состоянии покоя. Если вы решите вернуться к чему-то, что потеряли, то есть вероятность, что вам придется унизиться в каком-нибудь захудалом баре, как, например, этот. – Он горько усмехнулся. – Возможно, вам придется признаться, что вы жалеете о том, что недостаточно упорно боролись. И теперь должны доказать, что готовы.
Лицо Наоми расплылось в улыбке.
– Одно из достоинств любви – настоящей любви – в том, что она не требует совершенства. Любовь просто предлагает нам прочувствовать ее в полную силу.
Итан вновь окинул взглядом толпу, ловя их выжидающие взгляды и энергетику момента, который они разделяли.
– Я сейчас в полном замешательстве, – поделился он, доверив им свою правду. – Я боюсь, что не буду достоин своих желаний. Я не… не понимаю, как можно быть таким и счастливым, и опустошенным одновременно. Мне кажется, умом я еще не осознал, что больше не вернусь в Бет Элохим.
Улыбка Наоми померкла.
– Минуточку. Ты вернешься.
Итан откашлялся и попытался игнорировать то, что вся публика внимала каждому их слову.
– Не вернусь, – он провел рукой по лацкану с микрофоном. – Я хочу построить будущее с тобой, и мне неважно ничье мнение по этому поводу, кроме твоего.
Наоми покачала головой, затем, выйдя вперед, потянулась в его карман и отключила микрофон. Положив руку ему на предплечье, она отвела его в угол, закрывая своим телом от толпы.
Публика начала возмущенно шуметь, но Мори забрался на стул и сказал им, что в дни его молодости все хорошие шоу всегда сопровождались антрактом и, когда людям что-то не нравилось, они просто шли домой, не дожидаясь финала.
С уже меньшим возмущением кто-то уткнулся в телефон, а кто-то отправился занимать очередь в уборную.
– Я должна извиниться перед тобой, – сказала Наоми шепотом, но достаточно уверенно. – Я повела себя как эгоистка. Когда ты сказал мне, что оставил синагогу, я знала, что ты не сможешь остаться в стороне. По крайней мере, надолго. Я хотела быть той, кто положит всему конец. Хотела оставить тебя до того, как ты бросишь меня ради общины. Но я много думала об этом и пришла к выводу, что твоя любовь ко мне и к Бет Элохим – не взаимоисключающие ценности. – Нечто нежное зажглось в глубине ее темно-зеленых глаз. – Что, если мы сможем переубедить совет?
Итан видел лишь гнев и страх на лице Джонатана во время их последней встречи.
– Совет ясно дал понять, что они не хотят меня там видеть. В приемлемом для них смысле.
Наоми выгнула бровь.
– Слушай, я из тех людей, которые не просят одобрения. Я могла бы написать книгу о том, как построить дом за пределами норм общества. Но даже на самых окраинах существуют общество, ответственность, доверие. Не знаю, прислушался ли ты сам к речи, которую произносил, – неплохо, кстати, для первого раза, – но если ты решил, что говорил только о нашем расставании, то просто выжил из ума. Не пойми меня неправильно, я великолепна. Но наши с тобой отношения – не единственные отношения в твоей жизни, за которые стоит бороться.
Ему стоило бы догадаться: Наоми сложно просто взять и отпугнуть.
– Ты правда думаешь, что я должен вернуться?
Наоми уперлась руками в бока, приняв боевую позу.
– Главный вопрос в том, хочешь ли ты этого сам.
– Я… я не знаю. Мне все еще больно. А тебе?
– Да, – согласилась она, – больно. Но я поняла, что жизнь допускает множество разных вариантов. Наши поступки, будущее, которое мы выбираем, чаще всего сводятся к одному простому вопросу: чему ты позволишь одержать победу – любви или боли?
Помимо всего прочего Наоми обладала талантом превращать сложные и эмоциональные ситуации в рациональные, не прилагая к тому особых усилий.
Итан кивнул. Чего бы это ни стоило, он найдет способ убедить совет снова довериться ему.
– Я так и думала. – Наоми обвила руками его талию и притянула к себе. Ее теплый, сочный аромат окутал его, и он успокоился. – Ни больше, ни меньше, – добавила она на ухо.
Он убрал волосы с ее лица. В этот момент Итан был готов отдать ей все что угодно.
– Хорошо, – сказал он, неестественно повысив голос, когда Наоми отступила и подтолкнула его в сторону толпы. Она успела включить микрофон. Вот проказница!
Посетители бара благосклонно вернули свое внимание, ожидая обещанного Мори финала.
– Уверен: у большинства из вас возникло много вопросов, когда вы впервые услышали о семинарском курсе, проспонсированном синагогой. Возможно, вы не понимали, как старые традиции могут иметь что-то общее с современными методами ухаживания. Возможно, вам продолжает так казаться даже после семи лекций. Но для меня эта связь всегда была очевидна: я хотел, чтобы мы все вместе научились быть добрыми по отношению друг к другу. Курс не называется «Любовь в современном мире» или «Секс в современном мире», хотя я знаю, что некоторые из вас – Крейг, например – иногда забывают об этом.
Крейг отмахнулся от свиста в свой адрес.
– Неизменная основа иудаизма – стремление к хорошей жизни. «Делай справедливое пред очами людей и доброе пред очами Бога». И, как вам известно, до начала этого курса мы говорили о любви к Богу в стенах Бет Элохим, но никак не могли достучаться до людей. Не могли достучаться до вас всех.
Он ни на кого не променял бы этих разношерстных, иногда дерзких новых прихожан, которые успели стать ему хорошими друзьями.
– Легче поделиться поведенческими идеалами, попытаться привить их – особенно среди людей, не выросших в атмосфере полной приверженности к иудаизму, – посредством конкретных обыденных примеров. Другими словами, я надеялся, что, помогая вам найти связь друг с другом, сумею ввести вас в более широкую общину нашей синагоги. Надеялся, что любовь к человеку породит любовь к Богу.
Итан всегда знал, что ему не удастся достучаться до каждого, кто приходит на лекции Наоми. Как и многое другое в своей жизни, он считал это великим экспериментом – еще одним шансом познать что-то и вырасти не только в глазах прихожан, но и в собственных.
– Я хотел бы обратиться ко всем членам Бет Элохим, которые не присоединились к нашему
