– Итак, я готова, – объявила герцогиня, бросив последний взгляд в зеркало и поправив ожерелье из жемчужин и бриллиантов, которое плотно облегало шею и скрывало предательские морщины, выдающие ее возраст.
– Но, тетя Лили, мне нечего надеть, – сказала Гардения. – Это я и хотела вам сообщить. Ваши платья прекрасны, я никогда не видела такого количества за всю свою жизнь, но они велики мне. Ивонна говорит, что переделка займет несколько часов, если не дней.
– Это так, мадам, – подтвердила стоящая у двери Ивонна. – Мадемуазель перемерила все платья, и мы не нашли ни одного, в котором она не выглядела бы нелепо.
Герцогиня окинула Гардению внимательным взглядом.
– Не могу же я повезти тебя к Ворту в этом жакете и юбке, – сказала она. – Люди будут смеяться. Даже Ивонна симпатичнее, когда отправляется на прогулку в выходные дни.
– Тогда мне придется остаться дома, – с несчастным видом заключила Гардения.
– Ничего подобного, – запротестовала герцогиня. – Пока у тебя нет нарядов, мы не можем строить планы и заниматься твоим будущим. Подожди, у меня идея! День теплый, но я собираюсь накинуть соболиное манто. Весенний ветер такой переменчивый. – Гардения озадаченно посмотрела на тетушку, не понимая, к чему та ведет. – У тебя есть легкое летнее платье? – спросила герцогиня.
Гардения кивнула.
– Да, есть, бледно-розовое, муслиновое, которое я сама сшила, – ответила она. – Боюсь, оно не очень красивое, но я взяла фасон из модного журнала.
– Пойди и надень его, – скомандовала герцогиня, – и поторопись.
Какое-то мгновение Гардения колебалась.
– Но оно не траурное, – напомнила она.
– Я тебе уже сказала, – резко проговорила герцогиня, – что тебе нельзя носить черное. Моих друзей в Париже не интересует, носишь ты траур или нет.
– Хорошо, тетя Лили, – послушно сказала Гардения, – я его надену.
Она выбежала из комнаты и без особых сложностей отыскала свою новую спальню, в которую уже успели перенести ее вещи. Веселая молоденькая горничная все еще распаковывала чемодан. Муслиновое платье было мятым, но когда Гардения надела его, оно не выглядело столь старомодно, как черное. И все-таки Гардения прекрасно понимала, что рядом с тетей Лили в голубом шифоновом платье с розами, жемчугом и бриллиантами она будет казаться смешной.
До чего же прекрасно иметь красивые платья, подумала Гардения и вспомнила, как мама вздыхала над горой одежды, которую им приходилось из года в год штопать и латать только потому, что не было денег на обновки.
Поблагодарив горничную, которую, как выяснилось, звали Жанной, Гардения по коридору побежала в комнату тетушки. Герцогиня опять сидела за туалетным столиком и подкрашивала ресницы.
Гардения обмерла. Она всегда считала, что только дешевые комедиантки имеют наглость наносить грим днем, и в глубине души почувствовала, что мама не одобрила бы поведение сестры.
Герцогиня отложила крохотную щеточку и повернулась к племяннице.
– Боже мой! – воскликнула она. – Да я бы с одного взгляда определила, что это платье самодельное!
Гардения покраснела.
– Вопрос стоял так: или сшить это, или вообще ничего не иметь.
Герцогиня всплеснула руками.
– Ах, дорогая моя! Как жестоко с моей стороны! У меня и в мыслях не было причинить тебе боль, деточка. Я ужасно страдаю, когда думаю, что запросто могла бы посылать тебе с матерью коробки с одеждой. Подумать только, а наверху еще сколько платьев! Ума не приложу, что с ними делать. – Гардения улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки. – Ты смеешься надо мной, – обиженно проговорила герцогиня. – С какой стати?
– Я просто подумала, что эти сверкающие платья оказались бы совершенно не к месту в деревне, – ответила Гардения. – А что касается бальных платьев, я думаю, с папой случился бы удар, если бы мама или я появились в них.
Герцогиня не могла удержаться от смеха. Она представила тот помещичий домик, в котором жила ее сестра, и широко раскинувшуюся деревушку с зелеными лужайками, и серую каменную церковь. Конечно, Гардения права: действительно, любая вещь из ее гардероба оказалась бы там не к месту.
– Уверяю вас, вам никогда не завидовали, – быстро проговорила Гардения. – Маме было приятно думать о том, что вы носите великолепные драгоценности и считаетесь самой красивой на балу. Она часто говорила о вас, и я старалась представить, что вы наденете в Оперу или на дипломатический прием. Теперь, когда я все увидела, я поняла, что воображение не обмануло меня.
– У тебя тоже будут красивые платья, – твердо заверила ее герцогиня. – Подойди, Ивонна, надень на мадемуазель эту шляпу и принеси шиншилловое манто.
Схватив шляпку, которая была более мелким и не таким шикарным повторением шляпы герцогини, Ивонна ринулась выполнять указание. Она приколола шляпу двумя огромными булавками, отделанными крохотными камешками. Гардения почувствовала, что шляпа ей велика, но у нее не было уже времени рассматривать себя в зеркале, так как другая горничная накидывала ей на плечи длинное шиншилловое манто.
– Но я не могу надеть это, – запротестовала она.
– Ну почему же? – удивилась герцогиня. – Манто скроет твое платье, и хотя по сезону для мехов уже поздновато, те, кто увидит тебя, будут слишком поражены, чтобы задумываться о погоде. Разве оно тебе не нравится?
– Оно прекрасно! – воскликнула Гардения, поглаживая мягкий, как шелк, темно-серый мех. – Оно, должно быть, стоит целое состояние! Я боюсь надевать такие дорогие вещи, тетя Лили.
– Чепуха! – возразила герцогиня. – Манто упрочит твою репутацию. Я сама его еще не носила. Держала для особого случая – вот он и подвернулся! Поехали, девочка моя.
Понимая, что выглядит слегка нелепо, придерживая манто, смущенная Гардения последовала за теткой в холл. Ей все не верилось, что происходящее с ней не сон и не фантазии из «Алисы в Стране чудес».
Машина ждала их у крыльца. Лакей в ливрее прикрыл колени дам соболиной полостью, сел рядом с шофером, они медленно выехали через ворота на дорогу. Герцогиня откинулась на мягкую спинку сиденья.
– Завтра, – сказала она, – мы отправимся на прогулку в Булонский лес, и ты увидишь, как прекрасен Париж весной. Сегодня мы слишком заняты, чтобы думать о чем-то еще, кроме туалетов.
Когда они ехали по Елисейским Полям, герцогиня изредка махала прогуливающимся под деревьями джентльменам, а те в знак приветствия приподнимали цилиндры.
– Это мои друзья, – объяснила она, – но, увы, в последнее время темп жизни ускорился. Всего несколько лет назад, когда я выезжала в конном экипаже, мы часто останавливались поболтать, а я любила покрасоваться в новых туалетах. Теперь же со знакомыми не поболтаешь: люди за окном автомобиля мгновенно исчезают из виду.
– Но ведь так здорово иметь автомобиль! – воскликнула Гардения.
– Это не так уж и романтично, – ответила тетушка, – зато не надо беспокоиться о том, что лошади застоялись. Когда был жив мой муж, он всегда ворчал, если я опаздывала, так как переживал за лошадей. А автомобиль, слава богу, может спокойно ждать.
– Но ведь, кажется, еще много тех, кто предпочитает конные экипажи, – заметила Гардения, оглядываясь по сторонам.
– Лошади все еще в моде среди французской аристократии, – ответила тетушка, – и, конечно же, их предпочитают любители произвести впечатление: им нравится, когда все видят, как ловко они правят парой цугом.
– Ой, вспомнила! – воскликнула Гардения. – Я совсем забыла рассказать вам. Сегодня утром заезжал лорд Харткорт, и с ним был его кузен. Господин Бертрам Каннингэм, так, кажется, его зовут, пригласил меня завтра на прогулку. Я сказала, что спрошу у вас разрешения.
– Он имел в виду, что вы поедете кататься вдвоем? – вопрос прозвучал резко.
– Подозреваю, что да, – ответила Гардения. – Я знаю, что дома мне такого не разрешили бы, но в Париже, как я поняла, другие нравы.
– Ты совершенно уверена, что он имел в виду прогулку вдвоем? – Странные интонации в голосе тетушки дали понять Гардении, что тут что-то не так.
– Думаю, что он именно это имел в виду, – запинаясь, ответила она. – Может, с ним поехал бы лорд Харткорт. Я не знаю.
– Черт бы их побрал, времени они зря не теряют, – еле слышно пробормотала герцогиня.
– Простите меня, если я поступила неверно, – попросила Гардения. – Я знаю, что в Англии мне пришлось бы ехать под надзором какой-нибудь дамы.
– Ты не будешь отвечать на приглашение господина Каннингэма, – медленно выговорила герцогиня. – Я сделаю это сама.
– Хорошо, тетя Лили. Обязательно, тетя Лили, – согласилась Гардения.
Она чувствовала, что повела себя неправильно, но не знала, в чем заключается ее проступок.
К счастью, времени на разговоры не осталось, так как они подъехали к особняку, который произвел на Гардению неизгладимое впечатление и, против ее ожиданий, совсем не был похож на магазин.
Лакей откинул полость с их колен и подал тете Лили руку. Они прошествовали по синему ковру и вошли в великолепно обставленный холл. И только когда они начали подниматься по лестнице, Гардения осознала, что вступает в салон знаменитого месье Ворта. Огромная гостиная на втором этаже была обставлена диванами времен Людовика XIV и стульями, обитыми нежно-розовым, с оттенком серого, атласом, с потолка свешивались красивые люстры. Только появление великолепного месье Ворта, одетого в вышитый жилет, убедило Гардению, что они не на официальном приеме.
