— Антониа, — рычу я.
Игнорируя, она берет меня за руку и тянет к входной двери. Я застываю на месте, и она бросает на меня свирепый взгляд.
— Что ты делаешь? — шипит девушка.
Если мы планируем притворяться, то сделаем это правильно. Я бы никогда не позволил какому-то парню так разговаривать с моей девушкой, и чертовски уверен, что не позволил бы ей утащить меня до того, как я нанесу удар.
— К черту его, ты поедешь со мной. Залезай на заднее сиденье байка, — приказывает придурок.
То немногое терпение, которое у меня осталось, иссякло. Вырывая свою руку из руки Антонии, я разворачиваюсь к нему лицом. Но не успеваю сделать и шага, потому что гребаный кулак мудака врезается мне в челюсть.
Да ладно!
Опять??
Из горла вылетает неразборчивый звук, и прежде, чем идиот успевает сделать еще один удар, я хватаю его за запястье и заламываю руку за спину, точно так же, как проделал ранее с Антонией.
— Ты хоть представляешь, кого ударил? Я…
Я резко замолкаю, когда Антониа наступает мне на ногу. Теряю контроль над животным передо мной и поворачиваюсь, чтобы свирепо взглянуть на девчонку, но она толкает меня локтем прямо в живот, выбивая весь дух. Моя фальшивая подружка и ее ревнивый «пёс» выбивают из меня все дерьмо. Вот что получаешь за то, что даешь клятву соблюдать закон и защищать граждан Нью-Йорка. Гребаная адская работенка.
— Черт возьми, Иисусе, — вою я.
Не пойму, что болит больше: лицо, ребра или гребаное эго. В голову закрадывается мысль, и, прижав руки к коленям, я задаюсь вопросом, а не дурят ли меня обе стороны.
Прежде чем я успеваю это выяснить, Антониа проходит мимо меня. Смотрю на нее и мне впервые удается разглядеть Хаунда, когда девушка его отталкивает. Она начинает что-то ему кричать, но я разбираю лишь каждое второе слово, когда смотрю на мужчину, который возвышается над ней на добрый фут или около того. Его размер — не единственная пугающая вещь, мудила с ног до головы покрыт чернилами, но именно кожаный жилет с нашивкой мотоклуба заставляют меня выпрямиться во весь рост.
Это печально известная эмблема «Восставших из Ада», и, помимо «Рыцарей сатаны», они являются самым известным мотоклубом вне закона по эту сторону Гудзона. Не давая себе шанса усомниться в своих действиях, я бросаюсь к ним двоим, стремясь оттащить Антонию от преступника, но останавливаюсь, когда он отрывает от нее взгляд и переводит его на меня.
Мы пялимся друг на друга, но тут Антониа разворачивается и направляется ко мне. Хаунд устремляет взор к заднице Антонии.
Это признак слабости, и думаю, он понимает это, потому что сжимает челюсти.
— Пойдем, — зовет Антониа, беря меня за руку. И все же я не двигаюсь с места.
Хаунд бросает на меня еще один взгляд и возвращается к своему мотоциклу. Наблюдаю, как парень перекидывает ногу через свой «Харлей» и поднимает подножку ботинком, не надев шлем. Байк оживает и в мгновение ока съезжает с обочины.
Как только он скрывается из виду, я поворачиваюсь и смотрю на Антонию.
— Прости меня, — извиняется она, ее взгляд блуждает по моему лицу. Съежившись, она поднимает руку, чтобы коснуться моей щеки. — Уже синяк появляется.
— Нахрен все, — шиплю я, хватая ее за запястье. — Что, черт возьми, это было? Откуда ты знаешь этого парня?
Антониа раздраженно выдыхает и пожимает плечами.
— Я знаю его очень давно, — отвечает она, склонив голову набок и скрестив руки на груди. — Я могу справиться с ним, если тебя это волнует.
Не знаю, какого черта меня волнует, но понимаю, что мне не нравится ее ответ.
— Он твой парень?
Девушка издает лающий смешок.
— Определенно нет, — отвечает она, все еще смеясь, затем разводит руки и лезет в карман за ключами. — Слушай, — продолжает она, направляясь к входной двери. — Хаунд думает, что у него есть какие-то права на меня, что он несет за меня ответственность. Чем скорее он решит, что я — не его проблема, тем скорее отступит.
Антониа произносит это так небрежно.
Будто совершенно нормально для такого мужика просто появиться и заявить о своих правах.
Антониа оглядывается на меня через плечо и замолкает. Наши взгляды встречаются, и она сглатывает, прежде чем продолжить:
— Спасибо, что побыл моим парнем на минутку. Мне действительно жаль, что Хаунд ударил тебя, о, и прости, что я пихнула тебя локтем в живот и наступила тебе на ногу.
Кажется, у меня сотрясение мозга, потому что я не в состоянии сформулировать ни единого предложения, все, что я могу делать — тупо пялиться на Антонию. Хочется наорать на нее и встряхнуть, но больше всего хочется просто узнать ее, что чертовски пугает.
— Я бы предложила лед, но меня не было дома несколько недель, и я не помню, когда в последний раз наполняла лотки со льдом, — продолжает она, прислоняясь к двери.
Девушка одаривает меня великолепной улыбкой, и впервые в ней нет ни следа злобы или язвительности.
— О, и спасибо, что привез мои права. Раньше я была стервой, но, ты же понимаешь, какой у меня выдался день. Это было очень мило с твоей стороны — постараться ради меня.
— Как я уже сказал, в этом нет ничего особенного.
— Верно, потому что ты дружишь с моим боссом.
— Именно.
Антониа кивает.
— Ну, может, тогда ты не скажешь моему боссу, что я ткнула тебя локтем в живот и попросила притвориться моим любовником? Я и так уже оставила дерьмовое первое впечатление, — просит она, опуская свои густые черные ресницы.
Инстинктивно протягиваю руку и прижимаю палец к ее подбородку, заставляя ее снова посмотреть мне в глаза.
— Я такого не помню, — любуюсь девичьими чертами и запечатлеваю их в памяти. Я был прав. В Антонии Де Лука определенно есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. — Может, еще увидимся.
— О, обязательно увидимся, — отвечает она, входя в дом. Затем оглядывается на меня с ухмылкой на хорошеньких губках. Озорной взгляд встречается с моим, и девушка добавляет: — В суде, когда я буду оспаривать штрафы.
Значит, игра началась, Кудряшка Сью.
Игра, мать ее, началась.
Глава 6
Антониа
Избавившись от Хаунда и попрощавшись с симпатичным полицейским, я заперлась в доме своего детства и заказала пиццу — с пепперони и сосисками — лекарство от всех болезней. Проглотив большую часть пиццы и посмотрев серию «Мыслить, как преступник», почувствовала себя гораздо лучше. Можно даже сказать, расслабилась. Редкость, с тех пор как отец приказал ночевать в клубе. Однако возвращение домой, чтобы отдохнуть от «Восставших из Ада», стало как раз тем, что нужно для заряда энергией.
Я знала, что это было лишь мимолетно. Хаунд появился здесь вчера не по своей воле. Он не из тех, кто бегает за девушками. Ни, когда хочет залезть к ним в штаны, и уж точно не после того, как с ними порвет. Вот почему, услышав рев его байка, я поняла, что парня послал мой отец. Я также была в курсе, что папа, вероятно, приказал Хаунду притащить меня обратно в клуб, и на минуту я ожидала, что тот именно так и поступит — потащит меня, брыкающуюся и кричащую, через лужайку, и привяжет к заднему сиденью своего мотоцикла.
Вот тут-то и пригодился Марко. Я рассчитывала сказать Хаунду, что у меня свидание, и он отстанет. Раз он не бегает за девушками, то и не борется за них. Ну, по крайней мере, я так думала. Поэтому не ожидала, что он ударит Марко в челюсть, однако прежде чем успела все проанализировать, Марко скрутил его в ответ и почти раскрыл, что работает полицейским.
Так вот, одно дело, когда дочь Танка Де Луки просто встречается с мужчиной, и совсем другое — когда этот мужчина является офицером полиции. В попытке удержать Марко от того, чтобы он не проболтался, я ткнула его локтем в ребра и пошла разбираться с Хаундом. Как и предполагалось, тот потребовал, чтобы я поехала с ним. Этот пещерный человек был сексуален, когда доставлял мне оргазм, но терял свою привлекательность, как только застегивал штаны и переходил к следующей цыпочке. Хаунд был никем, чтоб мной командовать. Он не мог вести себя так, будто я его собственность — даже если это было по приказу моего отца. И уж точно не имел права диктовать, с кем мне встречаться. В итоге Хаунду пришлось отступить. Мы обменялись парой слов, и я предложила ему места в первом ряду на моем фальшивом свидании с Марко, от чего Хаунд благополучно отказался.
