Завтрак. Ванильный йогурт с клубникой и гранолой, а затем я отправляюсь в Нью-Йорк, чтобы представить себя новым сотрудникам Calloway Couture.
Мои каблуки стучат по твердому дереву, делая решительные шаги. Две ступеньки вниз, и я останавливаюсь, тревожные мысли закрадываются снова, несмотря на то, что я срочно пытаюсь отмахнуться от них.
Какого хрена ты делаешь, Роуз? Если Скотт что-то знает, мне нужно ему противостоять. Или поговорить с Коннором. Я почти поворачиваюсь, но слышу звук телевизора из гостиной внизу. Еще две ступеньки вниз, и голос становится различимым.
— ...главная новость. Еще одна девушка из Кэллоуэйев в центре скандала, — говорит ведущий новостей. — На этот раз есть законные доказательства.
Дэйзи.
Что-то случилось с Дэйзи.
Я иду торопливо, быстро достигая нижней ступеньки лестницы. Лорен, Райк, Лили и Дэйзи сидят на диване вместе, спиной ко мне. Они смотрят телевизор над камином, а я прохожу дальше в комнату, чтобы лучше увидеть, что показывают на экране.
— Вот черт, — говорит Райк, увидев меня первым.
Лорен быстро выхватывает пульт, и телевизор мерцает черным светом.
Я кладу руки на бедра и направляю свою враждебность на парня моей сестры.
— Мне не пять лет, Лорен, — огрызаюсь я. — Ты можешь включить новости.
Особенно если они о Дэйзи.
— Нет, — говорит Ло, нервно перебирая в руках пульт. — Лучше не надо.
Райк проводит пальцами по своим каштановым волосам — явный признак того, что он тоже волнуется.
Лили и Дэйзи прижались друг к другу на диване, прикрыв рты руками, и шепчутся. Я хмурюсь и осматриваю помещение в поисках Бена, Саванны или Бретта, но съемочной группы нигде не видно.
Это... странно.
И почему мои сестры ведут себя как сплетницы в моем присутствии?
Если только...
Я отказываюсь верить в то, что находится прямо у меня перед носом. Я пока не хочу принимать это.
Я топаю к Лорену, который сидит на диване, мои двенадцатисантиметровые каблуки никогда не подводят меня. Они держат мое тело в вертикальном положении, уверенной и чертовски готовой. Я пытаюсь выхватить пульт из его руки, но он крепко держит другой конец, как будто мы собираемся устроить перетягивание каната.
Я сердито смотрю на него.
— Отпусти, Лорен, если не хочешь, чтобы я вывихнула тебе руку.
Он сужает глаза.
— Ты не устала от всех этих пустых угроз?
Я выкручиваю ему руку, как Коннор учил меня в «уроках» по самообороне, и Ло корчится. Его хватка ослабевает на пульте, и я быстро забираю его из его руки. Массируя плечо, он говорит: — Сука.
— Да, но я сука с реальными угрозами.
Я включаю телевизор. Когда появляются новости, я замираю. Снова.
Прикованная к полу. Слишком холодная, чтобы двигаться.
— Спорим, сейчас ты чувствуешь себя еще большей сукой, — комментирует Лорен.
— Заткнись, Ло, — призывает Лили. — Роуз...
Я отмахиваюсь от неё и увеличиваю громкость. Но заголовок в нижней части экрана предельно ясен. И все же мне приходится перечитывать его по пять раз, чтобы буквы усвоились.
Секс-видео с Роуз Кэллоуэй и Коннором Кобальтом продано порносайту за 25 миллионов долларов
Порносайт.
Секс-видео.
Я нихера не продавала. Этот маленький подонок подделал наши подписи дистрибьютору порно? Единственное удовлетворение сейчас — представлять голову Скотта за решеткой, потому что если я представляю себе что-то другое — как все смотрят, как Коннор трахает меня, — по моим рукам ползут мурашки, как тысячи сороконожек.
Новости даже не удосуживаются объяснить, кто мы такие. Благодаря реалити-шоу и блогам мы уже стали знаменитыми. Теперь, я полагаю, мы печально известны.
Моя голова гудит от шума телевизора, моих друзей и сестер.
— Продюсер — не кто иной, как Скотт Ван Райт, бывший парень Роуз.
Я едва улавливаю эту фразу. Он все еще мой бывший парень? Я сосредотачиваюсь на этой глупой лжи, которая всё ещё звучит в эфире. Даже когда дело начинает пахнуть жареным, Скотту всё ещё удается сохранить половину своей маски. Я ненавижу его.
Должно быть я застряла в каком-то кошмаре.
Лорен пытается выхватить пульт у меня из рук, я отпрыгиваю назад и увеличиваю громкость.
— Я смотрю это, — огрызаюсь я.
И вот я здесь.
Они показывают клип из секс-видео. Я лежу на кровати в этом доме, голая. Черные полосы цензурируют запись для сетевого телевидения, мои груди и вагина теперь достаточно прикрыты.
Но где-то в сети находится неотредактированная версия. И как я могу остановить это? Адвокаты. Множество. Но я даже не могу заставить себя позвонить отцу или набрать номер адвоката семьи. Я загипнотизирована собой. На экране. С Коннором.
Мои руки привязаны к столбику кровати ремнем Коннора, а дорогой бриллиантовый ошейник сверкает в тусклом свете свечи. Я помню ту ночь. Это было сразу после Альп. Моя вторая попытка заняться сексом, и это теперь в свободном доступе для всех.
Я увеличиваю громкость, мой палец задерживается на кнопке, пока телевизор не начинает орать.
— Роуз, — жалуется Лорен, зажав уши руками.
— Роуз, — Лили встает и пытается дотронуться до моей руки, но я снова отдергиваюсь.
— Не трогай меня.
Мне нужно это увидеть. Никто не говорит мне выключить телевизор, наверное, боятся, что я убью их за это. Я чувствую себя смертоносно. Мне кажется, что я могу пойти и убить коалицию детенышей гепарда и даже глазом не моргнуть.
Голос ведущего новостей повышается до невыносимого уровня. Но я не спускаю громкость. Ещё нет.
— Скотт Ван Райт продал секс-видео компании Hot Fire Productions за многомиллионную сумму. Пока нет комментариев ни от Коннора Кобальта, ни от Роуз Кэллоуэй, но, похоже, это законная сделка между всеми четырьмя сторонами.
У меня отвисает челюсть. Этот, чёртов лжец. Невозможно, чтобы это было законно.
— В аннотации к фильму сказано, что часовой сеанс является грубым и предназначен только для зрелой аудитории.
Явно.
Я включаю громкость на максимальный уровень.
— Что ты, блядь, делаешь? — спрашивает Райк, прикладывая руку к уху, чтобы приглушить шум.
Лили — единственная, кто стоит рядом со мной. Её лицо искажается от боли, и я вспоминаю, что она уже была в таком положении. Ну вроде того. Ее сексуальная жизнь не была никогда распространена. Никто не видел её в Интернете.
Её просто назвали сексуально зависимой, и все приняли это за правду. Что так и было. Но это явное, физическое доказательство того, что у меня был секс. Я больше не девственница.
— Может быть, у нее типа... психический срыв... — говорит Дейзи.
Я кручусь на пятках, унося с собой пульт. Я держу себя с некоторым чувством собственного достоинства. На кухне я роюсь в шкафчике, в котором нервный Бретт любит прятать свою выпивку. Поскольку у нас в таунхаусе действует политика «никакого алкоголя на виду», почти всё хранится в недоступном месте. Я сажусь на колени и роюсь в мыле для посудомоечной машины в поисках бутылки Jack Daniels.
— Серьезно, Роуз! — Лили говорит громко, пытаясь перекричать телевизор. — Ты в порядке?
Я поднимаюсь на ноги, беру винный бокал из другого шкафа, прежде чем вернуться в гостиную. Все смотрят, как я наливаю виски до краев, практически переполняя бокал.
— Роуз, не хочу читать тебе нотации в этот очень деликатный период твоей жизни, — говорит Лорен, — но виски пьют не так. И меня, как эксперта в спиртных напитках, это оскорбляет.
Я бросаю на него резкий взгляд.
— Ты не эксперт в спиртном. Ты алкоголик.
Я ставлю бутылку виски на журнальный столик и делаю большой глоток. Горло обжигает, но я даже не вздрагиваю. Жжение заглушает мой гнев.
— Что делает меня экспертом, — утверждает Лорен.
Я отмахиваюсь от него. Мой основной ход в данный момент. Отмахнуться. Если бы только я могла волшебным образом отмахнуться от этого секс-видео.
