– Примите мою благодарность.
Я передала письма Адриане, которая стояла на страже у моего стула. Она пришла в себя на третий день после приезда и с сумасшедшей энергией взялась было за дело, но обнаружила, что я неплохо справилась и без нее. Она не нашла ни малейших изъянов в моих распоряжениях по обустройству, а потому стала ходить за мной и следить за каждым моим шагом – чем сильно мне мешала. Как могла я проникнуть в тайные замыслы Джованни, когда она буквально держала меня за подол! Было просто необходимо избавиться от нее – хотя бы на короткое время.
– Надеюсь, мы не доставили его святейшеству излишних хлопот? Боюсь, я ввела его в заблуждение относительно здешних наших условий. Тетушка, наверное, нам следует написать письмо, поблагодарить его святейшество за щедрость и заверить, что мы здесь хорошо устроились, хотя и очень скучаем по нему.
Она засияла, услышав о возможности заняться более подходящим делом, чем играть роль сторожевого пса.
– Прекрасная мысль! Но сначала мы должны прочитать его письма к тебе и…
– Нет-нет, – оборвала я ее с досадливым жестом. – Совершенно забыла, что обещала заняться приготовлениями к ожидаемому нами визиту. – Я сконфуженно улыбнулась Гачету. – Мой супруг пригласил знаменитую Катерину Гонзага с мужем, графом Оттавиано. И я хочу, чтобы дом наш выглядел безупречным. К сожалению, он в запустении из-за отсутствия женской руки. Может быть, у вас есть какие-то дела к донне Адриане, которые не требуют моего присутствия?
Гачет, как я и надеялась, согласился:
– Конечно. – Потом он обратился к Адриане: – Моя госпожа, его святейшество прислал вам важные рекомендации.
– Неужели? – Вид у Адрианы был такой, будто она собиралась захлопать в ладоши от восторга. – Тогда нужно немедленно их выслушать. Идемте со мной в кабинет. Лукреция, мы займемся письмом позднее.
– Да-да. Как только вы закончите с доном Гачетом, сообщите мне.
Я уже поднималась со стула, жестом подзывая к себе своих дам. Когда мы проходили мимо мужчин, стоящих без дела у окна, я скользнула взглядом по Микелотто. Засунув шляпу под мышку, он последовал за мной.
Николе и Мурилле я приказала оставаться у входа в сад, а сама повела Микелотто по гравийным дорожкам в гущу фруктовых деревьев. Пантализея шагала сзади: правила приличия не позволяли мне оставаться наедине с мужчиной. Как удачно, что Джулия ушла вздремнуть к себе в комнату! Прослышав, что прежняя свояченица Джованни – писаная красавица, она хотела к приезду Катерины Гонзага выглядеть как можно свежее. Джованни тоже отсутствовал – уехал в свое имение Вилла-Империале в горах над городом, чтобы спланировать охоту в воскресенье для наших гостей.
– Если кто спросит, – сообщила я Микелотто, – я скажу, что вы привезли мне новости от моего брата, кардинала Валенсии. Я полагаю, у вас есть…
– О да. – Его необыкновенные синевато-серые глаза сверкнули. – Его высокопреосвященство тоже приготовил для вас важные рекомендации.
Я улыбнулась. В своих пестрых рейтузах, облегающей блузе и туфлях с широкими носами, он казался не на месте в сельской обстановке Пезаро – сразу было видно приезжего.
– Как поживает Чезаре?.. Я имею в виду его высокопреосвященство кардинала.
– Я тоже называю его по имени, моя госпожа. В частной обстановке он не требует соблюдения церемоний. К сожалению, дела идут не так хорошо, как хотелось бы. Ситуация ухудшается. Наши информаторы сообщают, что французы уже готовятся к переходу через горы. Основное препятствие – отсутствие специального транспорта для их новых пушек, они легкие и могут стрелять железом, а не камнем. И дальность стрельбы у них больше. Король Карл хвастается, что разнесет стены Неаполя и похоронит Альфонсо в руинах.
– Diо mio! – У меня словно пустота образовалась внутри. – А существует ли угроза Риму?
– Кто может знать? Французы – дикари, если они нападут на нас, то могут сделать что угодно, включая и поход на Вечный город. Его святейшество послал королю Карлу строгое письмо, предостерегая его от попыток нарушить мир, но начал укреплять замок Святого Ангела на тот случай, если придется там укрыться. Мой господин Чезаре тоже делает все возможное, чтобы привлечь на нашу сторону союзников. По всему Папскому государству по его распоряжению в праздник Тела и Крови Христовой будут читаться проповеди, в которых говорится, что если французская агрессия не встретит сопротивления, то пострадают все. Пока только Неаполь внял его предупреждению. Король Альфонсо собирает армию, но синьоры центральной области – Романьи, – которые никогда не подчинялись никаким законам, ищут только своей выгоды, а другие города-государства не берут на себя никаких обязательств. La Serenissima[43] слишком сильна, чтобы бояться вторжения. Флоренция придет нам на помощь, если будет в силах, но Медичи остаются под этим дьяволом Савонаролой, а Милан, насколько нам известно, готов раздвинуть ноги – простите меня за это выражение, моя госпожа, – перед королем Карлом.
– Не стоит извиняться, – сказала я, сосредоточившись на тропинке впереди и пытаясь прогнать этот жуткий образ – французы, наводняющие нашу землю, как варвары.
– Ваша помощь крайне необходима, – добавил Микелотто. – Мой господин Чезаре считает, что когда синьор Джованни получит приказ его святейшества из Рима, вся правда о его связях с Миланом всплывет на поверхность.
– Приказ? – Я остановилась. – Какой приказ?
– Будучи вассалом его святейшества, согласно condotta, он обязан присоединиться к нашей обороне Неаполя.
Я недоуменно хохотнула:
– Мой муж? В союзе с Неаполем? Он никогда на это не пойдет. Он связан с Миланом семейными узами и… Или мой отец и Чезаре хотят вынудить Джованни сделать выбор?
– Не стану делать вид, будто знаю их намерения, моя госпожа. Но я вижу, мой господин был прав, когда предупреждал, что вы отлично понимаете суть дела.
Я услышала голос моей матери так, словно она стояла рядом со мной. «Только не впадай в ошибку и не думай, что ты какая-то необыкновенная… В конечном счете ты всего лишь женщина». Я закрыла глаза, прогоняя ее слова. Она ошибалась. Я не похожа на нее. Я выше ее и всех других женщин, потому что я – Борджиа.
– И что я должна делать?
Микелотто понизил голос:
– Мы считаем, что между Пезаро и Миланом будет происходить обмен письмами, в которых Джованни будет предлагать свое содействие Лодовико Моро.
– Письма? Но как я смогу?..
Вопрос замер у меня на губах, когда он вытащил кошель из плаща. Я развязала шнурок и увидела внутри массу неотшлифованных рубинов.
– Тут же целое состояние!
– Верно. Отследить драгоценные камни труднее, а вам они потребуются на подкуп. Кто-нибудь из личных секретарей синьора проявит гибкость.
Я засунула кошель в карман юбки, кинула взгляд через плечо.
– Его персонал служит ему много лет, – прошептала я, хотя никого рядом с нами не было; Пантализея села на скамью вдалеке. – Вряд ли кто из них согласится…
– Один уже согласился. – От улыбки шрам на щеке Микелотто сдвинулся. – Его зовут Цакапо. Он будет делать копии с писем синьора. А вы, прочтя их, должны будете отправлять все значимые новости нам через вашего обычного гонца. У вас есть кто-нибудь, кому вы можете довериться? Вы должны избегать всяких контактов с Цакапо.
– Да. Мне поможет моя Пантализея.
Мы двинулись в дом. Тяжелый кошель оттягивал карман моей юбки.
Пантализея поднялась. Я протянула руку Микелотто:
– Пожалуйста, скажите его высокопреосвященству, что я постараюсь не обмануть его ожиданий. Надеюсь, вы возвратитесь в Рим без происшествий.
С этими словами я отвернулась, но успела увидеть, как он мне подмигнул.
До меня долетел смех Джулии. Со своего возвышения я наблюдала за Джулией. Она сидела на стуле с лютней в руках в центре зала, окруженная знатными молодыми людьми в обтягивающих рейтузах, а сварливые матроны с набеленными с лицами взирали на это с мрачным видом.
Вот уже две недели, как в Пезаро приехали прежняя свояченица Джованни, графиня Катерина Гонзага, и ее муж, граф Оттавиано. К радости Джулии, слухи об обаянии Катерины оказались несостоятельными. Если манеры графини были аристократическими, как и ее одежды, то сама она скорее напоминала Эпону[44], чем Венеру, – слишком высокая, с квадратной челюстью и тонкими губами. Близко посаженные глаза и мужские руки соответствовали ее резкой походке. Когда Катерина только вышла из своего экипажа, Джулия чуть не заурчала от удовольствия. И сразу же попыталась затмить графиню собственными экстравагантными нарядами – отправляясь на охоту или развлекая нас музыкой после застолья.
Поначалу я думала, что Катерина ничего не замечает, что ее не волнуют действия ла Фарнезе, которая крутится вокруг нее, словно экзотическая птица. Однако графиня вскоре продемонстрировала свой характер. Мы провели несколько дней на Вилла-Империале, и во время охоты она всегда оставляла Джулию далеко позади: в седле никто не сравнился бы с графиней Гонзага, которая прославилась своим искусством верховой езды. В то же время она умудрялась держать на расстоянии от Джулии своего супруга. Тот был настолько ниже Катерины ростом, что это производило комичное впечатление, однако черноглаз и мужествен.
