пару секунд, осознавая, что великий Николай Ветров действительно беспокоится обо мне. Не в силах удержаться от улыбки, я отвечаю:
— Я смотрела грустную историю. — Наступает секундная пауза, прежде чем я добавляю: — Приятно знать, что тебе не все равно.
Словно прикосновение ко мне обжигает его, Николай убирает руку с моего плеча и, покачав головой, направляется к своему номеру.
Улыбаясь от уха до уха, я смотрю на Аврору.
— Я ошибаюсь? Ему не все равно, верно?
Она закрывает дверь в свои апартаменты и вздыхает.
— По одной печальной истории за раз. Твой отец ни за что не позволит тебе встречаться с Николаем.
Верно. Но моему отцу не обязательно знать.
Да, продолжай мечтать. Твой отец убьет тебя собственноручно, прежде чем позволит тебе поддерживать отношения с Ветровым.
Кроме того, то, что Николай проявил проблеск беспокойства, ни хрена не значит.
— Уф, — фыркаю я, пока мы идем к лестнице. — Ради пресса этого человека я брошу свою семью.
Аврора бросает на меня шокированный взгляд.
— Правда?
Я хихикаю над ее реакцией.
— Не совсем, но позволь мне пофантазировать.
Да, ведь большим это никогда не будет. Просто надуманная фантазия.
Не позволяя своим проблемам выбить меня из колеи, я сосредотачиваюсь на великолепных выходных без тренировок, которыми я буду наслаждаться следующие два дня.
Николай
Прилетев на остров своей семьи у побережья Финляндии, я иду к дому родителей, чтобы поприветствовать их.
Остров защищен по последнему слову техники, а четыре дома окружены лесом. Помимо моих родителей, бабушки и дедушки, здесь также живут Инна, ее муж и их дети. Мой дом находится прямо на опушке леса и дальше всех от главного дома.
Кто бы ни пытался напасть на остров, это станет их самоубийством. Поэтому на периметр ни разу не было совершено нападения.
Я только успеваю подняться на ступеньки, как слышу крик бабушки:
— Уинтер, Николай дома!
Улыбка расплывается на моем лице, и, переступив порог дома, я вижу, как по лестнице спускается моя мама.
Она сияет от счастья, обнимая меня.
— Ах, мой малыш. Я скучала по тебе.
Я прижимаюсь поцелуем к ее огненно-рыжим волосам.
— Я тоже по тебе скучал.
Господи, я объездил весь мир, но нет места лучше дома. Только здесь я могу ослабить бдительность.
— Николай здесь? — кричит мой отец.
— Да, тащи сюда свою задницу, — кричит мама. Ее глаза пробегают по каждому дюйму моего тела, прежде чем она улыбается мне. — Ты здесь только на выходные?
Я киваю и смотрю на лестницу, по которой спускается мой отец. Несмотря на то, что моя мать — ирландка со светлой кожей, рыжими волосами и зелеными глазами, я — точная копия своего отца. У Инны мамины глаза.
Я беру отца за руку, и когда мы обмениваемся рукопожатием, обнимаю его.
— Святой Монарх сведет меня с ума. Мне нужно немного побыть с семьей, — говорю я, когда бабушка выходит из кухни, вытирая руки о фартук.
Я обнимаю женщину, которая помогла вырастить меня, а затем спрашиваю:
— Где дедушка?
— Он совершает обход с охраной, — отвечает бабушка.
Я усмехаюсь.
— Он никогда не перестанет работать.
— Ты как раз успел к ужину, — говорит мама, переплетая свою руку с моей.
Несмотря на то, что мои родители — безжалостные преступники, я не помню и дня, чтобы нас с сестрой не любили безоговорочно.
Я сорвал джекпот, воспитываясь в такой семье.
— Как дела в Академии Святого Монарха? — Спрашивает папа. — Всякий раз, когда я звоню Карсону, он чем-то занят.
Я вздыхаю и качаю головой.
— То, что Сартори и Д'Анджело отправили своих дочерей на обучение, всколыхнуло ситуацию. Трое силовиков Братвы постоянно воюют с солдатами якудза. Я так, блять, рад, что у меня никогда не было детей.
Мама заливается смехом.
— Ты запоешь по-другому, когда возьмешь на руки своего первенца.
Она все еще надеется, что я женюсь и заведу детей. Избегая этой темы, я говорю:
— Дядя Карсон сказал, что найдет замену в ближайшие два месяца. Тогда я смогу сосредоточиться на бизнесе.
Мы все усаживаемся за обеденный стол, и вскоре после этого в столовую заходит дедушка.
Широкая улыбка растягивает его губы.
— Потерянный сын вернулся.
— Потерянный, ага, — игриво бормочу я, поднимаясь на ноги, чтобы обнять мужчину, который, возможно, и не является кровным родственником, но для меня как дедушка.
Киллиан и Дана практически вырастили мою мать, и я вырос, считая их своими бабушкой и дедушкой.
Бабушка подает еду на стол, и после того, как мы начинаем есть, папа спрашивает:
— Ты разговаривал с новым дилером в Конго?
— Да. — Я вытираю уголки рта. — Встреча назначена через два месяца.
Глаза отца прищуриваются, когда он смотрит на меня.
— Но?
Я пожимаю плечами.
— Интуиция подсказывает мне, что в этой сделке что-то не так. На мой взгляд, Тшимага слишком откровенен.
Папа кивает, прежде чем сказать:
— Тогда мы все пойдем. Если что-то пойдет не так, повстанцы и не поймут, откуда произошла атака.
— Да, — соглашается мама, сжимая папину руку. — У них не будет ни единого шанса против всех нас.
Некоторое время мы едим в тишине, прежде чем папа снова спрашивает:
— Тебе хотя бы нравится быть инструктором в Академии Святого Монарха?
Не колеблясь, я качаю головой.
— У меня нет на это терпения. Присутствующие сводят меня с ума. Единственная причина, по которой я это делаю, — дядя Карсон.
— О нет, — воркует мама. — Это печально.
Папа хмуро смотрит на меня.
— Каким образом присутствующие сводят тебя с ума?
Я разрезаю стейк на своей тарелке.
— У Эбигейл и Авроры нет боевого опыта. — Я бросаю взгляд на своих родителей. — Их воспитывали не так, как нас с Инной. Это жалко.
— Ох. — Мама наклоняет голову, ее глаза останавливаются на моем лице. — Почему это тебя беспокоит?
Я пожимаю плечами.
— Я просто ненавижу их тренировать. Это утомительно. — Улыбка кривит мои губы, когда я говорю: — К счастью, я покончу с ними через два месяца, и они станут проблемой кого-то другого.
После ужина я наслаждаюсь бокалом виски с папой, и, как будто маминого ворчания недостаточно, он спрашивает:
— Все еще нет женщины, которая привлекла бы твое внимание?
У меня в голове мелькает лицо Эбигейл, и, нахмурившись от этой непрошеной мысли, я качаю головой.
— Я доволен своим статусом холостяка.
Папа кивает, его глаза ищут мои.
— Тебя что-то беспокоит. Выкладывай.
Я пожимаю плечами и ставлю пустой стакан на столик.
— Я просто беспокоюсь о сделке с Тшимагой.
— Нет, это что-то другое, — возражает папа, его взгляд еще больше прикован ко
