на этом бросает трубку.
Чушь. Просто чушь! Не могла она так. Не могла!
Меня никогда в жизни не бросали. Вот вообще никогда. Теперь же я в полной мере ощущаю просачивающуюся в организм боль, безысходность и отрицание. С каждой секундой сильнее. До дикой ломоты в костях, до кровоточащих язв на сердце.
Саша согласилась выйти замуж за другого.
Саша. Моя Саша. Согласилась выйти замуж. Не за меня.
Скрипнув зубами, я раздраженно ударяю ладонями по рулю. А что же тогда между нами было? А, блядь? Ну, что?
На ускоренной перемотке прокручиваю наши разговоры и совместные ночи. Сашка никогда не признавалась мне в любви. Ни разу. Даже в порыве чувств, когда полностью отпускала себя и бурно кончала. Когда шептала моё имя, льнула всем телом. Обнимала, отвечала на поцелуи и ласки.
Она ни разу не намекала, что будет в будущем. Уедет со мной, если попрошу? Останется? Выберет меня или семью? Ей нравилось быть со мной в настоящем. И скрывать отношения.
Неприятно скривившись, потираю пальцами переносицу. Мне всегда было легко и просто говорить правду в лоб. Люблю, ненавижу, презираю, не доверяю. У Саши с этим сложнее. Но клянусь, когда она смотрела на меня, то я бывало думал, что это и есть та самая взаимность. Её глаза вместо неё говорили.
Мой зам выходит из подъезда, накинув на голову капюшон. Дождь моросит, он щурится. Моргаю ему фарами и завожу двигатель.
— Добрый вечер, Иван Степанович. Как дела?
Олегович садится на пассажирское сиденье, пристёгивает ремень безопасности и лишь потом тянет руку в знак приветствия. Я не отвечаю.
— Дим, объясни мне, дебилу, что я попросил делать, пока меня нет?
Слышу тяжелый вдох.
— Я всё помню. С Александрой мы держали связь постоянно. Вчера она отзвонилась и сказала, что вместе с матерью и отцом едет к Варламовым.
— С матерью? — настораживаюсь я. — Она же вроде в больнице лежит.
— Может выписали? Но, честное слово, так и сказала: с мамой и папой.
Делаю глубокий вдох, ощущая как каждый новый глоток кислорода разъедает лёгкие. Я ведь почему не потащил Сашу с собой в столицу… Думал, что болеющая мать нуждается в присутствии дочери. Это была одна из основных причин почему билет на самолёт я без раздумий купил один. Теперь выясняется, что мать жива-здорова. Без проблем поехала к Варламовым на сектантские сборы.
— Потом поступил звонок от вас, — поясняет Дмитрий Олегович. — Срочный приказ — вывезти товар со склада. На несколько часов я просто выпал из жизни, а когда набрал Александру, то услышал, что абонент вне зоны доступа.
— Где живут её родители? Указывай дорогу.
— Эм-м… Иван Степанович, мне кажется, что это лишнее… Просто стоит смириться и принять тот факт, что женщина выбрала другого. Такое тоже бывает в жизни.
— А мне кажется, Дим, что ты дохера болтаешь и не по делу.
Мы едем молча и прямо. Олегович сейчас намекает на то, что мне показалось? Что я всё придумал? Что целоваться с Николаем Сашке было приятно?
— Сворачивайте влево, — начинает указывать дорогу зам. — Ага. Теперь прямо до последнего дома.
Я торможу у полуразвалившейся изгороди и выхожу на улицу. Дом старенький, с покосившейся крышей. Одноэтажный. На стенах потрескавшаяся побелка. Во дворе, конечно же, сторожевая собака и это немного сбивает с меня спесь.
— Олегович, у тебя есть что-то съедобное? — спрашиваю у зама.
— М-м. Мятная конфета.
— И больше ничего? — разочарованно окидываю его взглядом.
Дмитрий Олегович похлопывает себя по карманам и радостно улыбается.
— О, стоп! Есть! Молочная шоколадка с цельным фундуком.
— К девушке собрался, что ли? — усмехаюсь в ответ.
Дмитрий Олегович смущается и перетаптывается с ноги на ногу.
— Ага. Ольга Николаевна, соседка моя, попросила починить ноутбук… Я в магазин сгонял, затем вернулся. А тут вы позвонили.
— Давай сюда свою шоколадку. И в следующий раз не будь жмотом — всё-таки зарплату получаешь приличную.
Несмотря на то, что я, должно быть, нарушил грандиозные планы своего зама, он достает из кармана куртки плитку дешёвого шоколада и протягивает мне. Справившись с упаковкой, открываю калитку и ступаю на выложенную из брусчатки дорожку.
Собака достаточно крупная, чёрного окраса. В момент, когда я вхожу на чужую территорию, она срывается с цепи и внатяжку ко мне подбегает. Она не лает, но злобно рычит и скалится. Меня мигом в пот бросает, а руки не слушаются. С горем пополам, я отламываю кусок шоколада и бросаю его собаке. Она утихает, начинает принюхиваться. Пользуясь возможностью, я прорываюсь к дому и стучу во входную дверь.
Мне открывают через минуту или две. На пороге стоит Олег Борисович. Я прекрасно запомнил его со Дня рождения Давида. Да и думаю, что он меня тоже. После упрёков Саши, что отца, отличного специалиста, зря сократили, я попросил Дмитрия Олеговича поспособствовать решению недоразумения. Теперь отец Златовласки трудится в цеху, как и раньше.
— Добрый вечер, Иван Степанович, — удивленно рассматривает меня мужчина. — Вы случайно не ошиблись адресом?
— Нет, Олег Борисович, не ошибся. Я Сашу ищу. Не подскажите её местонахождение?
Мужчина медлит. Потирает ладонью отросшую щетину, смотрит мне в глаза. Алкоголика, даже бывшего, всегда можно вычислить из толпы. Лицо и глаза покрывает капиллярная сетка, хорошо видны поры и одутловатость.
— Зачем она тебе?
— Поговорить. Срочно.
Олег Борисович откашливается и качает головой. В глазах смятение, шок. Он открывает было рот, чтобы что-то сказать, как из глубины дома доносится женский голос.
— Олежка! Кто там?
— Это к Саше, — отвечает мужчина, обернувшись и нарушив наш зрительный контакт. — Ищут её.
— Кто, чёрт возьми?
Рядом с высоким мужем появляется низкорослая женщина с заостренными чертами лица и седыми волосами, собранными наверх. Отмечаю про себя, что Сашка на родителей не похожа. Она у меня другая: мягкая, утонченная, безумно красивая.
Мать Златовласки скользит по мне взглядом с головы и до ног и поджимает губы в тонкую линию.
— А не надо искать Сашу, молодой человек! — повышает голос. — Она замуж собралась за хорошего мужчину. Забудьте, прошу. Это была глупейшая ошибка со стороны моей девочки. Никогда к нам больше не приходите!
— Извините, вас как зовут? — обращаюсь к матери Саши.
— Зоя Александровна я!
— Зоя Александровна, скажите мне, пожалуйста, где находится ваша дочь? Просто адрес. Дальше я с-сам разберусь, стоит ли мне приходить к вам ещё.
Я делаю глубокий вдох, набираю в лёгкие много-много воздуха. Это очень херово, но я заикаться начинаю. Абсолютно неконтролируемый процесс. Всё потому, что моя уверенность в собственных силах тает с новым разговором. Какого-то чёрта каждый пытается меня убедить в том,
