тот день на пляже, какое пламя разбудила искра.
В тот день я впервые поняла, что ты справишься, когда я уйду. Потому что я снова увидела того Руне, которого знаю и люблю. Мальчика, который проживет жизнь за нас двоих. Мальчика, который исцелился.
Глядя на Поппи, смотрящую на меня с фотографии, я невольно подумал о выставке в Нью-Йоркском университете. Должно быть она уже знала тогда, что меня приняли. Я вспомнил последнюю фотографию. Эстер. Фотографию, представленную спонсором выставки. Фотографию его покойной жены, умершей слишком молодой. Фотографию, которая не изменила весь мир, но показала женщину, которая изменила его мир.
Пожалуй, это описание лучше всего подходило и для той фотографии, что лежала сейчас передо мной. Поппи Личфилд была обычной семнадцатилетней девушкой из маленького городка в Джорджии. Однако с первого дня нашего знакомства она перевернула мой мир. И даже теперь, после своей смерти, продолжала его менять. Наполняя и одаряя своей бескорыстной красотой, равной которой не было и не будет.
Я снова взял письмо.
А теперь, Руне, последняя коробка. Знаю, тебе не понравится, но ты должен выполнить все.
Ты сейчас растерян, но прежде чем я отпущу тебя, мне нужно, чтобы ты узнал кое-что. Твоя любовь — это вершина моей жизни, мое самое большое достижение. У меня было мало времени, и я не смогла быть с тобой так, как хотела бы. Но в те годы, в мои последние месяцы, я узнала, что такое настоящая любовь. Узнала благодаря тебе. Ты принес радость моему сердцу и свет моей душе.
Но самое лучшее, что ты принес мне, это твои поцелуи.
Я пишу и думаю о последних месяцах. Месяцах после того, как ты вернулся в мою жизнь. Я не жалею ни о чем. Не могу печалиться из-за того, что не проживу свою жизнь рядом с тобой. Потому что ты был со мной столько, сколько возможно, и это было прекрасно. Быть любимой, познать любовь столь сильную, пылкую, преданную — этого для меня достаточно.
Но не для тебя. Потому что, Руне, ты заслуживаешь быть любимым.
Узнав, что я больна, ты мучился из-за того, что не можешь вылечить меня. Не можешь спасти. Но чем больше я думаю об этом, тем больше укрепляюсь в вере, что не тебе было суждено спасти меня. Но мне было назначено спасти тебя.
Может быть, через мой уход, через наше общее приключение ты нашел путь к себе. И это самое важное мое приключение.
Ты вырвался из тьмы и открыл себя свету.
И свет этот такой чистый и сильный, что он пронесет тебя через все и… приведет к любви.
Я представляю, как ты читаешь это и качаешь головой. Но, Руне, жизнь коротка. Однако я поняла, что любовь не знает границ и сердце огромно и щедро.
Так открой же свое сердце, Руне. Пусть оно будет открыто. Позволь себе любить и быть любимым.
Я хочу, чтобы ты взял сейчас последнюю коробку. Но прежде хочу просто поблагодарить тебя.
Спасибо тебе, Руне. За то, что любил меня так сильно, что я чувствовала эту любовь каждую минуту каждого дня. Спасибо тебе за мои улыбки. За то, что твоя рука так крепко держала мою.
За мои поцелуи. Всю тысячу. Каждый был мне дорог. Каждый обожаем.
Как и ты.
Знаю, что, даже когда уйду, ты никогда не будешь одинок. Я буду той рукой, что всегда будет держать твою руку.
Я буду цепочкой следов за тобой на песке.
Я люблю тебя, Руне Кристиансен. Всем сердцем.
Жду не дождусь, когда увижу тебя в твоих снах.
Я выронил письмо. Слезы катились по лицу. Я смахнул их, глубоко вдохнул и наконец поставил на кровать последнюю коробку. Она была больше первой.
Я аккуратно открыл ее, вынул то, что там было, и, увидев, закрыл глаза. Потом прочел привязанную к крышке записку.
СКАЖИ ДА НОВЫМ ПРИКЛЮЧЕНИЯМ.
НА ВЕКИ ВЕЧНЫЕ
ПОППИ
Я смотрел на большую стеклянную банку с крышкой. На множество голубых бумажных сердечек внутри. Чистые, свежие, они жались к стеклу. Наклейка на крышке гласила:
Прижав банку к груди, я лег на кровать и вздохнул.
Не знаю, сколько я лежал так, глядя в потолок, заново переживая каждый миг, что разделил с моей девушкой.
Наступила ночь. Я думал обо всем, что она сделала, и счастливая улыбка расползалась по моим губам.
Покой объял мое сердце.
Не знаю, почему я почувствовал это в тот самый миг. Но я нисколько не сомневался, что где-то там, в неведомом, Поппи наблюдает за мной со счастливой улыбкой на милом лице, и в волосах у нее большой белый бант.
* * *
Годом позже
Блоссом-Гроув, Джорджия
— Готов, дружок? — спросил я Элтона. Братишка пробежал по коридору и сунул свою руку в мою.
— Ja, — ответил он со щербатой улыбкой.
— Хорошо, все, должно быть, уже собрались.
Мы с братом вышли из дома и направились к вишневой роще. Вечер выдался чудесный. На кристально чистом небе сияли звезды, ярко мерцала луна.
На шее у меня висел фотоаппарат. Я знал, что он понадобится сегодня, чтобы запечатлеть этот вечер навсегда.
Выполнить данное Поппимин обещание.
Люди уже собрались в роще, и сначала мы услышали гул голосов. Элтон посмотрел на меня снизу вверх большими от удивления глазами.
— Похоже, их там много, — занервничал он.
— Ровно тысяча, — ответил я, сворачивая в рощу, и улыбнулся — деревья были усыпаны бело-розовыми цветами. Я на секунду закрыл глаза, вспоминая день, когда приходил сюда в последний раз, а когда открыл их, через меня как будто прошла теплая волна — собравшиеся заполнили всю небольшую лужайку.
— Руне! — Звонкий голос вернул меня в настоящее. Вырвавшись из толпы, Айда подбежала ко мне и, уткнувшись в грудь, обняла. А потом взглянула снизу, и я рассмеялся, на секунду увидев Поппи в юном лице. Она улыбнулась — зеленые глаза вспыхнули счастьем, а на щеках проступили милые ямочки.
— Мы так по тебе соскучились, — сказала она и отступила.
Я поднял голову — следом за сестрой подошла Саванна, а потом мистер и миссис Личфилд с моими родителями.
Саванна нежно обняла меня, миссис Личфилд поцеловала в щеку, а мистер Личфилд крепко пожал руку и тоже обнял.
— Хорошо выглядишь. Правда. — Он улыбнулся.
Я кивнул:
— Спасибо, сэр. Вы
