Ипполито злобно взглянул на макушку Джованни.
– До тех пор, пока ты здесь герцогиня, вряд ли Святой Отец станет выслушивать просьбы от этого семейства.
– Это угроза, ваша светлость?
– Разумеется, нет.
Секунду они смотрели друг на друга как пара уличных бойцов, потом мадонна промолвила:
– Что ж, если на сегодня у нас больше не осталось дел, я съезжу в Барко посмотреть на состояние ипподрома. Мои дамы интересуются, какие делать ставки на скачках в честь праздника Тела Господня. Поедешь со мной, Джованни? – Она погладила брата по головке, улыбнулась нам, затем поднялась, подобрала юбки и проплыла мимо Ипполито к маленькой дверце позади помоста в гардеробную.
Как только мы вернулись в покои мадонны и Джованни отослали к наставнику по математике, донна Лукреция дала выход своему гневу. Она мерила шагами комнату, запуская пальцы в голову – я даже подумала, что мы проведем остаток дня, занимаясь ее прической, и не поедем в Барко.
– Почему я должна терпеть такие мучения от своих сварливых братьев? – Мадонна затрясла головой, вздохнула, что-то пробормотала себе под нос и замерла передо мной. Отведя меня в сторону, чтобы не слышали другие дамы, она произнесла: – Попроси Джулио, нет, прикажи ему от моего имени, чтобы он как можно скорее покинул город. Ему следует отправиться в Мантую. Донна Изабелла приглядит там за ним, а я замолвлю за него словечко перед доном Франческо.
– Разумно ли это, мадонна, принимая во внимание то письмо, что я вам показывала?
– Буду с тобой откровенна, Виоланта, поскольку нет смысла что-либо скрывать. Я сообщила об этом деле в своем письме к дону Франческо, и он заверил меня, что больше не намерен интриговать против моего мужа. Он понимает, что я могу попасть в некрасивую ситуацию, и объясняет свой поступок лишь простой ревностью, которая, хоть и льстит мне, его недостойна. Он дал мне слово чести.
– Вы напишете дону Джулио пару слов, мадонна?
– Нет. Нужно избегать любых письменных свидетельств. В знак моих добрых намерений покажешь ему это. – Она сняла с лифа большую жемчужину, подарок от Джулио на свадьбу, и передала мне.
– Я вернусь в течение часа, мадонна, никто даже не заметит моего отсутствия.
Во дворце Джулио мне сообщили, что он в храме Граций. Это был летний домик, построенный у подножия водяного каскада, протянувшегося во всю длину сада. Фонтан с бронзовыми скульптурами дельфинов закрывал его от дома, стоявшего в центре самшитовых зарослей. Вход с колоннами и галереей из мрамора с розовой прожилкой был развернут от дворца и смотрел на холмистый парк, где Джулио держал оленей, миниатюрных лошадок и жирафа в огромном вольере из серебряной проволоки. Я хорошо знала сад Джулио, поэтому отправилась к храму без сопровождения слуг.
Я уже подходила к входу, когда мне показалось, будто я услышала какие-то голоса, но мажордом не упоминал ни о каких посетителях, поэтому я решила, что это вода плещется в фонтане. Ступив под крышу портика, я позвала Джулио. Ответа не последовало, но теперь голоса звучали отчетливо, и я двинулась на звук через атриум, где Джулио держал коллекцию классической скульптуры. К голосам присоединилось какое-то зловещее гортанное рычание, словно кто-то душил собаку.
Я обнаружила Джулио в длинной, ярко освещенной комнате, которая могла бы сойти за святилище, будь его храм настоящим. Он согнулся над «алтарем». Там лежала на боку дворняга, окруженная целым собранием баночек и мисочек, наподобие тех, что используют в аптекарской лавке. Голова собаки покоилась в луже засыхающей блевотины; глаза ее неподвижно застыли, напоминая тусклым сиянием исцарапанные морской солью осколки стекла, что иногда попадаются на берегу. Джулио не сразу заметил меня, поскольку сосредоточенно обсуждал что-то с Гидеоном д'Арзента.
Я медленно шла к ним, глядя по сторонам. Кроме мертвой собаки там были и другие шелудивого вида животные – собаки, кошки, голуби, даже большая ящерица – все они сидели в клетках, расставленных по полу. В комнате стояло зловоние животного страха, а мраморный пол был весь в пятнах от мочи и фекалий. На все это с цоколей взирали бесстрастными глазами нимфы и сатиры. По стенам и потолку веселились в лесах, на лугах и берегах ручьев красивые пасторальные грации, похожие на Анджелу. Я посмотрела на Гидеона, который отмерял в алебастровую миску беловатый порошок, и на Джулио с его заштопанным сморщенным лицом, и к горлу подступила тошнота.
Мне бы сразу уйти, но я должна была выполнить поручение донны Лукреции. А кроме того, свет, падавший на плечи Гидеона, придал его волосам привлекательный иссиня-черный блеск.
– Добрый день, господа, – произнесла я нарочито громко, чтобы быть услышанной среди всего этого мяуканья, курлыканья и хлопанья крыльями.
Оба обернулись, быстро и виновато, словно мальчишки, застигнутые за шалостью.
– Виоланта! – настороженно откликнулся Джулио.
– Мадонна. – Гидеон поклонился с чопорностью, которую я восприняла как издевку.
– Чему обязан таким удовольствием? – поинтересовался Джулио.
Я поняла намек и не стала тратить время на ненужные любезности.
– Мы можем поговорить наедине?
– Мне нечего скрывать от сира д'Арзента, – ответил он.
– Моя госпожа поручила мне кое-что сообщить.
– Продолжай.
– Она считает, что тебе необходимо покинуть Феррару, и предлагает отправиться к твоей сестре в Мантую.
– Зачем? Неужели она думает, что перемена воздуха поможет восстановить мое зрение?
– Джулио, ты позволишь мне говорить откровенно? – Я бросила взгляд на Гидеона, который занимался своими порошками так, будто ничего не слышал.
– Я уже позволил.
– Сегодня утром Ферранте пришел на аудиенцию к мадонне. Там, как всегда, находился Ипполито. Ферранте просил, чтобы для тебя кое-что сделали. Ипполито и слушать не захотел. Он сказал, что ты и Ферранте замыслили заговор и поэтому от вас нужно избавиться.
Гидеон выронил склянку, и один пес в клетке залился лаем. Среди осколков синего стекла с шипением растекалась густая фиолетовая жидкость, словно растворяя мраморный пол. Джулио расхохотался.
– Если она так беспокоится за меня, почему сама не пришла?
– Ты же знаешь, она не хочет вызвать подозрений, будто действует против мужа.
– Кроме тех, что она спит с его зятем, ты хочешь сказать?
– Я не понимаю, о чем ты.
– Да ладно тебе, Виоланта, нечего изображать моралистку. Ты с самого начала служила посредницей в ее любовных делах.
У меня в ушах зазвучал звонкий голосок Анджелы, когда она со смешком сплетничала обо мне, лежа рядом с ним на подушке, или трещала, пока служанка шнуровала ей корсет, а Джулио стоял прислонившись к косяку в дверях. Если сейчас он подумал о том же самом, то и виду не подал. Трудно читать по лицу человека, когда его глаза ничего не выражают.
– Письма, которые я ношу, имеют отношение только к стараниям мадонны добиться освобождения герцога Валентино. Дон Франческо поддерживает ее.
– Дон Франческо озабочен не меньше нашего, чтобы бывший герцог никогда вновь не показался на берегах Италии. Дорогая моя девочка, твоего бывшего любовника ждет петля. Смирись.
На секунду, показавшуюся мне длиною в жизнь, все вокруг застыло, как на фреске. Животные в клетках, мертвая собака в блевотине, ухмылка на лице Джулио, словно еще один уродливый шрам, Гидеон на коленях со щеткой, подметавший осколки стекла, – все мы превратились в сказочные персонажи, внезапно пораженные чарами.
– Прошу прощения, – произнес Гидеон, – мне нужно это выбросить.
Он взмахнул совком с осколками стекла и умчался. Мы с Джулио смотрели ему вслед, пока он не скрылся за углом.
– Я что-то не то сказал? Что именно? – пораженно спросил Джулио, как бывало раньше, когда они с Анджелой ссорились и он приходил ко мне, не в силах понять, чем ее так расстроил.
От его тона я смягчилась.
– Раз уж мы говорим откровенно, так и быть, отвечу. Несколько недель назад он просил меня выйти за него. Я старалась предостеречь его, заявив, что он ничего обо мне не знает. Ну вот, а теперь, полагаю, ему известно все.
– Ты рассматривала его предложение?
– Нет, конечно. Он иудей, к тому же ювелир. Неподходящий для меня муж.
– Что ж, тогда я ничего не напортил.
– Джулио, пожалуйста, уезжай в Мантую. Даже если Ипполито ошибается, то уже доказал, что может представлять для тебя опасность.
– Я подумаю. А теперь я должен идти. Нужно вернуть сира д'Арзента. У нас еще много дел.
– Само собой. – Я еще раз взглянула на мертвую собаку, животных в клетках и решила, что не желаю знать, чем занимаются эти двое.
Уходя, я увидела Гидеона – размытый силуэт по ту сторону фонтана, освещенный солнцем. Мне показалось, он заметил меня, поэтому я пошла к дворцовым воротам по другой дорожке, обсаженной кипарисами, мимо небольшого амфитеатра, где когда-то Джулио с таким удовольствием устраивал развлечения летними вечерами.
