал — это твой папа помог собрать твое портфолио для представления в приемную комиссию. Он также оплатил первый семестр обучения и общежитие. Ты оскорблял и обижал его, а он делал это все совершенно самоотверженно, так, что у меня слезы на глаза наворачивались. Он потрясающе гордится тобой.
Он любит тебя.
Любви тебе досталось безмерно.
А теперь, пожалуйста, открой коробку номер один.
Собрав в кулак растрепанные нервы, я взял первую коробку и открыл ее. Внутри лежало портфолио. Я пролистал страницы. Поппи и мой отец отобрали самые разные фотографии: пейзажи, рассветы, закаты. Сказать по правде, этими работами я гордился больше всего.
Я дошел до последней страницы и замер. Это была Поппи. Поппи на пляже. Со мной. Много месяцев назад. Та фотография, где она повернулась ко мне в самый чудесный миг. Фотография, представлявшая ее красоту и грацию лучше всяких слов.
Моя самая любимая.
Я стер выступившие слезы и провел пальцем по ее лицу.
Мой идеал.
Бережно отложив портфолио, я снова взял ее письмо.
Впечатляет, да? У тебя настоящий дар, Руне. Уже тогда, когда мы только послали твои работы, я знала, что тебя примут. Я, может быть, и не эксперт в искусстве фотографии, но даже мне ясно — тебе удается то, что не получается у других. У тебя совершенно уникальный стиль.
Такой уникальный, что уникальней не бывает.
Снимок в конце — мой любимый. Не потому что на нем я, а потому что я видела, в
