равно ж придется… О, смотри! Рояль в кустах.
— Какой еще рояль? — не поняла девочка.
И Сима подняла с земли крепкую палку — когда-то отломившуюся ветку дерева, довольно толстую. Постучала ею о землю — нет, не сломается.
— Рояль-костыль, — пояснила она, и обе снова хихикнули.
Опираясь на палку и на Симу, Стелла худо-бедно заковыляла по направлению к дороге.
— Лиса Алиса и кот Базилио, — проворчала Сима.
— Скорее, парочка зомбаков, — хмыкнула Стелла и вдруг резко остановилась.
— Что?
— Папе… — пробормотала она, — не говорите, пожалуйста.
— Я-то не скажу, — отозвалась Сима. — А ты тогда дыши в сторону от него.
— Что, пахнет?! — перепугалась Стелла.
— Ну… Даже если пожевать кофейных зерен и ликвидировать запах, — серьезно сказала Сима, — тебе придется рассказать все врачу. Суди сама — сейчас доползем домой, и с твоей ногой надо обязательно в травму. И лучше в город. А врачу сказать придется — потому что он будет назначать лекарства. Уколы, возможно. А некоторые лекарства с алкоголем несовместимы, понимаешь?
— Бли-ин… — растерялась девочка.
— Тихо. Ничего страшного. Просто скажи врачу, что тебе нужно кое-что сказать ему, но с глазу на глаз. Папе ты это сказать стесняешься, а врачу можно. Папа выйдет, ты врачу и признаешься про свои несколько глотков абсента.
— Гениа-ально, — расширив глаза, признала Стелла. — А что мне… а как я… э…
— Как ты объяснишь, что оказалась так далеко от дома? Ну… Просто скажи, что психанула, оставила дома телефон и решила прокатиться до города. А по дороге передумала, еще раз психанула и вышла неизвестно где. А тут и ливень.
— Потря-ас… — покачала головой Стелла уже почти восхищенно.
— Только и ты папе не говори, ладно?
— Что?
— Что я тебя врать учу…
И они снова засмеялись.
— Скажи, а что от тебя хотели эти… ну, ЭТИ? — осторожно спросила Сима. — Надеюсь, они не…
— «Не» — что?… А! — дошло до девушки. — Нет, ТАКОГО ничего не было. Да я бы их просто поудушивала! Они просто… козлы, и все.
— Ну и хорошо, — успокоившись, мирно заключила Сима. — И пусть козлят где-нибудь в другом огороде.
Стелла снова фыркнула.
Потихонечку, поливаемые веселым непрекращающимся ливнем, они добрались до дороги. Мимо них проехало несколько машин. И не успела Сима подумать — без особой, правда, надежды, — что хорошо бы проголосовать, как рядом притормозил видавший виды «жигуленок». Водитель, сухонький старичок лет эдак под семьдесят, бибикнул и опустил стекло:
— Дивчины — что, намокли? Сидайте!
«Дивчины» переглянулись.
— Мы не просто намокли, у нас… нога… — сказала Сима и честно предупредила: — Мы вам тут все намочим!
— Та сидайте уже, — кивнул на заднее сиденье старичок. — Вы ж с откуда?
— С Курортного…
— Та недалеко, — кивнул тот.
— Спасибо, вы нас спасли просто, — сказала Сима.
И только сев в машину, они обе поняли, насколько замерзли. Там, снаружи, было просто не до того…
— А еще, — внимательно посмотрев на девочку, сказала ей Сима, — в таком виде являться домой… э…
Она достала из чудом не вымокшей сумочки зеркальце. Заглянув в него, обе «дивчины» в который раз разразились смехом.
— Нет, это не зомби, — призналась Стелла. — Это гораздо хуже…
— Кто может быть хуже зомби?
— Как кто? МЫ!!
Хохоча и пытаясь стереть размазанные по обоим лицам остатки макияжа, они и доехали до Курортного, прямо до самых ворот «Розового фламинго». «Добрый самаритянин» попытался было откланяться, но старшая из «дивчин» буквально вцепилась в него:
— Как вас зовут, спаситель? Кому свечку за здравие ставить?
— Мыкола из Щебетовки я, — проворчал тот. — На рынок к нам приезжайте в среду. У меня лук знатный…
— …сладкий, как мед! — заключила Сима.
Глава 16
Каркнул ворон: «Никогда!»
Первой их увидела Марго. Она несла над собой огромный, как парус, кусок полиэтилена и, колыхаясь, бежала им навстречу, выкрикивая:
— Жива! Жива!
Надо ли объяснять, сколько было возгласов, объятий и попыток зарыдать? Все это прекратила Сима.
— Немедленно в горячий душ, фен и в травмпункт, — таким непререкаемо командирским тоном гаркнула она, что все — и Александр, и Таня, и Лиза, и Алексей, высыпавшие встречать их без зонтиков, — подавили желание вытянуться во фрунт.
Таня со Стеллой пошли — точнее, попрыгали, потому что Стелла не рисковала наступать на больную ногу, — в душ в обиталище Леши и Симы, потому что это был первый этаж. А сама Сима попросилась к Лизе и с наслаждением встала под тугие горячие струи. Нет большего наслаждения, чем, как следует промокнув и продрогнув, отогреться в горячем душе. Может, конечно, и есть, но для Симы в тот момент про альтернативу и не думалось. Ну, разве что полежать в тишине и покое у себя в кровати переодетой в сухой теплый халат, покуда вся ликующая компания собиралась в путь.
— Сима, я… я в долгу перед тобой на всю оставшуюся жизнь! — заглянул перед отъездом к ней Леша.
Встал на колени, зарылся на мгновение лбом в ее ладонь.
— Когда ты так говоришь, мне не по себе, — призналась Сима.
— Тогда я просто тебя люблю. И буду звать тебя Ангелом.
— Потому что я — Серафима?..
— Потому что ты — Ангел…
Когда все уехали, Сима, поставив свой телефон на зарядку, наконец позвонила своей лиловой даме и, поскольку сегодняшняя детективная эпопея закончилась полной победой, рассказала ей все.
— Знаете, Полина Андреевна, у меня интересное впечатление от этого дня, — заключила она. — У меня такое впечатление, что… вы в меня вселились. Я стараюсь думать как вы, я разговариваю почти что вашими фразами, и когда я думаю о вас, то мне становится легче.
— Это похоже на признание в любви, — заметила, помолчав, вдова.
— А это оно и есть, — сказала ей Сима. — Не будь вас, не было бы и меня — такой, какая я сейчас. И — да, это признание в любви. Я вас люблю. Очень.
— Теперь и умереть не страшно, — ответила та.
— Вот еще — такие разговоры, — напряглась Сима. — У вас день рождения на носу, а вы мне тут такое… Вы себя нормально чувствуете?
— Более чем, — уверила Полина.
— Соскучилась без вас. Привезу вам ракушек. В них шумит море!
— Море — это хорошо…
…Остаток отпуска прошел довольно мирно, разве что не так бурно — Стелле пришлось беречь ногу от нагрузок. Кстати сказать, травматолог оказался понимающим дядькой, с сочувствием выслушал признание про абсент и в ответ повинился, что сам грешен. Поклялся, что под страхом падения с девятого этажа никому ничего не расскажет, но в обмен взял с девушки обещание, что больше никаких абсентов до совершеннолетия.
— Буэ-э, — скривилась Стелла. — До пенсии!
— Там тем более не захочется, — уверил травматолог.
