Он отер рукой лоб и откашлялся.
– Готово.
– Хочешь с нами позавтракать? – спросила я. – Я приготовила достаточно, тебе хватит.
Он моргнул один раз. Прежде чем стал толкать газонокосилку обратно к моему дому.
– Нет.
Он шагал в сторону своего крыльца, исчезая из вида. Я стояла в одиночестве, закрыв глаза, положив руку на сердце. Еще немного, и сознание ускользнуло бы от меня.
На следующее утро я должна была прийти в автомагазин Таннера за обещанным сюрпризом, о котором он говорил в начале недели.
Мы отправились в город под Эммино пение. Она исполняла собственную версию саундтрека к фильму «Замерзшие», наталкивающую на мысли о суициде в компании с приятно молчащим чучелом медвежонка.
– Дядя Т.! – закричала Эмма, бросаясь к Таннеру, голова которого пряталась под капотом автомобиля.
Таннер обернулся, его белая рубашка была вся в бензиновых пятнах, лицо тоже измазано.
Он поднял ее на руки и крутанул, прежде чем выпустить из объятий.
– Эй. Что у тебя за ухом? – спросил он ее.
– У меня ничего нет за ухом!
– А я вот думаю, что ты ошибаешься. – Он вытащил свою верную монету из-за уха Эммы, заставляя ее хохотать, что в свою очередь заставило улыбаться и меня. – Как поживаешь?
Эмма улыбнулась и завела глубокий, наводящий на размышления рассказ о том, как я привезла ей платье непосредственно в этот день, и к тому же день этот был ознаменован появлением пурпурной пачки балерины, радужных носков и теннисок с пингвинами-зомби.
Я улыбнулась. Таннер смотрел на нее так, как если бы эта история по-настоящему заинтересовала его. Через несколько минут Таннер послал Эмму с несколькими долларовыми банкнотами атаковать конфетомашины. Гэрри, один из его работников, был командирован с девочкой. Я слушала, как, уходя, Эмма пересказывает несчастному ту же историю о том, как приехал ее наряд. Бедный Гэрри.
– Она симпатичнее, чем я ее помню, – улыбнулся Таннер. – У нее твоя улыбка.
Я поблагодарила, хотя ее улыбка всегда больше напоминала мне Стивена.
– Да! У меня есть кое-что, иди-ка. – Он повел меня в заднюю комнату, где лист прикрывал автомобиль. Когда он снял его, мои ноги почти подогнулись.
– Как? – спросила я, обходя джип, водя по нему пальцами. Джип Стивена выглядел новее, чем когда-либо. – Он же был разбит.
– Ну, шишки и синяки всегда можно исцелить.
– Это, должно быть, стоило целое состояние.
Он пожал плечами.
– Стив был моим лучшим другом. Ты одна из моих лучших друзей. Я просто хотел, чтобы вы имели что-то знакомое, когда вернетесь домой.
– Ты всегда знал, что я вернусь?
– Мы все надеялись. – Таннер прикусил нижнюю губу, уставившись на джип. – Я до сих пор виню себя. За неделю до аварии я умолял его приехать ко мне в магазин, я мог бы проверить автомобиль. Он сказал, что автомобиль будет в норме еще несколько месяцев. Я не смог помочь, но, думаю, может быть, я бы заметил что-то неладное, если бы он заехал повидаться. Если бы он позволил мне заглянуть под капот, то, возможно, он все еще был бы… – Он зажал пальцами переносицу и замолчал.
– Это не твоя вина, Таннер.
Он прокашлялся и ответил мне натянутой улыбкой.
– Да, ну ладно. Просто каждый раз приходит эта мысль – и сейчас, и раньше… Теперь давай – хоп – внутрь!
Я забралась на водительское кресло. Закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Моя рука лежала на пассажирском сиденье, ожидая теплого прикосновения другой руки. Не плачь. Не плачь. Все хорошо. Я в порядке. Затем я почувствовала, что кто-то взял мою руку. Когда открыла глаза, увидела маленькую ручку Эммы. Девочка сидела в кабине, вся перемазанная шоколадом. Она широко улыбнулась, заставляя меня ответить на улыбку.
– Ты в порядке, мама? – спросила она.
Вдох.
– Да, детка. Я в порядке.
Таннер подошел и вложил ключи в мою руку.
– Добро пожаловать домой, леди. Помни, если тебе нужна помощь с газоном и прочее, просто позвони мне.
– Клещ уже сделал это! – воскликнула Эмма.
Таннер поднял бровь:
– ЧТО?
– Ну, я уже наняла парня, чтобы сделать это. Осталось только заплатить.
– Что? Лиз, я мог бы все это сделать бесплатно. Кого ты наняла?
Я знала, что ответ ему не понравится.
– Его зовут Тристан…
– Тристан Коул?! – Таннер провел рукой по лицу, которое стало пунцовым. – Лиз, он мудак.
– Он не такой.
Ладно, именно такой.
– Поверь мне, такой. Он придурок еще тот. Ты не знала, что он работает на мистера Хэнсона? А тот – хренов чемодан безумия.
Не знаю почему, но я воспринимала слова Таннера так, как если бы он говорил обо мне.
– Это жестоко, Таннер.
– Да он сумасшедший. И Тристан опасен. Просто… позволь мне разобраться с работой по дому. Бог мой. Я ненавижу то, что он живет с вами по соседству.
– Он проделал большую работу. Это не такая уж проблема.
– Именно такая. А ты слишком доверчива. Ты должна использовать голову, а не сердце. Ты должна думать… Мне это не нравится, Лиз. И я сомневаюсь, что это понравилось бы Стиву.
– Да. Хорошо. Его больше нет, – прошипела я, испытывая неловкость и боль. – Я не идиотка, Таннер. И я справлюсь с этим. Просто… – Я сделала паузу, выдавливая улыбку. – Спасибо тебе за это. За джип. Ты понятия не имеешь, как много это значит для меня.
Должно быть, он заметил неискренность моей улыбки, потому что положил руку мне на плечо.
– Прости. Я козел. Я просто беспокоюсь. Если с тобой что случится…
– Я в порядке. Мы в безопасности. Клянусь.
– Ладно. Валите, пока я не сказал еще что-нибудь, о чем потом пожалею.
Он улыбнулся:
– Эмма, береги маму, ладно?
– Почему? Я же ребенок, а не она, – дерзко ответила Эмма. Я не смогла возражать, но рассмеялась, потому что она была права на сто процентов
Каждую пятницу, после того как я забрасывала Эмму к бабушке и дедушке, отправлялась в город на фермерский рынок. Все горожане приходили в центр Мидоус-Крик торговать своими продуктами. Запахи свежего хлеба, калейдоскоп цветов, да и городские сплетни всегда делали путешествие стоящим. Стивен и я приходили на рынок, чтобы приобрести свежие цветы, поэтому, когда подошла пятница, я стояла с розами в центре всего этого буйства, и от воспоминаний было больно дышать. Во время каждой поездки на рынок я замечала там Тристана.
Мы не разговаривали с ним с тех пор, как он косил у меня траву, но я не могла забыть его печальные глаза. Не могла перестать думать о его жене и сыне. Он их потерял? Как? Как давно Тристан живет в этом кошмаре?
Я хотела узнать больше.
Иногда он шел в сарай на своем дворе и оставался там в течение нескольких часов. Однажды я увидела, как он вышел, чтобы распилить несколько поленьев, а затем возвратился внутрь, стараясь остаться незамеченным. Всякий раз, когда он проходил мимо, мои щеки вспыхивали и я отворачивалась, делая вид, что не заметила его. Хотя все было не так. Я всегда и везде видела его и не могла понять, почему так происходит. Мне все говорили, что он черствый, и я верила им. Я видела суровую действительность, в которой жил Тристан. Но я также видела и другую его сторону, которую многие не замечали. Я видела, как он был растроган, когда узнал, что с Зевсом все в порядке. Я видела, как мучительно для него было рассказывать о потере жены и сына. Я знала нежную и трогательную сторону Тристана.
И сейчас я стояла посередине фермерского рынка, заинтригованная именно этой его стороной. Каждую неделю он проходил мимо, как будто не замечая меня. Он был сосредоточен на покупке продуктов и свежих цветов. Затем он исчезал за холмом и останавливался у моста, где передавал всю бакалею и цветы какому-то бездомному. И сейчас, когда он снова вручал сумки этому парню, я как раз направлялась домой и оказалась в нескольких футах от него. Когда я подошла к нему, на моих губах появилась улыбка. Он зашагал к своему дому.
– Эй, Тристан!
Он посмотрел на меня пустым взглядом и продолжил идти.
Все выглядело так, словно мы вернулись в один из прошедших дней. Я шла за ним широким шагом, чтобы не отставать.
– Я просто хотела сказать, что это здорово. Это очень мило, что ты делаешь для этого человека. По-моему, это действительно…
Он резко развернулся и двинулся ко мне. Его челюсти сжались, он сощурился.
– Какого черта тебе тут надо?
– Что? – Я запнулась, смущенная его тоном.
Он подошел ближе.
– Ты думаешь, я не вижу, как ты смотришь на меня?
– О чем ты говоришь?…
– Я хочу кое-что объяснить тебе, – прошептал он сурово. Тристан моргнул, и в его взгляде появились знакомые молнии. – Я не хочу с тобой общаться ни в какой форме. Ладно? Я постриг эту гребаную траву, потому что ты до усрачки меня раздражаешь. Вот и все. Я не хочу иметь больше ничего общего с тобой. Так, блин, понятнее?
– Ты думаешь, я на тебя запала?! – заорала я, когда он уже достиг вершины холма. Он поднял одну бровь и послал мне взгляд «конечно-ты-запала-на-меня». – Я просто хотела сказать приятное, о’кей?! Потому что ты подарил парню еду, ты, придурок! И я не пыталась пригласить тебя на свидание или соблазнить, я просто пытаюсь поговорить.
